Вечернее
Уже дневная кончена работа
И с минарета вечер возвещён –
И вместе с этим слышно: у кого-то
Корова не подоена ещё.
Ещё цветы по цвету различимы
И маргариток теплятся огни.
И для печали вроде нет причины,
Но как печально светятся они!
О чём печаль?
О той ли, что у дома
Хозяйкой не привечена пока?
Но вот уже торопятся с бидоном –
И зазвенели струны молока…
Густеет день, и наступает вечер,
И затухают тихие цветы.
И вместо них, распахивая вечность,
Созвездия цветут из темноты.
Возвращение
Село моё – окраина и скука…
И на проулки, бедные людьми,
Горит мечети озарённый купол
И голубями сизыми дымит.
И голуби садятся на дорогу,
Когда с машин просыплется зерно.
И светит чьей-то матери убогой
На целый мир косящее окно.
И в том окне, дарёная невесткой
И по старинке шитая крестом,
Узорная белеет занавеска
И чем-то светлым наполняет дом.
В селе моём, пустом наполовину,
На родине, оставленной давно,
Горит окно с кривою крестовиной,
Со светлым косоглазием окно.
***
Дом на краю села.
В нём не погашен свет.
Бабушка умерла.
Бабушки больше нет.
Бабушка – умерла.
Вот уже сорок дней…
Знаешь, она была
Родиною моей.
***
Роняя на размытый грунт
Грачей немолкнущие стаи,
Шумят берёзы на ветру,
Грачиный крик перерастая:
Напоминая всё сильней
О той, которой нет на свете,
Дрожат берёзовые ветви,
Как руки матери моей…
Ночное
Меня пугает темнота…
Дорога сельская пустынна
И на листе тетрадном стынет,
Ночная – за верстой верста.
Меня пугает темнота…
И если далеко от дома –
Дорог прогнившая солома
Милее белого листа.
Меня пугает темнота…
Утреннее
Может быть, я завтра и не встану,
Но пока мой голос в серебре,
Как люблю я рано по туману
Пробуждаться летом на заре.
И послушать утреннюю птицу,
И залюбоваться на ручей,
Что уже успел позолотиться
От охапок солнечных лучей.
Поглядеть украдкой на дорогу –
Как она похожа на судьбу!
И, от ветра утреннего вздрогнув,
Воротиться в тёплую избу.
И хотя не скоро до морозов,
Но уже сегодня поутру
Листья сердцевидные берёзы
Бились и страдали на ветру.
***
Дорога тянется,
Как пёс, ко мне.
Сутулясь, пьяница
Идёт по ней.
Да за околицей,
Где зябь везде,
Ворона молится
На борозде.
Дорога узкая,
А всюду – ширь!
Таков у русского
Замер души.
Серёга
Когда устану от дороги,
На всходе солнечного дня,
Хочу увидеться с Серёгой –
Он так обрадует меня!
Пойдём к нему и молча сядем,
Попьём домашнего вина –
И вот всю ночь за палисадом
Гитара стройная слышна…
А перед новою разлукой,
На склоне солнечного дня,
Серёга, пожимая руку,
Посмотрит долго на меня.
И с песней, будто бы на битву,
Проводит до креста дорог.
Эх, на дорогу бы молитву,
Да кто б из нас молиться мог…
Хлеб
Говорила бабка мне,
Солнышком лучась:
– Даже и на камень
Хлебом отвечай!
Приехать мне сюда пораньше бы…
Приехать мне сюда пораньше бы,
Когда горит костёр оранжевый
Ракит знакомых над рекой,
Чтоб с небесами со всевышними
Я смог пропеть над каждой крышею,
Отбросив все раздумья лишние:
Я снова – со своей тоской!
Чтобы над каждою деревнею
Вдыхать соломы свежесть древнюю,
И в дыме утопать сиреневом,
И гладить каждый дым рукой!..
Но не горит костёр оранжевый –
Уже сгорел костёр оранжевый
Ракит знакомых над рекой…
Приехать мне сюда пораньше бы…
* * *
Снег почернел,
Значит – сойдёт
Скоро.
Лучик созрел –
Им уже лёд
Вспорот.
И воробьи
По небесам
Сохнут.
И от любви
Рвался бы сам
С окон…
И на лету
Слышать вослед:
– Убыл. –
Невмоготу
Быть на земле
Грубым.
Но не продлишь
Пары минут
Даже.
– Падая, лишь
Капли живут, –
Скажешь.
* * *
Умирая,
Накажу тебе
Светлым быть, как солнечные блики,
Никого,
Не умножая бед,
Не обидеть и на вес пылинки.
Помяни,
Что та же высота
И тебя когда-нибудь окликнет:
Не спроста же
На снегу черта,
На котором даже ни былинки.
* * *
…Хотелось бы, чтоб грязью перехожей
Потомки не пятнали бы меня.
Поэтов судьбы с февралями схожи:
Короткий месяц, но весне родня!..
* * *
День как добро:
Чем больше, тем светлее!
И ночи тоже землю серебрят.
Подставь ведро
Под звёзды Водолея,
Ведь звёздами поэты говорят.
Голубь
Роберту Винонену
Вы слыхали, как воркует голубь?
Глубоко, особенно в тиши,
Будто выражая поневоле
Глубину неведомой души.
Не случайно, имя этой птицы
Голубой небесной глубины:
Стоит ей на землю опуститься –
Станут зовы вечности слышны.
* * *
Как рукоплещут голуби любви!
Такое в небе голубекруженье,
Что ты и сам становишься нежнее
Под этим небом, нежно-голубым!
* * *
Вот и проклюнулись клейкие почки –
Липнут, как дети, ко всякой ладошке!
Глядя на робкие эти листочки,
Я вспоминаю о сыне и дочке.
Благая весть
Когда от грусти никуда не деться,
Но так гудит колодезный мотор,
Что даже солнце розовым младенцем,
Не унимаясь, просится во двор,
В каком-нибудь вишневом переулке,
В таком же светлом, как благая весть,
Я становлюсь до удивленья гулким,
Как будто переулок я и есть.
На заре
Когда и петух не поёт на дворе
И всё молчаливо и гулко,
Люблю совершать по весенней заре
У маковой речки прогулки.
Шуршат под ногами песок и голыш,
И щурится солнышко, грея,
И ты всё шагаешь – и вроде бы длишь
Себя на какое-то время…
Волны
Как хорошо по берегам
Бывает в ветреную пору:
И волны ластятся к ногам,
И что-то трепетное вторят.
А ты стоишь – и сердце вон
Под эти бьющиеся воды:
Что может быть живее волн
И что безропотней уходит?..
Челны
Челны раскинулись огнями –
И сердце так забило в грудь,
Что не поймёшь, что перед нами:
Плотина или Млечный путь.
Как не поймёшь, куда уводят
Нас вековечные пути…
И всё глядишь на эти воды,
К которым хочется сойти.
Сойду – и буду счастья полный
От вод, мятущихся у ног.
…И чей-то на реке челнок
Вдали одолевает волны.
г. Набережные Челны
* * *
Казалось: что нам мирозданье!
Но, по-ребячески галдя,
Мы всё же к дому опоздали,
Не схоронились от дождя.
А он, разламывая ветки
Деревьев, вдоль и поперёк
Кривыми линиями метил
По пыльным прописям дорог,
Где червяки, как запятые,
На основании всего
Явили истины простые
В неразберихе дождевой.
Луизе
Это мне когда-то
С высоты далось:
Чёрная с закатом
Ночь твоих волос.
Зелень взгляда точно
Изумруд озёр –
И колдует ночью
Этот влажный взор.
Губы пахнут зноем –
Даже в дни обид.
Ты – моё земное,
Мой вседневный быт.
Впрочем, быт, как знаешь,
Отблеск бытия.
Значит, ты земная
Высота моя.
* * *
Н. В. Алексеевой
За изгородью вяза
Без суетных хлопот
Кузнечик долговязый
Мелодии прядёт.
На холмике покатом
Волнуется трава –
Паук, старик пузатый,
Сплетает кружева.
И пусть себе сплетает,
Пусть тянет ветви вяз
И песни сочиняет
Кузнечик-долговяз!
Листопад
…И осень.
И давно уже
Светает инеем белесым.
Трава, сведённая с межей,
Лежит и чахнет по навесам.
И осень всё-таки права:
Не вечно травам наливаться!
И желтотелая листва
Дрожит от собственных оваций.
И льются, с головы до пят
Листвой оплаканные, реки.
И кажется, что листопад –
Навеки!
Мы – словно травы на меже
С сознанием весенней силы,
Мы словно травы… но уже –
И осень,
И траву скосили.
И листья жгут…
Цветоповал
Так часто говорила, что умрёт,
Но даже стены верить перестали,
И, упираясь в деревянный свод,
Обойные ромашки отцветали;
И неживые поняли уже:
Не люди если, значит, время скосит…
От переточки жатвенных ножей
На серых крышах отдыхала осень
И часто говорила, что умрёт,
Но умереть достойная едва ли,
Когда кругом – пора цветоповала,
Когда на каждом лепестке упрек
Все той же самой, что косить устала.
* * *
Уже ничего не растёт
На пустоутробной земле.
И жёлтый осенний листок
Распят на оконном стекле.
* * *
Си-ля-соль-фа-ми-ре-до –
Целый день такая мука!
Птицы метят за кордон –
То же сочетанье звуков.
Будто задана навек
Эта звуковая гамма:
Си – родился человек,
До – пришёл к могиле прямо.
Мы хотим наоборот:
До-ре-ми-фа-соль и выше.
Но земля своё берёт –
Слышишь?..
* * *
Мне бы детский смех услышать,
Детский плач…
Но с утра кричит на крыше
Только грач.
Да мурлычет с недосыпа
Хмурый кот,
Да повсхлипывают липы
У ворот.
Да по трубам ветер воет –
Не впервой.
Может быть, из-за него я
Сам не свой.
* * *
Сукровицей заката
Сочится край земли.
В предчувствии зимы
Сердце тоской объято.
* * *
Безголосье…
Снег.
След – полозьев
Бег.
Бьётся в окна
Звук
Одиноких
Вьюг.
Но на окна
Лёг
Кособокий
Лёд.
* * *
Лёше Ланцову
Отцветают трава и колосья,
Созревают в полуденный зной.
Приближаются дни сенокоса –
Наступление жизни иной.
Переход, как всегда, незаметен –
До конца не поверишь концу,
Что ласкавший по-летнему ветер
По-осеннему бьёт по лицу,
И в осенней своей круговерти
Отстрадавшую валит листву,
И давно уже призраком смерти
Так и кажется наяву:
Содрогая деревьев скелеты,
По дорогам вьюжит и вьюжит…
Снег посмертною маскою лета
На земле погребённой лежит.
* * *
Деревья догола раздеты,
Листвой ласкаются о ноги –
Так безысходно одиноки,
Совсем как брошенные дети.
Прохожий, человек радушный,
На небо звёздное укажет
И почему-то тихо скажет,
Что звёзды – это чьи-то души.
Они людьми когда-то были:
Любили их, они любили.
И ничего, что их так много, –
Им и на небе одиноко.
А я давно уже о звёздах
Того же мненья, что о листьях...
И по ночам так стынет воздух,
И пусто на душе, и мглисто.
* * *
Ничего земного не приемля,
У ночного неба на виду
Под ракитами озёра дремлют,
На волнах баюкая звезду.
Но с грудными звёздами озёра
И ракит склонённые стволы
Вовсе не предмет для разговора
Под покровом вечности и мглы…
* * *
Вот и лес обнажился и снова поля опустели –
Как и было до нас, как и будет – века и века.
Наши дни на земле не длиннее полуденной тени!
Отчего ж дольше вдоха и выдоха длится строка?
* * *
Твоё "привет" в сто раз теплее "здрасьте" -
Оно как солнца неуёмный луч,
Что даже в дни повального ненастья
Согреть мне сердце рвётся из-за туч!..
... А нынче что я сотворил за зло,
Что ты сменила свой "привет" на "здрасьте" –
Неужто было лето и прошло,
И снова осень всё собою застит?
* * *
Дым над домом как волосы милой –
Также вьётся и хочется гладить,
Как у Той, что когда-то любила,
Той, которой лишь
Сердце и радо.
Дым над домом родным издалёка
Всё манит и манит бесконечно -
Этот кольцами вьющийся локон
Несказанно желанной и нежной.
Дым над домом… он тянет мне душу,
Будто ветер в лихую погоду.
Нет Тебя, но Ты только послушай:
Всё протяжней гудит –
Год от года…
* * *
В нереализованной любви
Кроется причина всех недугов.
И зови её ты, не зови –
Не придёт к тебе твоя подруга.
Ни подруга и ни верный друг
Не одарят сердца добрым взглядом.
А без них – оглянешься вокруг:
Ничего-то в жизни и не надо.
Музе
Мои нечисты ночи,
Так нечисты:
Живу с женой, а мысли — о тебе —
Как на ветру страдающие листья,
По осени — покорные судьбе!
Конечно, это страсть,
Конечно — подлость
И грязь
По отношению к жене.
И что быть может нечестнее: подле
Нее лежать и каяться в вине
Перед тобой и перед ней?.. Нечисты
Мои не то что ночи — день любой…
Скорей бы уж пережелтели листья,
Перегорели…
Как и я… тобой…
Тоска
Для тебя я такой же, как многие,
Ближе разве, но вряд ли родней.
И живём мы с тобой, одинокие, -
В одинаковом множестве дней.
Оракушенные привычками,
Всё тоскуем о чём-то большом…
И тоска-то какая – не вычерпать
Никаким, даже звёздным, ковшом!..
* * *
…Я просто хочу уйти
Куда-то – уйти бы только.
И пусть на моём пути
Не будет растений колких,
Не будет там разных ям,
Не будет там всяких кочек.
И буду я сам – упрям,
И буду я, между прочим,
Совсем не такой, как все:
Не грубый там, не одинокий…
Уйду – босиком по росе –
Туда, где не бьются о ноги
там
разные,
всякие –
все…
…И будет там яркий свет,
Такой, что едва ли встретишь
На вечных путях комет –
Какой бы космический ветер
Тебя на крылах не нёс –
С какою бы скоростью света…
И будет космический пёс
Всё лаять и лаять на ветер –
На тот, что тебе в крыла
Всё дул бы и дул безотказно…
…И ТЫ БЫ МОЕЮ БЫЛА –
БЫЛА БЫ МОЕЮ ТЫ –
Разве
Немыслимо это,
Когда
И свет
За немыслимой бездной
Меня привечает всегда
Своей бесконечностью звездной?..
* * *
Он пришёл ко мне во сне
И ко звёздам вывел за руку –
И в осенней тишине
Одарил меня подарком:
Целым ворохом стихов
И созвездьями созвучий –
Чтобы стало мне легко
И от осени – не мучиться.
* * *
Вот так вот:
Поэтам не спится.
Поэты ведь –
То же, что птицы:
Им только бы
Грезить о небе
И – строки
На радость-потребу
Души окаянной
И – лёгкой,
Что вдруг – покаянною –
В лодке –
Начнёт уплывать – туда,
Где небо – туманится снами
И манит далёкими звёздами,
Где рады поэту всегда,
Которому доля земная –
Ничто перед этими грёзами.
* * *
…Я ушёл за грань того, что ведомо
Разве только Богу одному:
И Звезде одной был только преданный,
Той, что обезболивает Тьму,
Той, что так немыслимо далёкая –
Кажется, за гранью Бытия –
Там, где всё туманом заволокано,
Там, где будем только Ты и я…
* * *
Что же я такое сделал Там,
Что на этом суд такой суровый:
Так и ходит болью по пятам,
Так и давит сердце чёрной кровью?
…Думается, было это так:
Женщину оставил одинокой,
Ту, что и у смертного креста
Никогда бы не отёрла ноги
Об тебя, каким бы подлецом
Ты бы ни был –
Так тебя любила б.
И в итоге – кто, в конце концов,
Попросилась
И на Этом
Белом
Свете
Быть с тобою до Звезды –
Той, что за пределом даже Света,
Где не тают никакие льды,
Где не дует даже слабый ветер…
…Спрашиваешь, почему я здесь?
Потому, что Ты была и есть –
И что будешь рядом –
У черты –
Тою, за которой даже Ты
Душу, вечным верную путям,
Не вернёшь и не отсрочишь сроки..
Что же без Тебя я буду Там,
Неприкаянный и одинокий?..
* * *
Это кто постучался в наш дом?
О-го-го – Дед Мороз бородатый!
А чего там в мешке голубом?
Ничего себе – сколько подарков!
А мальчишке, который мой сын,
Ничего ли там нету случайно?
Он, мне помнится, поезд просил,
Чтобы с рельсами, необычайный...
Ух, и поезд, и даже с трубой, –
Дед Мороз, мы мечтали об этом!..
И какой твой мешок голубой –
Сколько много небесного света!
(…Дед Мороз, а нельзя ли с тобой
Хоть разок посидеть до рассвета:
Чтобы ночью не грезились сны –
Не водили путём опостылым
И под сумрачным светом луны
Ненамного меня отпустили?..)
Доброму другу
1.
…Как это непростительно – не длиться
Душой и телом – на самой земле...
Ну, что за радость быть самоубийцей –
Чтобы навеки пребывать во мгле?
И как так может, чтобы эти звёзды
И солнышко Тебя не сберегли?..
Всё будет так необратимо поздно,
Когда душа сокроется вдали –
В такую высь она превознесётся,
Где не согреет ни одна из звёзд,
Где нет ни Бога, ни Любви, ни Солнца –
Лишь только смерть, ограда и – погост…
…Поэтому – иди ко мне Ты в гости –
Я обниму тебя, мой добрый друг…
Какие бы там не кружили злости –
ТЫ –
ДОЛЖЕН
БЫТЬ,
а не исчезнуть вдруг…
2.
Как это упоительно – мы любим –
И нам дано со звёздами дружить –
И мы – подумать это только! – люди –
И на земле такая радость – ЖИТЬ!
Какое счастье – детские улыбки –
На лицах, словно солнышко, лучат –
Как и само оно – в небесной зыбке –
Вовек неугасимая Свеча!
И будет это долго-долго длиться –
И будут повторяться вновь и вновь
И детские светящиеся лица,
И солнышко, и звёзды, и любовь!
3.
Оттого что мы живём однажды –
Только Здесь – и больше никогда –
Жизнь должна быть кровеносной скважиной –
От которой все бы города
Наполнялись добрыми улыбками –
Бесконечно-солнечным теплом –
Никогда бы судьбы – даже зыбкие –
Не бывали брошены на слом…
;
Пьяное
В этом мире я только прохожий –
И бреду вот с небритою рожей
По земле – и мне до смерти стыдно –
Оттого, что неблаговидный.
А не брит потому, что в загуле –
И бреду по заснеженной улице
За ещё одной порцией выпивки
Под какую-нибудь дохлую рыбку.
И прохожие сторонятся
Беспросветного сволочи-пьяницы –
И не знают, что этот прохожий
Проживает в поэтовой коже.
И ему до печёнок обидно,
Неудобно, и больно, и стыдно –
Потому, что поэтово слово
По значенью не меньше святого.
А вот он эту святость нарушил –
И терзает поэтову душу,
Что несёт это пьяное тело,
Потому что оно так хотело.
Это то же, что детское сердце,
Которому греться б и греться, –
Просто взять и лишить кровотока –
Непростительная жестокость!..
* * *
Всё закончится так: никому и никто не обязан,
Потому что нельзя, потому что так нужно Ему.
Потому что по горло руками-ногами повязан,
Только кем и когда – никогда я уже не пойму.
Всё закончится так: будет ночь, будут дальние звёзды,
И одна, как нарочно, всё будет манить и манить.
Только знаешь: вот так вот – окажется слишком серьёзно
В эту позднюю осень кого-то за что-то винить.
* * *
Скажи как на духу: ну, разве
Я не заслуживаю Ту –
И ухожу душою праздный
В метель, во мрак и пустоту?
И сердце рвётся и рыдает –
И не насытится никак…
Кругом снега, трамваи, зданья,
А впереди – огни и мрак.
И чьи-то ласковые жёны
На это огненном пути…
Вернусь домой уничижённый, -
Ты сможешь ли меня простить?
Так, видно, свыше захотели,
Что на душе такой бардак.
Простишь ли мне мои метели,
Мой бред, поэзию и мрак?
Простишь ли, достоверно зная
Про эти тёмные дела?..
Чтобы распутица ночная
От родины не увела.
* * *
Своими пальцами на моей коже
Играла музыку высоких сфер…
И мне казалось, что, быть может,
Может,
Сидим в каком-нибудь с Тобой кафе.
И льётся музыка, рождая песню –
Такую дивную, как ручеёк,
И мы с Тобою наконец-то вместе,
И говоришь Ты мне,
Что дурачок
Я обезумевший, раз так страдаю
От звука всякого и от руки…
Ты понимаешь ли, моя родная,
Что песней не избыть моей тоски
По музыке на зазвеневшей коже?..
* * *
…И непонятно, на которой улице,
Где ночь, аптека и всё тот же свет,
Ты так незвёздно, дорогой, сутулишься –
Как будто Чуда не было и нет.
И разве мы так невысоко созданы,
Что нам не оторваться от земли –
Как будто рождены мы не под звёздами –
И не для звуков сладких и молитв?..
Осень
Длиннее ночи, дни короче –
Всё ближе к осени дела.
И вот ни дня уже, ни ночи –
Сплошная мгла.
И день, и ночь – сплошные тени,
И всё длиннее и длинней.
А что же мы ещё хотели –
Пора теней!
И звёзды гроздьями поспели
И чаще падают они.
У речки Сюнь, родной купели,
Грустит тальник.
И убывает птичье пенье –
И всё печальнее душа.
Деревья тают постепенно,
Листвой шурша.
Меняются деревья в цвете:
На их тысячелистье лиц
Застыла грусть-тоска по лету,
По пенью птиц.
Но мы почти не замечаем,
Как лист уходит за листом,
И только по своей печали
Поймём о том
И, сколько песен мы не просим, –
По безответности немой!
Уж лето обернулось в осень,
А та – зимой.
Ода золоту (по мотивам одноименного стихотворения Роберта Миннуллина)
Совсем непоэтичные дела –
Осанну петь кому-нибудь в угоду,
Но если речь о золоте зашла,
Сегодня я ему слагаю оду.
Предмет, конечно, малость мелковат
Для гимнов и высоких песнопений,
Но золото относится к словам,
Имеющим по несколько значений.
Пусть первое значение не в счёт:
Поэту ли металлом восторгаться!
Но в золоте содержатся ещё
И нематериальные богатства.
И славлю я то золото земли,
Что светится значением высоким,
Которое ничто не умалит
Под небом голубым, золотооким,
Как не иссякнет золото хлебов,
Взращённое руками золотыми,
И матерей великая любовь –
Золотосердая – мы живы ими!
Пою я золотые имена,
Написанные золотом по камню, –
Пусть ими вечно славится страна
И золотыми множится веками,
Пусть будут оды петься без конца
О хлеборобах, матерях, солдатах!
…На среднем пальце золото кольца,
Завещанное мне отцом когда-то,
Ношу
И постараюсь уберечь
Для сына –
Значит, ода и об этом
Металле,
Если – о высоком речь
И если ты родился быть поэтом.
Последняя листва
Пора переселенья душ
Творится будто бы на свете!
По осени, от первых стуж,
Листвою окрылился ветер.
Но с опереньем золотым
Ему кружить совсем немного:
Сгорят осенние листы,
Падут на землю одиноко.
И в том не осени вина –
Она сама-то мимолётна.
Что жизнь утратами полна,
Печалиться из года в год нам.
Но как не верить чудесам:
Едва успеет опуститься,
Листва грустит по небесам,
Подобно перелётным птицам.
И быть однажды перестав
Листвой, собьётся в птичью стаю –
И ни единого листа
Ни в мире, ни в душе не станет.
Но, впрочем, и душа сама
Когда-то обернётся птицей…
А там, за осенью, зима
В окно крылами постучится.
Солнце
…И солнце осенью стареет:
Едва прореживая тьму,
Оно уже почти не греет,
Не нужно стало никому.
Не важно никому, взошло ли,
Торит ли светлые пути.
И вот – живём как поневоле,
И что ни день - то ночь почти.
И так – тревожимая снами,
Без солнца старится душа…
Не важно: осень ли, весна ли,
Зима ли, лето ли – дышать
Дано нам только под светилом
И видеть сны о небылом.
Нет, это не оно остыло,
Остыли мы – и поделом
Нам тьма тоски и мгла печали…
Нет, виновато не оно,
Что мы его не замечаем
И так тревожно и темно…
Уже дневная кончена работа
И с минарета вечер возвещён –
И вместе с этим слышно: у кого-то
Корова не подоена ещё.
Ещё цветы по цвету различимы
И маргариток теплятся огни.
И для печали вроде нет причины,
Но как печально светятся они!
О чём печаль?
О той ли, что у дома
Хозяйкой не привечена пока?
Но вот уже торопятся с бидоном –
И зазвенели струны молока…
Густеет день, и наступает вечер,
И затухают тихие цветы.
И вместо них, распахивая вечность,
Созвездия цветут из темноты.
Возвращение
Село моё – окраина и скука…
И на проулки, бедные людьми,
Горит мечети озарённый купол
И голубями сизыми дымит.
И голуби садятся на дорогу,
Когда с машин просыплется зерно.
И светит чьей-то матери убогой
На целый мир косящее окно.
И в том окне, дарёная невесткой
И по старинке шитая крестом,
Узорная белеет занавеска
И чем-то светлым наполняет дом.
В селе моём, пустом наполовину,
На родине, оставленной давно,
Горит окно с кривою крестовиной,
Со светлым косоглазием окно.
***
Дом на краю села.
В нём не погашен свет.
Бабушка умерла.
Бабушки больше нет.
Бабушка – умерла.
Вот уже сорок дней…
Знаешь, она была
Родиною моей.
***
Роняя на размытый грунт
Грачей немолкнущие стаи,
Шумят берёзы на ветру,
Грачиный крик перерастая:
Напоминая всё сильней
О той, которой нет на свете,
Дрожат берёзовые ветви,
Как руки матери моей…
Ночное
Меня пугает темнота…
Дорога сельская пустынна
И на листе тетрадном стынет,
Ночная – за верстой верста.
Меня пугает темнота…
И если далеко от дома –
Дорог прогнившая солома
Милее белого листа.
Меня пугает темнота…
Утреннее
Может быть, я завтра и не встану,
Но пока мой голос в серебре,
Как люблю я рано по туману
Пробуждаться летом на заре.
И послушать утреннюю птицу,
И залюбоваться на ручей,
Что уже успел позолотиться
От охапок солнечных лучей.
Поглядеть украдкой на дорогу –
Как она похожа на судьбу!
И, от ветра утреннего вздрогнув,
Воротиться в тёплую избу.
И хотя не скоро до морозов,
Но уже сегодня поутру
Листья сердцевидные берёзы
Бились и страдали на ветру.
***
Дорога тянется,
Как пёс, ко мне.
Сутулясь, пьяница
Идёт по ней.
Да за околицей,
Где зябь везде,
Ворона молится
На борозде.
Дорога узкая,
А всюду – ширь!
Таков у русского
Замер души.
Серёга
Когда устану от дороги,
На всходе солнечного дня,
Хочу увидеться с Серёгой –
Он так обрадует меня!
Пойдём к нему и молча сядем,
Попьём домашнего вина –
И вот всю ночь за палисадом
Гитара стройная слышна…
А перед новою разлукой,
На склоне солнечного дня,
Серёга, пожимая руку,
Посмотрит долго на меня.
И с песней, будто бы на битву,
Проводит до креста дорог.
Эх, на дорогу бы молитву,
Да кто б из нас молиться мог…
Хлеб
Говорила бабка мне,
Солнышком лучась:
– Даже и на камень
Хлебом отвечай!
Приехать мне сюда пораньше бы…
Приехать мне сюда пораньше бы,
Когда горит костёр оранжевый
Ракит знакомых над рекой,
Чтоб с небесами со всевышними
Я смог пропеть над каждой крышею,
Отбросив все раздумья лишние:
Я снова – со своей тоской!
Чтобы над каждою деревнею
Вдыхать соломы свежесть древнюю,
И в дыме утопать сиреневом,
И гладить каждый дым рукой!..
Но не горит костёр оранжевый –
Уже сгорел костёр оранжевый
Ракит знакомых над рекой…
Приехать мне сюда пораньше бы…
* * *
Снег почернел,
Значит – сойдёт
Скоро.
Лучик созрел –
Им уже лёд
Вспорот.
И воробьи
По небесам
Сохнут.
И от любви
Рвался бы сам
С окон…
И на лету
Слышать вослед:
– Убыл. –
Невмоготу
Быть на земле
Грубым.
Но не продлишь
Пары минут
Даже.
– Падая, лишь
Капли живут, –
Скажешь.
* * *
Умирая,
Накажу тебе
Светлым быть, как солнечные блики,
Никого,
Не умножая бед,
Не обидеть и на вес пылинки.
Помяни,
Что та же высота
И тебя когда-нибудь окликнет:
Не спроста же
На снегу черта,
На котором даже ни былинки.
* * *
…Хотелось бы, чтоб грязью перехожей
Потомки не пятнали бы меня.
Поэтов судьбы с февралями схожи:
Короткий месяц, но весне родня!..
* * *
День как добро:
Чем больше, тем светлее!
И ночи тоже землю серебрят.
Подставь ведро
Под звёзды Водолея,
Ведь звёздами поэты говорят.
Голубь
Роберту Винонену
Вы слыхали, как воркует голубь?
Глубоко, особенно в тиши,
Будто выражая поневоле
Глубину неведомой души.
Не случайно, имя этой птицы
Голубой небесной глубины:
Стоит ей на землю опуститься –
Станут зовы вечности слышны.
* * *
Как рукоплещут голуби любви!
Такое в небе голубекруженье,
Что ты и сам становишься нежнее
Под этим небом, нежно-голубым!
* * *
Вот и проклюнулись клейкие почки –
Липнут, как дети, ко всякой ладошке!
Глядя на робкие эти листочки,
Я вспоминаю о сыне и дочке.
Благая весть
Когда от грусти никуда не деться,
Но так гудит колодезный мотор,
Что даже солнце розовым младенцем,
Не унимаясь, просится во двор,
В каком-нибудь вишневом переулке,
В таком же светлом, как благая весть,
Я становлюсь до удивленья гулким,
Как будто переулок я и есть.
На заре
Когда и петух не поёт на дворе
И всё молчаливо и гулко,
Люблю совершать по весенней заре
У маковой речки прогулки.
Шуршат под ногами песок и голыш,
И щурится солнышко, грея,
И ты всё шагаешь – и вроде бы длишь
Себя на какое-то время…
Волны
Как хорошо по берегам
Бывает в ветреную пору:
И волны ластятся к ногам,
И что-то трепетное вторят.
А ты стоишь – и сердце вон
Под эти бьющиеся воды:
Что может быть живее волн
И что безропотней уходит?..
Челны
Челны раскинулись огнями –
И сердце так забило в грудь,
Что не поймёшь, что перед нами:
Плотина или Млечный путь.
Как не поймёшь, куда уводят
Нас вековечные пути…
И всё глядишь на эти воды,
К которым хочется сойти.
Сойду – и буду счастья полный
От вод, мятущихся у ног.
…И чей-то на реке челнок
Вдали одолевает волны.
г. Набережные Челны
* * *
Казалось: что нам мирозданье!
Но, по-ребячески галдя,
Мы всё же к дому опоздали,
Не схоронились от дождя.
А он, разламывая ветки
Деревьев, вдоль и поперёк
Кривыми линиями метил
По пыльным прописям дорог,
Где червяки, как запятые,
На основании всего
Явили истины простые
В неразберихе дождевой.
Луизе
Это мне когда-то
С высоты далось:
Чёрная с закатом
Ночь твоих волос.
Зелень взгляда точно
Изумруд озёр –
И колдует ночью
Этот влажный взор.
Губы пахнут зноем –
Даже в дни обид.
Ты – моё земное,
Мой вседневный быт.
Впрочем, быт, как знаешь,
Отблеск бытия.
Значит, ты земная
Высота моя.
* * *
Н. В. Алексеевой
За изгородью вяза
Без суетных хлопот
Кузнечик долговязый
Мелодии прядёт.
На холмике покатом
Волнуется трава –
Паук, старик пузатый,
Сплетает кружева.
И пусть себе сплетает,
Пусть тянет ветви вяз
И песни сочиняет
Кузнечик-долговяз!
Листопад
…И осень.
И давно уже
Светает инеем белесым.
Трава, сведённая с межей,
Лежит и чахнет по навесам.
И осень всё-таки права:
Не вечно травам наливаться!
И желтотелая листва
Дрожит от собственных оваций.
И льются, с головы до пят
Листвой оплаканные, реки.
И кажется, что листопад –
Навеки!
Мы – словно травы на меже
С сознанием весенней силы,
Мы словно травы… но уже –
И осень,
И траву скосили.
И листья жгут…
Цветоповал
Так часто говорила, что умрёт,
Но даже стены верить перестали,
И, упираясь в деревянный свод,
Обойные ромашки отцветали;
И неживые поняли уже:
Не люди если, значит, время скосит…
От переточки жатвенных ножей
На серых крышах отдыхала осень
И часто говорила, что умрёт,
Но умереть достойная едва ли,
Когда кругом – пора цветоповала,
Когда на каждом лепестке упрек
Все той же самой, что косить устала.
* * *
Уже ничего не растёт
На пустоутробной земле.
И жёлтый осенний листок
Распят на оконном стекле.
* * *
Си-ля-соль-фа-ми-ре-до –
Целый день такая мука!
Птицы метят за кордон –
То же сочетанье звуков.
Будто задана навек
Эта звуковая гамма:
Си – родился человек,
До – пришёл к могиле прямо.
Мы хотим наоборот:
До-ре-ми-фа-соль и выше.
Но земля своё берёт –
Слышишь?..
* * *
Мне бы детский смех услышать,
Детский плач…
Но с утра кричит на крыше
Только грач.
Да мурлычет с недосыпа
Хмурый кот,
Да повсхлипывают липы
У ворот.
Да по трубам ветер воет –
Не впервой.
Может быть, из-за него я
Сам не свой.
* * *
Сукровицей заката
Сочится край земли.
В предчувствии зимы
Сердце тоской объято.
* * *
Безголосье…
Снег.
След – полозьев
Бег.
Бьётся в окна
Звук
Одиноких
Вьюг.
Но на окна
Лёг
Кособокий
Лёд.
* * *
Лёше Ланцову
Отцветают трава и колосья,
Созревают в полуденный зной.
Приближаются дни сенокоса –
Наступление жизни иной.
Переход, как всегда, незаметен –
До конца не поверишь концу,
Что ласкавший по-летнему ветер
По-осеннему бьёт по лицу,
И в осенней своей круговерти
Отстрадавшую валит листву,
И давно уже призраком смерти
Так и кажется наяву:
Содрогая деревьев скелеты,
По дорогам вьюжит и вьюжит…
Снег посмертною маскою лета
На земле погребённой лежит.
* * *
Деревья догола раздеты,
Листвой ласкаются о ноги –
Так безысходно одиноки,
Совсем как брошенные дети.
Прохожий, человек радушный,
На небо звёздное укажет
И почему-то тихо скажет,
Что звёзды – это чьи-то души.
Они людьми когда-то были:
Любили их, они любили.
И ничего, что их так много, –
Им и на небе одиноко.
А я давно уже о звёздах
Того же мненья, что о листьях...
И по ночам так стынет воздух,
И пусто на душе, и мглисто.
* * *
Ничего земного не приемля,
У ночного неба на виду
Под ракитами озёра дремлют,
На волнах баюкая звезду.
Но с грудными звёздами озёра
И ракит склонённые стволы
Вовсе не предмет для разговора
Под покровом вечности и мглы…
* * *
Вот и лес обнажился и снова поля опустели –
Как и было до нас, как и будет – века и века.
Наши дни на земле не длиннее полуденной тени!
Отчего ж дольше вдоха и выдоха длится строка?
* * *
Твоё "привет" в сто раз теплее "здрасьте" -
Оно как солнца неуёмный луч,
Что даже в дни повального ненастья
Согреть мне сердце рвётся из-за туч!..
... А нынче что я сотворил за зло,
Что ты сменила свой "привет" на "здрасьте" –
Неужто было лето и прошло,
И снова осень всё собою застит?
* * *
Дым над домом как волосы милой –
Также вьётся и хочется гладить,
Как у Той, что когда-то любила,
Той, которой лишь
Сердце и радо.
Дым над домом родным издалёка
Всё манит и манит бесконечно -
Этот кольцами вьющийся локон
Несказанно желанной и нежной.
Дым над домом… он тянет мне душу,
Будто ветер в лихую погоду.
Нет Тебя, но Ты только послушай:
Всё протяжней гудит –
Год от года…
* * *
В нереализованной любви
Кроется причина всех недугов.
И зови её ты, не зови –
Не придёт к тебе твоя подруга.
Ни подруга и ни верный друг
Не одарят сердца добрым взглядом.
А без них – оглянешься вокруг:
Ничего-то в жизни и не надо.
Музе
Мои нечисты ночи,
Так нечисты:
Живу с женой, а мысли — о тебе —
Как на ветру страдающие листья,
По осени — покорные судьбе!
Конечно, это страсть,
Конечно — подлость
И грязь
По отношению к жене.
И что быть может нечестнее: подле
Нее лежать и каяться в вине
Перед тобой и перед ней?.. Нечисты
Мои не то что ночи — день любой…
Скорей бы уж пережелтели листья,
Перегорели…
Как и я… тобой…
Тоска
Для тебя я такой же, как многие,
Ближе разве, но вряд ли родней.
И живём мы с тобой, одинокие, -
В одинаковом множестве дней.
Оракушенные привычками,
Всё тоскуем о чём-то большом…
И тоска-то какая – не вычерпать
Никаким, даже звёздным, ковшом!..
* * *
…Я просто хочу уйти
Куда-то – уйти бы только.
И пусть на моём пути
Не будет растений колких,
Не будет там разных ям,
Не будет там всяких кочек.
И буду я сам – упрям,
И буду я, между прочим,
Совсем не такой, как все:
Не грубый там, не одинокий…
Уйду – босиком по росе –
Туда, где не бьются о ноги
там
разные,
всякие –
все…
…И будет там яркий свет,
Такой, что едва ли встретишь
На вечных путях комет –
Какой бы космический ветер
Тебя на крылах не нёс –
С какою бы скоростью света…
И будет космический пёс
Всё лаять и лаять на ветер –
На тот, что тебе в крыла
Всё дул бы и дул безотказно…
…И ТЫ БЫ МОЕЮ БЫЛА –
БЫЛА БЫ МОЕЮ ТЫ –
Разве
Немыслимо это,
Когда
И свет
За немыслимой бездной
Меня привечает всегда
Своей бесконечностью звездной?..
* * *
Он пришёл ко мне во сне
И ко звёздам вывел за руку –
И в осенней тишине
Одарил меня подарком:
Целым ворохом стихов
И созвездьями созвучий –
Чтобы стало мне легко
И от осени – не мучиться.
* * *
Вот так вот:
Поэтам не спится.
Поэты ведь –
То же, что птицы:
Им только бы
Грезить о небе
И – строки
На радость-потребу
Души окаянной
И – лёгкой,
Что вдруг – покаянною –
В лодке –
Начнёт уплывать – туда,
Где небо – туманится снами
И манит далёкими звёздами,
Где рады поэту всегда,
Которому доля земная –
Ничто перед этими грёзами.
* * *
…Я ушёл за грань того, что ведомо
Разве только Богу одному:
И Звезде одной был только преданный,
Той, что обезболивает Тьму,
Той, что так немыслимо далёкая –
Кажется, за гранью Бытия –
Там, где всё туманом заволокано,
Там, где будем только Ты и я…
* * *
Что же я такое сделал Там,
Что на этом суд такой суровый:
Так и ходит болью по пятам,
Так и давит сердце чёрной кровью?
…Думается, было это так:
Женщину оставил одинокой,
Ту, что и у смертного креста
Никогда бы не отёрла ноги
Об тебя, каким бы подлецом
Ты бы ни был –
Так тебя любила б.
И в итоге – кто, в конце концов,
Попросилась
И на Этом
Белом
Свете
Быть с тобою до Звезды –
Той, что за пределом даже Света,
Где не тают никакие льды,
Где не дует даже слабый ветер…
…Спрашиваешь, почему я здесь?
Потому, что Ты была и есть –
И что будешь рядом –
У черты –
Тою, за которой даже Ты
Душу, вечным верную путям,
Не вернёшь и не отсрочишь сроки..
Что же без Тебя я буду Там,
Неприкаянный и одинокий?..
* * *
Это кто постучался в наш дом?
О-го-го – Дед Мороз бородатый!
А чего там в мешке голубом?
Ничего себе – сколько подарков!
А мальчишке, который мой сын,
Ничего ли там нету случайно?
Он, мне помнится, поезд просил,
Чтобы с рельсами, необычайный...
Ух, и поезд, и даже с трубой, –
Дед Мороз, мы мечтали об этом!..
И какой твой мешок голубой –
Сколько много небесного света!
(…Дед Мороз, а нельзя ли с тобой
Хоть разок посидеть до рассвета:
Чтобы ночью не грезились сны –
Не водили путём опостылым
И под сумрачным светом луны
Ненамного меня отпустили?..)
Доброму другу
1.
…Как это непростительно – не длиться
Душой и телом – на самой земле...
Ну, что за радость быть самоубийцей –
Чтобы навеки пребывать во мгле?
И как так может, чтобы эти звёзды
И солнышко Тебя не сберегли?..
Всё будет так необратимо поздно,
Когда душа сокроется вдали –
В такую высь она превознесётся,
Где не согреет ни одна из звёзд,
Где нет ни Бога, ни Любви, ни Солнца –
Лишь только смерть, ограда и – погост…
…Поэтому – иди ко мне Ты в гости –
Я обниму тебя, мой добрый друг…
Какие бы там не кружили злости –
ТЫ –
ДОЛЖЕН
БЫТЬ,
а не исчезнуть вдруг…
2.
Как это упоительно – мы любим –
И нам дано со звёздами дружить –
И мы – подумать это только! – люди –
И на земле такая радость – ЖИТЬ!
Какое счастье – детские улыбки –
На лицах, словно солнышко, лучат –
Как и само оно – в небесной зыбке –
Вовек неугасимая Свеча!
И будет это долго-долго длиться –
И будут повторяться вновь и вновь
И детские светящиеся лица,
И солнышко, и звёзды, и любовь!
3.
Оттого что мы живём однажды –
Только Здесь – и больше никогда –
Жизнь должна быть кровеносной скважиной –
От которой все бы города
Наполнялись добрыми улыбками –
Бесконечно-солнечным теплом –
Никогда бы судьбы – даже зыбкие –
Не бывали брошены на слом…
;
Пьяное
В этом мире я только прохожий –
И бреду вот с небритою рожей
По земле – и мне до смерти стыдно –
Оттого, что неблаговидный.
А не брит потому, что в загуле –
И бреду по заснеженной улице
За ещё одной порцией выпивки
Под какую-нибудь дохлую рыбку.
И прохожие сторонятся
Беспросветного сволочи-пьяницы –
И не знают, что этот прохожий
Проживает в поэтовой коже.
И ему до печёнок обидно,
Неудобно, и больно, и стыдно –
Потому, что поэтово слово
По значенью не меньше святого.
А вот он эту святость нарушил –
И терзает поэтову душу,
Что несёт это пьяное тело,
Потому что оно так хотело.
Это то же, что детское сердце,
Которому греться б и греться, –
Просто взять и лишить кровотока –
Непростительная жестокость!..
* * *
Всё закончится так: никому и никто не обязан,
Потому что нельзя, потому что так нужно Ему.
Потому что по горло руками-ногами повязан,
Только кем и когда – никогда я уже не пойму.
Всё закончится так: будет ночь, будут дальние звёзды,
И одна, как нарочно, всё будет манить и манить.
Только знаешь: вот так вот – окажется слишком серьёзно
В эту позднюю осень кого-то за что-то винить.
* * *
Скажи как на духу: ну, разве
Я не заслуживаю Ту –
И ухожу душою праздный
В метель, во мрак и пустоту?
И сердце рвётся и рыдает –
И не насытится никак…
Кругом снега, трамваи, зданья,
А впереди – огни и мрак.
И чьи-то ласковые жёны
На это огненном пути…
Вернусь домой уничижённый, -
Ты сможешь ли меня простить?
Так, видно, свыше захотели,
Что на душе такой бардак.
Простишь ли мне мои метели,
Мой бред, поэзию и мрак?
Простишь ли, достоверно зная
Про эти тёмные дела?..
Чтобы распутица ночная
От родины не увела.
* * *
Своими пальцами на моей коже
Играла музыку высоких сфер…
И мне казалось, что, быть может,
Может,
Сидим в каком-нибудь с Тобой кафе.
И льётся музыка, рождая песню –
Такую дивную, как ручеёк,
И мы с Тобою наконец-то вместе,
И говоришь Ты мне,
Что дурачок
Я обезумевший, раз так страдаю
От звука всякого и от руки…
Ты понимаешь ли, моя родная,
Что песней не избыть моей тоски
По музыке на зазвеневшей коже?..
* * *
…И непонятно, на которой улице,
Где ночь, аптека и всё тот же свет,
Ты так незвёздно, дорогой, сутулишься –
Как будто Чуда не было и нет.
И разве мы так невысоко созданы,
Что нам не оторваться от земли –
Как будто рождены мы не под звёздами –
И не для звуков сладких и молитв?..
Осень
Длиннее ночи, дни короче –
Всё ближе к осени дела.
И вот ни дня уже, ни ночи –
Сплошная мгла.
И день, и ночь – сплошные тени,
И всё длиннее и длинней.
А что же мы ещё хотели –
Пора теней!
И звёзды гроздьями поспели
И чаще падают они.
У речки Сюнь, родной купели,
Грустит тальник.
И убывает птичье пенье –
И всё печальнее душа.
Деревья тают постепенно,
Листвой шурша.
Меняются деревья в цвете:
На их тысячелистье лиц
Застыла грусть-тоска по лету,
По пенью птиц.
Но мы почти не замечаем,
Как лист уходит за листом,
И только по своей печали
Поймём о том
И, сколько песен мы не просим, –
По безответности немой!
Уж лето обернулось в осень,
А та – зимой.
Ода золоту (по мотивам одноименного стихотворения Роберта Миннуллина)
Совсем непоэтичные дела –
Осанну петь кому-нибудь в угоду,
Но если речь о золоте зашла,
Сегодня я ему слагаю оду.
Предмет, конечно, малость мелковат
Для гимнов и высоких песнопений,
Но золото относится к словам,
Имеющим по несколько значений.
Пусть первое значение не в счёт:
Поэту ли металлом восторгаться!
Но в золоте содержатся ещё
И нематериальные богатства.
И славлю я то золото земли,
Что светится значением высоким,
Которое ничто не умалит
Под небом голубым, золотооким,
Как не иссякнет золото хлебов,
Взращённое руками золотыми,
И матерей великая любовь –
Золотосердая – мы живы ими!
Пою я золотые имена,
Написанные золотом по камню, –
Пусть ими вечно славится страна
И золотыми множится веками,
Пусть будут оды петься без конца
О хлеборобах, матерях, солдатах!
…На среднем пальце золото кольца,
Завещанное мне отцом когда-то,
Ношу
И постараюсь уберечь
Для сына –
Значит, ода и об этом
Металле,
Если – о высоком речь
И если ты родился быть поэтом.
Последняя листва
Пора переселенья душ
Творится будто бы на свете!
По осени, от первых стуж,
Листвою окрылился ветер.
Но с опереньем золотым
Ему кружить совсем немного:
Сгорят осенние листы,
Падут на землю одиноко.
И в том не осени вина –
Она сама-то мимолётна.
Что жизнь утратами полна,
Печалиться из года в год нам.
Но как не верить чудесам:
Едва успеет опуститься,
Листва грустит по небесам,
Подобно перелётным птицам.
И быть однажды перестав
Листвой, собьётся в птичью стаю –
И ни единого листа
Ни в мире, ни в душе не станет.
Но, впрочем, и душа сама
Когда-то обернётся птицей…
А там, за осенью, зима
В окно крылами постучится.
Солнце
…И солнце осенью стареет:
Едва прореживая тьму,
Оно уже почти не греет,
Не нужно стало никому.
Не важно никому, взошло ли,
Торит ли светлые пути.
И вот – живём как поневоле,
И что ни день - то ночь почти.
И так – тревожимая снами,
Без солнца старится душа…
Не важно: осень ли, весна ли,
Зима ли, лето ли – дышать
Дано нам только под светилом
И видеть сны о небылом.
Нет, это не оно остыло,
Остыли мы – и поделом
Нам тьма тоски и мгла печали…
Нет, виновато не оно,
Что мы его не замечаем
И так тревожно и темно…
Комментариев нет:
Отправить комментарий