Памяти зверски убитых 2 мая в Одессе
Свеча
* * *
Это здание свечки-огарка,
Это пепла густого набат,
И подруга моя санитарка,
И домашний её медсанбат.
Лик впечатан в пол размозжённый,
В крест окна и в железобетон.
Это город мой обожженный,
Где на всех не хватило бинтов.
Будет страшно, замедленно сниться
Крик в церковные купола,
Но надежды нет дозвониться –
Отказали колокола.
То молчанье мрачней утраты.
Не звонили они по ком,
Знает двор, безымянные парты
И всё небо над вечным огнём…
.
* * *
Город спит под конвоем снов.
Город видит туннели дул.
Город гонят вдоль мостовой,
Чтобы он никуда не свернул,
Чтоб он двигался в массе тел
К точке ада, адом ведом,
Был насаженным на вер-тел,
В чреве мёртвой кипел живьём,
Слушал плоти сжигаемый зов,
Ликованья победной орды,
И не вышел уже из снов –
Из последней своей беды.
А меня там давно уже нет.
И в окошке моём луна.
И в будильнике ждёт рассвет.
А во сне у меня – война.
.
* * *
Чёрное море
Чёрное небо
Шепчут молитвы
Священник и ребе
Держит мужчина
В разбитом окне
Связку тюльпанов
(Дочке? Жене?)
Чёрное море
Чёрное небо
Чёрная лестница
Чёрного склепа
Блик на стене
Проступил и остыл
Пусто гестапо
Пепел и пыль
Чёрное море
Чёрное небо
.
Город-маяк
Капитана тебе бы
.
* * *
…животом запрокинувшись к Господу,
упираясь ногами в пол,
она, выгнулась на столе,
ощущая биенье в утробе,
пока горлом шёл из неё вопль,
где душа отрывалась от плоти, а во гробе
её шевелилось замурованное дитя.
И подумалось ей из предсмертного забытья,
что, наверное, снятся ему кошмары,
что страдает на этом кресте ни за что,
и молила Господа, чтобы Тот снизошёл,
и cочилась вода из плохо отжатой швабры.
Кто-то снизу не выдержал: – Да кончай же её скорей!
Горечь уксуса с желчью. Подумала: «как же теперь?
пять комнат остались неубранными…
пять комнат неубраны на этаже».
Кто-то тронул дитя копьём, и в душе
Отозвалось эхом:
– Уже.
.
* * *
Одесса в цвету. Развороченных улиц безлюдье.
На булыжниках солнечных зайчиков чехарда.
Пароходов тоскливое перегудье
Провожает время, отчалившее навсегда.
На скамейках воркуют на идише старые голуби.
По витрине извилистой трещиной Лета стекла.
И клюют воробьи с поминальной нептичьей скорбью
Второмайскую чёрствую булочку в блёстках стекла.
Минотавр
.
В этом здании
мраком завис угар,
и вповалку лежит
млад и стар,
а над ними – выхлопы
победных литавр.
В этом здании живёт минотавр.
.
Ты туда не ходи
ни за что, никогда,
даже если приснится
гнилая вода,
и потянутся руки,
и станут просить –
не ходи, не смотри,
отвернись и проснись.
Помолись
за обласканный свой аватар,
Напиши –
это сон про военный кошмар,
И вдыхай в пепелище курящийся лавр.
.
И полюбит тебя минотавр.
Молитва
.
Упокой, Господи, души убиенных,
Пусть не плачут, не стонут, не бросаются в окна,
Образумь их, введи им покой в вены,
Чтобы в них текло Твоё небо токмо.
Упокой их, Господи, вразуми их души,
Объясни, что всё это теперь уже в прошлом,
Ничего не вернёшь и что так лучше,
И что нужно жить, кто ещё не отжил,
Что придут, замажут, заклеят, зачистят.
Никаких следов. Будет милый скверик.
И пойдёт всё по-прежнему. Как тогда. Почти что.
Убеди их там, Господи, если кто не верит.
И пусть в полночь они не стучатся в совесть,
Не выводят свои имена на стенах
Ни огнём, ни кровью, ни крестом, ни прописью.
Упокой же, Господи, души убиенных!
.
Заклятье
.
Их жгли, а они превращались в море,
Катились по городу огненным штормом,
Оставляя на каждом камне историю,
Чтоб она пришла в обугленно-чёрном
На порог их дома, на край их парты,
На страницу учебника, где не всё замяли,
С дымящимся лацканом для награды,
На котором плавятся ордена и медали,
И чтоб каждый, кто был в тот час там с факелом
В руках ли, в сердце, кто держал на прицеле,
Агонию тел, что ад выталкивал
В амбразуру окна, – чтоб под ним горели
Волны Чёрного моря, чтоб не смел он
В них погружаться, а его дети и внуки,
Войдя в те воды, становились пеплом
По щиколотки, по пояс, по плечи, по руки.
И пусть это будет мерилом истины,
И пусть не будет ясней аллегории,
Чтобы, отхлынув туда, где Немыслимое,
Всегда возвращалось к Городу море.
.
Памятник
.
Лица тех, что ветра не остудят,
Лишь Ему опознать удалось.
Обелиском свеча там будет,
А по ней – оползающий воск.
А под нею – полутелами
Возвышаться будет амвон.
А над нею – крылатое пламя.
А поодаль – реквием волн.
И придёт к ней каждый, кто помнит,
И к подножью её приползут
Те, на ком клеймом преисподней
Несмываемой крови мазут.
И когда на ожогах террора
Пепел слёз взойдёт в тишине,
С мостовых, как шаги Командора,
Донесутся шаги Ришелье.
Он сойдёт с постамента, увитый
Тогой ран и побед, чтобы в срок
Неизвестному Одесситу
С головы возложить венок.
Будет пламень над городом виться,
Как биенье живое. И в нём
Распознают черты и лица,
Что пытались стереть огнём.
И посланьем будет к потомкам
В небесах золотая волна,
И зажжёт её новый Потёмкин,
И на тех – самовластья – обломках
Впишет Город жертв имена.
***********************************************
Вместо послесловия
.
После того, как на ФБ появилось четвёртое стихотворение цикла («Животом запрокинувшись к Господу…»), вокруг него разгорелся спор по поводу подлинности образа убиенной и правомерности «использовать в искусстве такую мифологию» («Женщина, по мнению экспертов, немолодая и вовсе не беременная, просто задохнулась от угарного дыма. Наверное, в судорогах. Вера, не стоит создавать мифологию в таких серьезных делах», – написала организатор этой дискуссии). На это откликнулся Анатолий Добрович. Привожу полностью его письмо с его согласия.
.
Светлана, для меня несомненно, что это сильные стихи. Со своеобычной поэтикой. С новизной образа Богородицы. Вы ведь поняли, что Уборщица – это убитая Богоматерь, дитя которой погибло, не успев родиться? А ведь КТО должен был (мог бы) родиться! Так убийство Уборщицы поднимается до общечеловеческого символа – и становится воплем, воем к небесам. А теперь спросим себя: что нам за дело, доказывается ли документально, что убитая в Одессе уборщица действительно была беременной, или же это лишь видимость, связанная с особенностью фотосъемки? Но как было «на самом деле» – проблема репортера, а не поэта. Образ может отталкиваться и от факта, и от фальсификации факта, но образ – он сам по себе, и поэту «божиться, что не соврал» ни перед кем (кроме Судьи Небесного) не пристало.
Вы ставите вопрос, «правомерно ли использовать в искусстве такую мифологию». Какую мифологию? Не понимаю вопроса. А что, убийства в одесском Доме профсоюзов – это «мифология»? Постановочные фотокадры, что ли? О мифологии стоит говорить разве что применительно к информационной войне вокруг событий. Согласно совсем уж оголтелым представителям про-киевской пропаганды, антимайдановцы Одессы сами себя сожгли в Доме профсоюзов, а пытавшихся вырваться добивали палками… ну, российские диверсанты-провокаторы, дабы перекинуть потом вину на Правый сектор. Не знаю, как Вы, Светлана, а я этот миф воспринял бы со смехом – если бы не было так жутко. Про-российские пропагандистские мифы для меня столь же «убедительны».
Но, опять-таки, при чем тут поэт? Вера Зубарева написала бы эти стихи и в том случае, если бы Уборщица была про-майдановкой, а убили ее – анти-майдановцы. В этом ли суть? Мне неизвестно, каковы политические воззрения автора стихотворения, но обратите внимание: она их держит при себе, «ни на кого не работает» и работать вряд ли станет. Она оплакивает очередное крушение милосердия в нашем мире. Так что снимайте вопрос, Светлана. Ваш – А.
.
***********************************************
.
Письма с фронта (отрывки)
.
Из письма И.С.:
.
Мы с несколькими воцерковленными женщинами, когда сказали, что бандеровская колонна двинулась в нашу сторону, пошли в Пантелеймоновский храм просить, чтоб звонили в набат. Это нас спасло. Пока ходили, все случилось. … А в Пантелеймоновском нам сказали, что «главного» нет на месте, а без него ничего не решают. Как будто в обком пришли. Прихожанки там просто в голос завыли – в их сознании такое равнодушие их отцов родных не может вместиться.
Одесса, 2 мая, 2014
.
Из письма Л.Ш.:
.
… у меня есть перевязочные пакеты и бинты – много, может там надо…
Одесса, 2 мая, 2014
.
Из письма И.С.:
.
Выпрыгнувших из окон и еще живых людей подонки добивали железными молотками и кричали: «Ну что, тварь, Россия или Украина?» И попутно докладывали о своих подвигах по телефону тем, кто отдал приказ.
Матери и родные пытаются прорваться сквозь тройное оцепление – трупы все в здании, идет «следственный эксперимент». Их не пускают, много потасовок. Н., воспользовавшись журналистским удостоверением, прорывается. Идет по этажам, где свалены тела. Выйдя, говорить не может. Да и не надо – уже везде есть фото.
Одесса, 3 мая 2014
.
Из письма И.С.:
.
Что слышно… Война, похоже. Люди не простят убийства своих близких и друзей. Не простят лжи, которая еще хуже убийств и которая к ним приводит.
.
Если бы хоть половина ментов была здесь накануне и хоть как-то пыталась помочь горевшим людям! Но сверху был приказ «не вмешиваться», это я сама слышала, лично.
Одесса, 3 мая 2014
.
Из письма И.С.:
.
Хорошая новость. Объявили сбор денег для раненых. За несколько минут было собрано не меньше 10 тысяч. Это МОЯ Одесса, настоящая.
Одесса, 3 мая 2014
.
Из письма Л.Ш.:
.
Я не спала в ту ночь…
Когда пошли первые фотографии и видеозаписи, подумалось: что может быть страшнее?
Оказалось – может. Это комментарии под снимками обугленных трупов.
Это радость при виде чужой смерти. Нет, даже не радость. Радость – это что-то светлое, чистое. А это – злорадство.
В комментариях к страничке Вадима Негатурова, одесского поэта, погибшего на Куликовом поле, ВКонтакте кто-то выложил фото жареного окорочка…
Есть ли разум у этих людей, есть ли сердце?
Одесса, 4 мая, 2014
.
Из письма Л.Ш.:
.
«…в здании более 100 убитых, трупы не вывозят, милиция заявила что ведется следствие, еще два дня трупы будут там! почему? да по тому что в здании много трупов и там минимум 5 детей! трупы будут постепенно вывозить – это сообщил милиционер, у которого осталась совесть – это достоверная информация !!! большинство убитых прятались в комнатах от дыма, их застрелили, они не сгорели и не задохнулись, а некоторых так просто разрубили топорами…»
Кровь стынет в жилах…
я уже не знаю, кому верить, просто разум в это верить отказывается…
В Одессу прибыло спецподразделение нацгвардии. Разрешено усиливать и пополнять его местными силами.
Что дальше…
Как не свихнуться от всего этого…
Одесса, 5 мая, 2014
.
Из письма Л.Ш.:
.
Я сегодня ехала проститься с поэтом одесским Виктором Гунном.
Людей хоронят в закрытых гробах – изувечены и потом уже сожжены.
На Куликовом была – надо было увидеться со знакомым – передать лекарства и т.п., там море цветов… люди идут и идут…
Знакомый мой стоял там с самого начала Антимайдана. Послушала его и … в церковь потом пошла.
Верочка моя, Верочка…
Забивали людей не одесситы, приезжее зверьё.
Количество погибших до сих пор неизвестно.
Одесса, 5 мая, 2014
.
Из письма И.С.:
.
Все, от начала до конца – профессионально поставленный спектакль, где все оказались пешками – и друзья и недруги. Дьявол хитер, а мы по-прежнему беспечны и доверчивы.
Одесса 7 мая, 2014
.
Из письма И.С.:
.
На Куликовом снова собрались люди, сломали заграждения и подняли над Домом профсоюзов флаг Победы.
Одесса, 9 мая, 2014
.
Из письма О.У.:
.
…и ещё страшно то, что сейчас многие стали рассуждать так… тренд этого сезона: войны без жертв не бывает… как будто смерть, убийство, зверство становится нормой…
Одесса, 21 мая 2014
.
Из письма И.С.:
.
Вчера судьба свела с Т., который сказал, что точно знает, что в Доме профсоюзов погибло больше 300 человек, включая шестерых детей. Трупы спешно вывозили всю ночь и сжигали в крематории на Таировском. Эту же цифру анонимно подтверждают некоторые источники в МВД.
Одесса, 13 июня 2014
.
Из письма А.Г.:
.
Сегодня выяснилось – среди тех, кого не могли опознать со 2-го мая – журналист Дмитрий Иванов.
Не знала его лично, но пересекались многократно в городе…
Одесса, 24 июня, 2014
.
Из письма И.Н.:
.
Все сложно, Вера, сложно и неоднозначно. В тот день мы с С.М. были рядом, и не знали, что он внутри… Диме – земля пухом.
Одесса, 24 июня, 2014
.
Из письма Е.К.:
.
Среди погибших – сын моего однокурсника, его зовут Андрей Бражовский, ему было 26 лет, и Вадим Негатуров, одесский поэт, ему 55 лет, мы вместе поступали в университет, он на мехмате учился.
Одесса, 24 июня, 2014
.
Из письма И.Н.:
.
Трагичным был весь день. От первого убитого на Дерибасовской-Преображенской. Остался сиротой 10-летний мальчишка.
Одесса, 24 июня, 2014
.
Из письма Веры Зубаревой:
.
Мы все осиротели в этот день.
Свеча
* * *
Это здание свечки-огарка,
Это пепла густого набат,
И подруга моя санитарка,
И домашний её медсанбат.
Лик впечатан в пол размозжённый,
В крест окна и в железобетон.
Это город мой обожженный,
Где на всех не хватило бинтов.
Будет страшно, замедленно сниться
Крик в церковные купола,
Но надежды нет дозвониться –
Отказали колокола.
То молчанье мрачней утраты.
Не звонили они по ком,
Знает двор, безымянные парты
И всё небо над вечным огнём…
.
* * *
Город спит под конвоем снов.
Город видит туннели дул.
Город гонят вдоль мостовой,
Чтобы он никуда не свернул,
Чтоб он двигался в массе тел
К точке ада, адом ведом,
Был насаженным на вер-тел,
В чреве мёртвой кипел живьём,
Слушал плоти сжигаемый зов,
Ликованья победной орды,
И не вышел уже из снов –
Из последней своей беды.
А меня там давно уже нет.
И в окошке моём луна.
И в будильнике ждёт рассвет.
А во сне у меня – война.
.
* * *
Чёрное море
Чёрное небо
Шепчут молитвы
Священник и ребе
Держит мужчина
В разбитом окне
Связку тюльпанов
(Дочке? Жене?)
Чёрное море
Чёрное небо
Чёрная лестница
Чёрного склепа
Блик на стене
Проступил и остыл
Пусто гестапо
Пепел и пыль
Чёрное море
Чёрное небо
.
Город-маяк
Капитана тебе бы
.
* * *
…животом запрокинувшись к Господу,
упираясь ногами в пол,
она, выгнулась на столе,
ощущая биенье в утробе,
пока горлом шёл из неё вопль,
где душа отрывалась от плоти, а во гробе
её шевелилось замурованное дитя.
И подумалось ей из предсмертного забытья,
что, наверное, снятся ему кошмары,
что страдает на этом кресте ни за что,
и молила Господа, чтобы Тот снизошёл,
и cочилась вода из плохо отжатой швабры.
Кто-то снизу не выдержал: – Да кончай же её скорей!
Горечь уксуса с желчью. Подумала: «как же теперь?
пять комнат остались неубранными…
пять комнат неубраны на этаже».
Кто-то тронул дитя копьём, и в душе
Отозвалось эхом:
– Уже.
.
* * *
Одесса в цвету. Развороченных улиц безлюдье.
На булыжниках солнечных зайчиков чехарда.
Пароходов тоскливое перегудье
Провожает время, отчалившее навсегда.
На скамейках воркуют на идише старые голуби.
По витрине извилистой трещиной Лета стекла.
И клюют воробьи с поминальной нептичьей скорбью
Второмайскую чёрствую булочку в блёстках стекла.
Минотавр
.
В этом здании
мраком завис угар,
и вповалку лежит
млад и стар,
а над ними – выхлопы
победных литавр.
В этом здании живёт минотавр.
.
Ты туда не ходи
ни за что, никогда,
даже если приснится
гнилая вода,
и потянутся руки,
и станут просить –
не ходи, не смотри,
отвернись и проснись.
Помолись
за обласканный свой аватар,
Напиши –
это сон про военный кошмар,
И вдыхай в пепелище курящийся лавр.
.
И полюбит тебя минотавр.
Молитва
.
Упокой, Господи, души убиенных,
Пусть не плачут, не стонут, не бросаются в окна,
Образумь их, введи им покой в вены,
Чтобы в них текло Твоё небо токмо.
Упокой их, Господи, вразуми их души,
Объясни, что всё это теперь уже в прошлом,
Ничего не вернёшь и что так лучше,
И что нужно жить, кто ещё не отжил,
Что придут, замажут, заклеят, зачистят.
Никаких следов. Будет милый скверик.
И пойдёт всё по-прежнему. Как тогда. Почти что.
Убеди их там, Господи, если кто не верит.
И пусть в полночь они не стучатся в совесть,
Не выводят свои имена на стенах
Ни огнём, ни кровью, ни крестом, ни прописью.
Упокой же, Господи, души убиенных!
.
Заклятье
.
Их жгли, а они превращались в море,
Катились по городу огненным штормом,
Оставляя на каждом камне историю,
Чтоб она пришла в обугленно-чёрном
На порог их дома, на край их парты,
На страницу учебника, где не всё замяли,
С дымящимся лацканом для награды,
На котором плавятся ордена и медали,
И чтоб каждый, кто был в тот час там с факелом
В руках ли, в сердце, кто держал на прицеле,
Агонию тел, что ад выталкивал
В амбразуру окна, – чтоб под ним горели
Волны Чёрного моря, чтоб не смел он
В них погружаться, а его дети и внуки,
Войдя в те воды, становились пеплом
По щиколотки, по пояс, по плечи, по руки.
И пусть это будет мерилом истины,
И пусть не будет ясней аллегории,
Чтобы, отхлынув туда, где Немыслимое,
Всегда возвращалось к Городу море.
.
Памятник
.
Лица тех, что ветра не остудят,
Лишь Ему опознать удалось.
Обелиском свеча там будет,
А по ней – оползающий воск.
А под нею – полутелами
Возвышаться будет амвон.
А над нею – крылатое пламя.
А поодаль – реквием волн.
И придёт к ней каждый, кто помнит,
И к подножью её приползут
Те, на ком клеймом преисподней
Несмываемой крови мазут.
И когда на ожогах террора
Пепел слёз взойдёт в тишине,
С мостовых, как шаги Командора,
Донесутся шаги Ришелье.
Он сойдёт с постамента, увитый
Тогой ран и побед, чтобы в срок
Неизвестному Одесситу
С головы возложить венок.
Будет пламень над городом виться,
Как биенье живое. И в нём
Распознают черты и лица,
Что пытались стереть огнём.
И посланьем будет к потомкам
В небесах золотая волна,
И зажжёт её новый Потёмкин,
И на тех – самовластья – обломках
Впишет Город жертв имена.
***********************************************
Вместо послесловия
.
После того, как на ФБ появилось четвёртое стихотворение цикла («Животом запрокинувшись к Господу…»), вокруг него разгорелся спор по поводу подлинности образа убиенной и правомерности «использовать в искусстве такую мифологию» («Женщина, по мнению экспертов, немолодая и вовсе не беременная, просто задохнулась от угарного дыма. Наверное, в судорогах. Вера, не стоит создавать мифологию в таких серьезных делах», – написала организатор этой дискуссии). На это откликнулся Анатолий Добрович. Привожу полностью его письмо с его согласия.
.
Светлана, для меня несомненно, что это сильные стихи. Со своеобычной поэтикой. С новизной образа Богородицы. Вы ведь поняли, что Уборщица – это убитая Богоматерь, дитя которой погибло, не успев родиться? А ведь КТО должен был (мог бы) родиться! Так убийство Уборщицы поднимается до общечеловеческого символа – и становится воплем, воем к небесам. А теперь спросим себя: что нам за дело, доказывается ли документально, что убитая в Одессе уборщица действительно была беременной, или же это лишь видимость, связанная с особенностью фотосъемки? Но как было «на самом деле» – проблема репортера, а не поэта. Образ может отталкиваться и от факта, и от фальсификации факта, но образ – он сам по себе, и поэту «божиться, что не соврал» ни перед кем (кроме Судьи Небесного) не пристало.
Вы ставите вопрос, «правомерно ли использовать в искусстве такую мифологию». Какую мифологию? Не понимаю вопроса. А что, убийства в одесском Доме профсоюзов – это «мифология»? Постановочные фотокадры, что ли? О мифологии стоит говорить разве что применительно к информационной войне вокруг событий. Согласно совсем уж оголтелым представителям про-киевской пропаганды, антимайдановцы Одессы сами себя сожгли в Доме профсоюзов, а пытавшихся вырваться добивали палками… ну, российские диверсанты-провокаторы, дабы перекинуть потом вину на Правый сектор. Не знаю, как Вы, Светлана, а я этот миф воспринял бы со смехом – если бы не было так жутко. Про-российские пропагандистские мифы для меня столь же «убедительны».
Но, опять-таки, при чем тут поэт? Вера Зубарева написала бы эти стихи и в том случае, если бы Уборщица была про-майдановкой, а убили ее – анти-майдановцы. В этом ли суть? Мне неизвестно, каковы политические воззрения автора стихотворения, но обратите внимание: она их держит при себе, «ни на кого не работает» и работать вряд ли станет. Она оплакивает очередное крушение милосердия в нашем мире. Так что снимайте вопрос, Светлана. Ваш – А.
.
***********************************************
.
Письма с фронта (отрывки)
.
Из письма И.С.:
.
Мы с несколькими воцерковленными женщинами, когда сказали, что бандеровская колонна двинулась в нашу сторону, пошли в Пантелеймоновский храм просить, чтоб звонили в набат. Это нас спасло. Пока ходили, все случилось. … А в Пантелеймоновском нам сказали, что «главного» нет на месте, а без него ничего не решают. Как будто в обком пришли. Прихожанки там просто в голос завыли – в их сознании такое равнодушие их отцов родных не может вместиться.
Одесса, 2 мая, 2014
.
Из письма Л.Ш.:
.
… у меня есть перевязочные пакеты и бинты – много, может там надо…
Одесса, 2 мая, 2014
.
Из письма И.С.:
.
Выпрыгнувших из окон и еще живых людей подонки добивали железными молотками и кричали: «Ну что, тварь, Россия или Украина?» И попутно докладывали о своих подвигах по телефону тем, кто отдал приказ.
Матери и родные пытаются прорваться сквозь тройное оцепление – трупы все в здании, идет «следственный эксперимент». Их не пускают, много потасовок. Н., воспользовавшись журналистским удостоверением, прорывается. Идет по этажам, где свалены тела. Выйдя, говорить не может. Да и не надо – уже везде есть фото.
Одесса, 3 мая 2014
.
Из письма И.С.:
.
Что слышно… Война, похоже. Люди не простят убийства своих близких и друзей. Не простят лжи, которая еще хуже убийств и которая к ним приводит.
.
Если бы хоть половина ментов была здесь накануне и хоть как-то пыталась помочь горевшим людям! Но сверху был приказ «не вмешиваться», это я сама слышала, лично.
Одесса, 3 мая 2014
.
Из письма И.С.:
.
Хорошая новость. Объявили сбор денег для раненых. За несколько минут было собрано не меньше 10 тысяч. Это МОЯ Одесса, настоящая.
Одесса, 3 мая 2014
.
Из письма Л.Ш.:
.
Я не спала в ту ночь…
Когда пошли первые фотографии и видеозаписи, подумалось: что может быть страшнее?
Оказалось – может. Это комментарии под снимками обугленных трупов.
Это радость при виде чужой смерти. Нет, даже не радость. Радость – это что-то светлое, чистое. А это – злорадство.
В комментариях к страничке Вадима Негатурова, одесского поэта, погибшего на Куликовом поле, ВКонтакте кто-то выложил фото жареного окорочка…
Есть ли разум у этих людей, есть ли сердце?
Одесса, 4 мая, 2014
.
Из письма Л.Ш.:
.
«…в здании более 100 убитых, трупы не вывозят, милиция заявила что ведется следствие, еще два дня трупы будут там! почему? да по тому что в здании много трупов и там минимум 5 детей! трупы будут постепенно вывозить – это сообщил милиционер, у которого осталась совесть – это достоверная информация !!! большинство убитых прятались в комнатах от дыма, их застрелили, они не сгорели и не задохнулись, а некоторых так просто разрубили топорами…»
Кровь стынет в жилах…
я уже не знаю, кому верить, просто разум в это верить отказывается…
В Одессу прибыло спецподразделение нацгвардии. Разрешено усиливать и пополнять его местными силами.
Что дальше…
Как не свихнуться от всего этого…
Одесса, 5 мая, 2014
.
Из письма Л.Ш.:
.
Я сегодня ехала проститься с поэтом одесским Виктором Гунном.
Людей хоронят в закрытых гробах – изувечены и потом уже сожжены.
На Куликовом была – надо было увидеться со знакомым – передать лекарства и т.п., там море цветов… люди идут и идут…
Знакомый мой стоял там с самого начала Антимайдана. Послушала его и … в церковь потом пошла.
Верочка моя, Верочка…
Забивали людей не одесситы, приезжее зверьё.
Количество погибших до сих пор неизвестно.
Одесса, 5 мая, 2014
.
Из письма И.С.:
.
Все, от начала до конца – профессионально поставленный спектакль, где все оказались пешками – и друзья и недруги. Дьявол хитер, а мы по-прежнему беспечны и доверчивы.
Одесса 7 мая, 2014
.
Из письма И.С.:
.
На Куликовом снова собрались люди, сломали заграждения и подняли над Домом профсоюзов флаг Победы.
Одесса, 9 мая, 2014
.
Из письма О.У.:
.
…и ещё страшно то, что сейчас многие стали рассуждать так… тренд этого сезона: войны без жертв не бывает… как будто смерть, убийство, зверство становится нормой…
Одесса, 21 мая 2014
.
Из письма И.С.:
.
Вчера судьба свела с Т., который сказал, что точно знает, что в Доме профсоюзов погибло больше 300 человек, включая шестерых детей. Трупы спешно вывозили всю ночь и сжигали в крематории на Таировском. Эту же цифру анонимно подтверждают некоторые источники в МВД.
Одесса, 13 июня 2014
.
Из письма А.Г.:
.
Сегодня выяснилось – среди тех, кого не могли опознать со 2-го мая – журналист Дмитрий Иванов.
Не знала его лично, но пересекались многократно в городе…
Одесса, 24 июня, 2014
.
Из письма И.Н.:
.
Все сложно, Вера, сложно и неоднозначно. В тот день мы с С.М. были рядом, и не знали, что он внутри… Диме – земля пухом.
Одесса, 24 июня, 2014
.
Из письма Е.К.:
.
Среди погибших – сын моего однокурсника, его зовут Андрей Бражовский, ему было 26 лет, и Вадим Негатуров, одесский поэт, ему 55 лет, мы вместе поступали в университет, он на мехмате учился.
Одесса, 24 июня, 2014
.
Из письма И.Н.:
.
Трагичным был весь день. От первого убитого на Дерибасовской-Преображенской. Остался сиротой 10-летний мальчишка.
Одесса, 24 июня, 2014
.
Из письма Веры Зубаревой:
.
Мы все осиротели в этот день.
Комментариев нет:
Отправить комментарий