СВЯЩЕННЫЕ РУБЕЖИ
1 8 5 4 год
(поэтическое повествование
в монологах и лирических отступлениях)
I
С о л о в к и
Пролог
Большое видится на расстоянии.
И башни Соловецкого кремля –
Моей страны святое достояние –
Как Китеж-град по курсу корабля…
Идут года.
Неведомый град-Китеж
В туманных водах Беломорья спит.
Негаснущей лампадой над Секирной *
Мерцает Свято-Вознесенский скит.
Вдруг, сотканный из солнечного света,
От ветра вздрогнул утренний туман.
И, как страницы, полетели лета
В студеный Ледовитый океан.
Раздался гул.
Басовый колокольный.
Померкло небо, как перед грозой.
И без креста взметнулась колокольня
Под арматурной ржавою звездой.
Свод неба, осенённый двоеперстьем,
Вибрировал под колокольный звон.
И вспышкой света в сером поднебесье
Мелькнула аббревиатура СЛОН. **
Как на экране замелькали даты…
И вот уже Эрасмус Омманей
Ведёт «Миранду» с «Бриском» - два фрегата
Британии, владычицы морей.
______________
* Секирная гора – высота 71.0 м., где на куполе скита находится маяк.
** СЛОН – Соловецкий лагерь особого назначения.
2.
Монолог капитана королевского флота
Эрасмуса Омманея,
командующего соединённой англо-французской эскадрой.
От Индии и до полярного края
В походах «Миранда» и «Бриск».
Устрашая
Индийцев, поморов и всякую шваль.
И в мире найдётся безумец, едва ль,
Не верящий, что мы – любимцы истории.
О, Боже! Храни королеву Викторию!
Куда бы судьба ни вела меня, я не
Поклонник холодных полярных сияний.
Гораздо почётней идти в этот раз
Под Южным Крестом, где идёт Дэвид Прайс
Бомбить на востоке России фактории.
О, Боже! Храни Королеву Викторию!
А здесь лишь белухи свистят да тюлени.
Мы топим карбасы, сжигаем селенья.
Сегодня отбили у наших врагов
Трофеи – барана, пять кур, двух быков,
Расширив границы своей территории.
О, Боже! Храни Королеву Викторию!
На пушечном выстреле вижу обитель
Смиренных монахов.
И, как победитель,
Сейчас обращу их постройки в пустырь.
И, чтоб не роптали – сожгу монастырь.
Во славу Британии справлю викторию!
О, Боже! Храни Королеву Викторию!
3.
Монолог настоятеля Соловецкой обители
архимандрита Александра.
Со «Знамения» дивной иконы
Расстели, Матерь Божья, покров.
На земле православной исконно
Пусть не льётся невинная кровь.
Я молю тебя, Матушка, чтобы
Сохранила Ты добрых людей.
Одолей человечью злобу,
Поднебесное зло одолей!
Ведь одна Ты на всех, Пресвятая!
И для русских и для англичан.
Снизойди к нам, любовь обретая.
Не серчай, Госпоже, не серчай.
Ты от плача людского устала.
Усмири в нас гордыню и злость.
Что же с пушечным лезет уставом
В монастырь к нам неправедный гость?
Нет ни совести в душах,
Ни Бога –
Убивать и калечить людей.
Значит надо – чтоб око за око!
Только, как же тогда – не убей?
Я смотрю на Тебя со смирением.
Пресвятой Госпожи взгляд суров.
С чудотворной иконы «Знамение»
Пал невидимый глазу покров.
4.
Монолог фейерверкера
Викентия Друшлевского.
Пушка трёхфунтового калибра,
Сколько люда от тебя погибло
От стрельцов по наши времена.
Сделанная при Иване Грозном –
Государе властном, одиозном –
Ты всегда к баталиям годна!
Был бы порох да чугуны ядра
С фейерверкером, палящим яро –
Лихости тебе не занимать!
Не беда, что ржава и не в блеске,
Кирпичом натрёт тебя Друшлевский
И … покажем мы ядрёну мать!
Кровь врагам
мужчины не прощают,
Безнаказанностью – развращают.
И молитвам старцев вопреки,
Навожу я пушку на «Миранду»
На разбойников незваных банду
За мои родные Соловки!
Я не новичок в пушкарском деле –
От борта аж щепки полетели!
Глаз прицельный, что ни говори.
Издавна не кашею и щами
Недругов в России угощают
Наши хлебосолы-пушкари.
5.
Монолог инока Афанасия.
Белой ночью озеро Святое
Дымкою прозрачною парит.
Всенощную на коленях стоя
Монастырь не спит.
По граниту стен неутомимо
Бьёт прилив бессонною волной.
Где она, граница между миром
И войной?
Не по мне ли завтра справят тризну?
Грудь покрыв размашистым крестом,
Я покаюсь о греховной жизни,
Перед Господом представ.
Потом
Расскажу про радости и беды,
И об осени, и о весне…
А вчера никто ещё не ведал,
Что убитым будет на войне…
Жизнь небесная, не как земная –
«Аллилуйя…» - ангелы поют.
Я не чувствую, а твёрдо знаю,
Что там любят, верят в нас и ждут.
Без тревоги и без сожаленья
Я молюсь смиренный до утра.
И приходит, словно озаренье –
Кто я есмь.
И кем я был вчера.
Чисто и светло к подобным Богу
Скоро я приду под Отчий кров.
К райским небесам ведёт дорога
Прямо к Господу от Соловков.
6.
Обстрел.
Звонари – в колокола!
Чайки влёт об купола.
Ядер свист и бомбы.
Выстоять дал Бог бы!
От гранитных валунов
Ядра весом трёх пудов,
Как горох от стенки.
Аж дрожат коленки.
Пушки бьют, почём зазря.
А во двор монастыря
Вышли крестным ходом
И молитву хором:
«Молим убо вас, о преподобнии отцы, велиции заступницы и скории услышателие молитв, угодницы Божии и чудотворцы Зосимо, Савватие и Германе, избавите ны от огня и меча, от нашествия иноплеменников и междоусобныя брани, от тлетворных ветров и от внезапныя смерти и от всех прилог бесовских, находящих на ны…»
Что ж вы, братья родные мои, приуныли?
В монастырские стены бьют бомбы шальные.
Ядра землю на площади рвут.
Страшный суд!
Страшный суд…
И идти невозможно.
Но надо!
Осторожно монахи идут
В пасть гиены разверзнувшей ада.
И поют.
И хоругви несут.
Под «Знамения» дивной иконой
Страха нет.
И отчаянья нет.
Словно в светлую даль Куликова
Поля вышел монах Пересвет.
А соперник – батыр Челубей,
Беспощадный, коварный, жестокий.
Но с такими нельзя – не убей,
Надо насмерть – чтоб око за око!
В поле ратном и в поле духовном
За священную Русь умирать
С чёрной злобой, как с тучею чёрной,
Поднимается светлая рать!
За холмом трубят ангелы, славя
Жизнь отдавших за други своя.
И с дружиною инок Ослябя
Мчит на помощь, стегая коня.
И, клубясь, поднимаются силы,
Покрывая собой неба свод,
От дремучих лесов и трясины
Зыбких непроходимых болот.
В них сиянье берёзовой рощи
И осенний полёт журавлей,
И грозы приближающий рокот,
Рёв медведей и ярость зверей.
Так на поле духовном небесном
В рукопашной священная рать
Одолела непрошенных бесов!
И бежала побитая тать!
И сошла тишина…
Тем не менее,
Поверх лика последним ядром
Поразило икону «Знамение»
Божьей Матери, снявшей покров,
Чтоб божественной славы руками
Соловки и обитель покрыть.
И монахи читали акафист
На коленях сквозь слёзы навзрыд:
«…Помози нам немощным, утоли скорбь нашу, настави на путь праведный нас, заблуждающих, уврачуй и спаси безнадёжных, даруй нам прочее время живота нашего в мире и тишине проводити, подаждь христианскую кончину, и на Страшном Суде Сына Твоего явися нам милосердная Заступница, да всегда поём, величаем и славим Тя, яко благую Заступницу рода христианского, со всеми угодившими Богу. Аминь»…
Размышления капитана королевского флота
Эрасмуса Омманея.
Какая нелепая злая баталия…
Подобный конфуз испытаю едва ли я,
Куда бы в морях я не шёл далеко –
Не может в судьбе быть вторых Соловков.
Уж эти мне россы – строптивая раса,
Хотел бы я встретиться с Дэвидом Прайсом,
В сраженьях с туземцами знает он толк.
Да будет повержен российский восток!
Желаю ему на Камчатке удачи!
Надеюсь у Прайса, всё будет иначе.
В какую же влип я дурную историю…
И что я скажу королеве Виктории?
«Враг вынужден был удалиться от нас без исполнения своего намерения. В монастыре убитых нет, раненых нет, повреждения – самые незначительные. Бомб и ядер по монастырю выпущено около 1800 штук»
(Из рапорта архимандрита Александра военному губернатору)
II
Моему отцу Татаурову В.И.
П е т р о п а в л о в с к - К а м ч а т с к и й
1.
Расскажите, хмурые «Три брата»,*
Как однажды в бухту поутру
Мимо Вас бесшумно шли фрегаты.
Развевались флаги на ветру
Англии и Франции. Высоко
Паруса окрасила заря.
Как на траверзе Никольской сопки
В глубину упали якоря.
Как смотрел, скрывая удивленье,
В окуляр трубы, прищурив глаз,
На береговые укрепления
И на батареи Дэвид Прайс.
_____________
* «Три брата» – три скалы при входе в Авачинскую бухту
2.
Монолог адмирала королевского флота
Дэвида Прайса –
командующего соединённой англо-французской эскадрой.
То ли Бог, то ли черт
Жизнь пометил мне чёрною метой.
И за час до атаки
Картина предельно ясна.
Как мальчишку меня
Обошёл капитан Изыльметьев,
Хоть пять суток я шёл
За его парусами без сна.
И, конечно же, снятые пушки
С фрегата «Аврора»
Увеличили мощь огневую
Семи батарей.
Упаси мою старость от срама,
Господь, от позора.
И дозволь мне уйти
Адмиралом, владыкой морей.
А в правительстве лорды вальяжны,
Хитры и спесивы –
Там Большая Игра,*
Там к России двоякий стандарт.
Там никак не поймут,
Что с Россией – нельзя через силу,
В чём недавно уже убедился
Один Бонапарт.
Ну а я проиграл,
Мне не надо искать оправданий.
Оценил и за всё расплачусь,
Если my name is price… **
И тогда на груди
пистолетом раздвинув медали,
без сомнений нажал на курок
адмирал Дэвид Прайс.
_______________
* Большая игра (в соответствии с терминологией , принятой тогдашними дипломатами и современными историками) – стремление предотвратить любое усиление российского влияния на Ближнем Востоке и в мире.
** Рrice (англ.) – цена, оценка.
3.
Встреча братьев Александра и Дмитрия Максутовых –
князей, лейтенантов Российского флота.
(19 июня, по приходу фрегата «Аврора» в Петропавловск).
- Саша, брат, мы не виделись ровно три года.
Ну, давай, по порядку, про наш Петербург,
На балах что танцуют, какие погоды
На Неве. Расскажи про друзей и подруг…
- Всё по-прежнему, брат. Слава Богу, здоровы
и родители наши и наши друзья.
Я к тебе через тропик пришёл Козерога
И мыс Горн, как Камчатский вулкан, видел я.
Заблокировали в перуанском Калао
Бритты нашу «Аврору». Но ночью в туман
Семь десятков гребцов потрудились на славу
И на лодках буксиром фрегат в океан
Увели из-под самого носа британцев!
А потом девять тысяч бушующих миль
За два месяца!
Это тебе, брат, не танцы
На балах в Петербурге…
Ты, Дмитрий, пойми,
Я – не тот избалованный маленький Саша.
И России, как ты, здесь служить буду я,
Чтоб никто не сказал по деяниям нашим,
Что Максутовы, дескать, из грязи в князья.
4.
Монолог священника Георгия Логинова.
Над Никольскою сопкой клубятся туманы.
С высоты замирает в волнении дух.
Говорят, здесь когда-то камлали шаманы*
И на помощь сюда прилетал Ворон Кутх.
Я – туземец, священник.
Я здесь не камлаю.
Всемогущего Бога победу прошу.
Наш заступник святой,
Отче наш Николае,
Я на сопке твоея молебен вершу.
А по сопке взрываются ядра и бомбы.
Если б воля Господня на это была,
То, конечно же, Кутх прилетел и помог бы
И расправил над нами свои два крыла.
Смерть по сопке косою головушки косит.
Страшно, братцы.
Но Бога молю с высоты…
По России священники многие носят
На гвардейских
Егорьевских лентах
Кресты!
_____________
* Камлание – свершение шаманского обряда.
5.
24 августа.
Десант.
Земли и моря ратники
Под барабанный бой
С утра стоят десантники
На палубе гурьбой.
На них мундиры красные.
Да здравствует десант!
А с ними, как на празднике,
Весёлый де Пуант.
И с грубостью матросскою
Он отдаёт приказ –
Взять высоту Никольскую!
(не то, что Дэвид Прайс).
Всё сделать, как приказано.
Огонь – со всех стволов!
Под ранцами подвязано
По паре кандалов.
Прощай, моя Россиюшка!
Под барабанный бой
Двух стран лихая силушка
Пошла на шлюпах в бой!
6.
На батарее князя
лейтенанта Александра Максутова.
- «Сегодня, братцы, просто подfortило..» -
Шутили комендоры поутру,
Когда увидели какую силу
Со словом иноземным на борту
“Fort” подтянули к третьей батарее.
Конечно, жизнь – она, как лотерея.
И вот бомбят друг друга супротив
Их тридцать пушек… к нашенским пяти.
Никто не знает, где он тот последний
В их жизни час.
Не ведают пока,
Что батарею назовут «Смертельной»
И доблесть их переживёт века.
Обычная военная работа –
Таскать снаряды до седьмого пота,
На цель спокойно пушки наводить
И катера десантников топить.
Всё б ничего.
Да пушек маловато.
Разбитые лафеты.
И стрельбу
Ведут прицельно всем бортом с фрегата.
И пятьдесят матросских душ пребу-
дут, верно, в райских заповедных кущах.
По брустверу ложатся ядра кучно.
Отброшен взрывом
лейтенант лежит
с раздробленным плечом…
Пока что жив,
вот встал он с непосильным жизни грузом…
И кабы был я там – услышал я
его:
«Смотрите, бестии французы,
Как умирают русские князья…»
…Но далека обратная дорога.
Над океаном сквозь ветра на юг
Летит душа за тропик Козерога
И далее в дождливый Петербург,
Где матушка склонилась пред иконой.
От пламени свечи пошла вдруг копоть
(случается такое иногда) –
«Ужели с нашим Сашенькой беда?...».
7.
Десант,
Продолжение.
По нехоженым скалам и склонам,
Где идти не рискнул бы я сам,
Поднимается в сопку колонной
С боем англо-французский десант.
Они деньги сполна получили.
Их сюда привезли воевать.
Вот знамёна они расчехлили.
Вот они закричали «Vivat»!
Сабли блещут в руках командиров.
Всё в атаке понятно без слов.
Ярко-красного цвета мундиры
Потекли по земле, словно кровь.
До виктории меньше полшага!
Только, логике вдруг вопреки,
Злых свирепых казаков ватага
Поднялась и шагнула в штыки.
Как учили –
Развёрнутым строем!
Как положено –
С левой ноги!
И шагнут,
Точно так же,
Герои
Сталинграда
И Курской дуги!
И шагнёт так в бессмертье пехота
На параде Великой Страны
В ноябре сорок первого года
Прямо в бой от Кремлёвской стены!
Шли казаки отчаянно в гору,
Словно это гора – не гора.
Вместе с ними матросы с «Авроры».
И рвануло над сопкой «Ур-р-ра!!!».
И смешались десанта отряды.
К катерам побежали назад.
И не слышно уже ретирады,
И виваты уже не кричат.
Только раненых крики и стоны.
Каждый то получил, что искал –
То ли пулю свинцовую, то ли
Вниз, несчастный, срывался со скал…
Корабли от земли уходили,
Оставляя в далёких краях
Ярко-красные пятна мундиров –
Пятна крови на серых камнях…
8.
Монолог военного губернатора Камчатки,
адмирала Василия Степановича Завойко.
Дни идут.
Но с потерями сердце мириться не хочет.
Вот и осень пришла.
Опустел Петропавловский порт.
При свечах коротаю
Бессонные долгие ночи
И пишу в Петербург
О камчатской победе рапорт.
Там у них в Петербурге
Нет дела до наших окраин –
Им в обузу Аляска,
Полярные земли в снегу...
Я – простой офицер,
И судить их деянья не в праве.
Но, боюсь, без Камчатки
Прожить я никак не смогу.
Может быть оттого,
Что здесь самые добрые люди,
С кем мне волею Божьей
Однажды служить повезло.
Мои милые люди,
Чем больше друг друга мы любим,
Тем прекраснее мы
И ничтожней становится зло.
Город добрых людей,
Город доблестной воинской славы!
Процветай на века,
Мой родной Петропавловский порт!
Волей Господа Бога
Даны нам победные лавры…
И мне жаль, что об этом
Не пишут служебный рапорт…
Эпилог.
Нам с погодой везёт, слава Богу.
Над полярной землёй напрямки
Мчит с Камчатки меня в отпуск «Боинг».
Направление – на Соловки.
А под крыльями снежные сопки
И сверкают во льдах берега.
И не верится даже, что солнце
Здесь в июне растопит снега.
Поудобней устроившись в кресле,
Я листаю журнал на коленях.
Прогнозирует ушлая пресса
О глобальном Земли потеплении.
Что доступен без льдов и торосов
будет всем кораблям Севморпуть,
и возникнут всё те же вопросы,
и кому-то взбредёт ведь рискнуть
разделить “справедливо и честно”
меж собою полярный наш шельф…
Заправилы компаний известных
те же «Бритиш петролеум», «Шелл» …
Для начала достаточно слова.
Не сегодня, так завтра –
Вот-вот,
В наших водах появятся снова
И «Миранды», и «Бриски», и «Форт» …
Неужели под «Юнкерсов» вои
На ленд-лизовских тральщиках «Хиггенз»
Соловецкие юнги* конвои
Поведут, как в те годы лихие.
И пехоты морской экипажи,
Как всего лишь полвека назад,
Из Авачинской бухты на баржах
Снова выйдут в Курильский десант.
Пусть звучит прозаически-пошло –
Жизнь по кругу вращает колёса.
Новый день зарождается в прошлом
Как весной зарождается осень.
Страшно уподобляться Иванам,
Что в забвенье не помнят родства.
Но, как прежде, пришельцам незваным
Мы найдём объясниться средства.
Ведь великих событий зачатки
Зреют в толще минувших веков,
Там военная доблесть Камчатки
И духовная мощь Соловков!
И за нами безмерные силы.
Я рождён здесь –
И этим горжусь!
. . . . . . . . . . . . . .
Пятый час мы летим над Россией
И вокруг необъятная Русь…
________________
* Соловецкие юнги – в годы Великой Отечественной войны на Соловках находилась легендарная Школа боцманов и юнг, воспитавшая 7 Героев Советского Союза.
1 8 5 4 год
(поэтическое повествование
в монологах и лирических отступлениях)
I
С о л о в к и
Пролог
Большое видится на расстоянии.
И башни Соловецкого кремля –
Моей страны святое достояние –
Как Китеж-град по курсу корабля…
Идут года.
Неведомый град-Китеж
В туманных водах Беломорья спит.
Негаснущей лампадой над Секирной *
Мерцает Свято-Вознесенский скит.
Вдруг, сотканный из солнечного света,
От ветра вздрогнул утренний туман.
И, как страницы, полетели лета
В студеный Ледовитый океан.
Раздался гул.
Басовый колокольный.
Померкло небо, как перед грозой.
И без креста взметнулась колокольня
Под арматурной ржавою звездой.
Свод неба, осенённый двоеперстьем,
Вибрировал под колокольный звон.
И вспышкой света в сером поднебесье
Мелькнула аббревиатура СЛОН. **
Как на экране замелькали даты…
И вот уже Эрасмус Омманей
Ведёт «Миранду» с «Бриском» - два фрегата
Британии, владычицы морей.
______________
* Секирная гора – высота 71.0 м., где на куполе скита находится маяк.
** СЛОН – Соловецкий лагерь особого назначения.
2.
Монолог капитана королевского флота
Эрасмуса Омманея,
командующего соединённой англо-французской эскадрой.
От Индии и до полярного края
В походах «Миранда» и «Бриск».
Устрашая
Индийцев, поморов и всякую шваль.
И в мире найдётся безумец, едва ль,
Не верящий, что мы – любимцы истории.
О, Боже! Храни королеву Викторию!
Куда бы судьба ни вела меня, я не
Поклонник холодных полярных сияний.
Гораздо почётней идти в этот раз
Под Южным Крестом, где идёт Дэвид Прайс
Бомбить на востоке России фактории.
О, Боже! Храни Королеву Викторию!
А здесь лишь белухи свистят да тюлени.
Мы топим карбасы, сжигаем селенья.
Сегодня отбили у наших врагов
Трофеи – барана, пять кур, двух быков,
Расширив границы своей территории.
О, Боже! Храни Королеву Викторию!
На пушечном выстреле вижу обитель
Смиренных монахов.
И, как победитель,
Сейчас обращу их постройки в пустырь.
И, чтоб не роптали – сожгу монастырь.
Во славу Британии справлю викторию!
О, Боже! Храни Королеву Викторию!
3.
Монолог настоятеля Соловецкой обители
архимандрита Александра.
Со «Знамения» дивной иконы
Расстели, Матерь Божья, покров.
На земле православной исконно
Пусть не льётся невинная кровь.
Я молю тебя, Матушка, чтобы
Сохранила Ты добрых людей.
Одолей человечью злобу,
Поднебесное зло одолей!
Ведь одна Ты на всех, Пресвятая!
И для русских и для англичан.
Снизойди к нам, любовь обретая.
Не серчай, Госпоже, не серчай.
Ты от плача людского устала.
Усмири в нас гордыню и злость.
Что же с пушечным лезет уставом
В монастырь к нам неправедный гость?
Нет ни совести в душах,
Ни Бога –
Убивать и калечить людей.
Значит надо – чтоб око за око!
Только, как же тогда – не убей?
Я смотрю на Тебя со смирением.
Пресвятой Госпожи взгляд суров.
С чудотворной иконы «Знамение»
Пал невидимый глазу покров.
4.
Монолог фейерверкера
Викентия Друшлевского.
Пушка трёхфунтового калибра,
Сколько люда от тебя погибло
От стрельцов по наши времена.
Сделанная при Иване Грозном –
Государе властном, одиозном –
Ты всегда к баталиям годна!
Был бы порох да чугуны ядра
С фейерверкером, палящим яро –
Лихости тебе не занимать!
Не беда, что ржава и не в блеске,
Кирпичом натрёт тебя Друшлевский
И … покажем мы ядрёну мать!
Кровь врагам
мужчины не прощают,
Безнаказанностью – развращают.
И молитвам старцев вопреки,
Навожу я пушку на «Миранду»
На разбойников незваных банду
За мои родные Соловки!
Я не новичок в пушкарском деле –
От борта аж щепки полетели!
Глаз прицельный, что ни говори.
Издавна не кашею и щами
Недругов в России угощают
Наши хлебосолы-пушкари.
5.
Монолог инока Афанасия.
Белой ночью озеро Святое
Дымкою прозрачною парит.
Всенощную на коленях стоя
Монастырь не спит.
По граниту стен неутомимо
Бьёт прилив бессонною волной.
Где она, граница между миром
И войной?
Не по мне ли завтра справят тризну?
Грудь покрыв размашистым крестом,
Я покаюсь о греховной жизни,
Перед Господом представ.
Потом
Расскажу про радости и беды,
И об осени, и о весне…
А вчера никто ещё не ведал,
Что убитым будет на войне…
Жизнь небесная, не как земная –
«Аллилуйя…» - ангелы поют.
Я не чувствую, а твёрдо знаю,
Что там любят, верят в нас и ждут.
Без тревоги и без сожаленья
Я молюсь смиренный до утра.
И приходит, словно озаренье –
Кто я есмь.
И кем я был вчера.
Чисто и светло к подобным Богу
Скоро я приду под Отчий кров.
К райским небесам ведёт дорога
Прямо к Господу от Соловков.
6.
Обстрел.
Звонари – в колокола!
Чайки влёт об купола.
Ядер свист и бомбы.
Выстоять дал Бог бы!
От гранитных валунов
Ядра весом трёх пудов,
Как горох от стенки.
Аж дрожат коленки.
Пушки бьют, почём зазря.
А во двор монастыря
Вышли крестным ходом
И молитву хором:
«Молим убо вас, о преподобнии отцы, велиции заступницы и скории услышателие молитв, угодницы Божии и чудотворцы Зосимо, Савватие и Германе, избавите ны от огня и меча, от нашествия иноплеменников и междоусобныя брани, от тлетворных ветров и от внезапныя смерти и от всех прилог бесовских, находящих на ны…»
Что ж вы, братья родные мои, приуныли?
В монастырские стены бьют бомбы шальные.
Ядра землю на площади рвут.
Страшный суд!
Страшный суд…
И идти невозможно.
Но надо!
Осторожно монахи идут
В пасть гиены разверзнувшей ада.
И поют.
И хоругви несут.
Под «Знамения» дивной иконой
Страха нет.
И отчаянья нет.
Словно в светлую даль Куликова
Поля вышел монах Пересвет.
А соперник – батыр Челубей,
Беспощадный, коварный, жестокий.
Но с такими нельзя – не убей,
Надо насмерть – чтоб око за око!
В поле ратном и в поле духовном
За священную Русь умирать
С чёрной злобой, как с тучею чёрной,
Поднимается светлая рать!
За холмом трубят ангелы, славя
Жизнь отдавших за други своя.
И с дружиною инок Ослябя
Мчит на помощь, стегая коня.
И, клубясь, поднимаются силы,
Покрывая собой неба свод,
От дремучих лесов и трясины
Зыбких непроходимых болот.
В них сиянье берёзовой рощи
И осенний полёт журавлей,
И грозы приближающий рокот,
Рёв медведей и ярость зверей.
Так на поле духовном небесном
В рукопашной священная рать
Одолела непрошенных бесов!
И бежала побитая тать!
И сошла тишина…
Тем не менее,
Поверх лика последним ядром
Поразило икону «Знамение»
Божьей Матери, снявшей покров,
Чтоб божественной славы руками
Соловки и обитель покрыть.
И монахи читали акафист
На коленях сквозь слёзы навзрыд:
«…Помози нам немощным, утоли скорбь нашу, настави на путь праведный нас, заблуждающих, уврачуй и спаси безнадёжных, даруй нам прочее время живота нашего в мире и тишине проводити, подаждь христианскую кончину, и на Страшном Суде Сына Твоего явися нам милосердная Заступница, да всегда поём, величаем и славим Тя, яко благую Заступницу рода христианского, со всеми угодившими Богу. Аминь»…
Размышления капитана королевского флота
Эрасмуса Омманея.
Какая нелепая злая баталия…
Подобный конфуз испытаю едва ли я,
Куда бы в морях я не шёл далеко –
Не может в судьбе быть вторых Соловков.
Уж эти мне россы – строптивая раса,
Хотел бы я встретиться с Дэвидом Прайсом,
В сраженьях с туземцами знает он толк.
Да будет повержен российский восток!
Желаю ему на Камчатке удачи!
Надеюсь у Прайса, всё будет иначе.
В какую же влип я дурную историю…
И что я скажу королеве Виктории?
«Враг вынужден был удалиться от нас без исполнения своего намерения. В монастыре убитых нет, раненых нет, повреждения – самые незначительные. Бомб и ядер по монастырю выпущено около 1800 штук»
(Из рапорта архимандрита Александра военному губернатору)
II
Моему отцу Татаурову В.И.
П е т р о п а в л о в с к - К а м ч а т с к и й
1.
Расскажите, хмурые «Три брата»,*
Как однажды в бухту поутру
Мимо Вас бесшумно шли фрегаты.
Развевались флаги на ветру
Англии и Франции. Высоко
Паруса окрасила заря.
Как на траверзе Никольской сопки
В глубину упали якоря.
Как смотрел, скрывая удивленье,
В окуляр трубы, прищурив глаз,
На береговые укрепления
И на батареи Дэвид Прайс.
_____________
* «Три брата» – три скалы при входе в Авачинскую бухту
2.
Монолог адмирала королевского флота
Дэвида Прайса –
командующего соединённой англо-французской эскадрой.
То ли Бог, то ли черт
Жизнь пометил мне чёрною метой.
И за час до атаки
Картина предельно ясна.
Как мальчишку меня
Обошёл капитан Изыльметьев,
Хоть пять суток я шёл
За его парусами без сна.
И, конечно же, снятые пушки
С фрегата «Аврора»
Увеличили мощь огневую
Семи батарей.
Упаси мою старость от срама,
Господь, от позора.
И дозволь мне уйти
Адмиралом, владыкой морей.
А в правительстве лорды вальяжны,
Хитры и спесивы –
Там Большая Игра,*
Там к России двоякий стандарт.
Там никак не поймут,
Что с Россией – нельзя через силу,
В чём недавно уже убедился
Один Бонапарт.
Ну а я проиграл,
Мне не надо искать оправданий.
Оценил и за всё расплачусь,
Если my name is price… **
И тогда на груди
пистолетом раздвинув медали,
без сомнений нажал на курок
адмирал Дэвид Прайс.
_______________
* Большая игра (в соответствии с терминологией , принятой тогдашними дипломатами и современными историками) – стремление предотвратить любое усиление российского влияния на Ближнем Востоке и в мире.
** Рrice (англ.) – цена, оценка.
3.
Встреча братьев Александра и Дмитрия Максутовых –
князей, лейтенантов Российского флота.
(19 июня, по приходу фрегата «Аврора» в Петропавловск).
- Саша, брат, мы не виделись ровно три года.
Ну, давай, по порядку, про наш Петербург,
На балах что танцуют, какие погоды
На Неве. Расскажи про друзей и подруг…
- Всё по-прежнему, брат. Слава Богу, здоровы
и родители наши и наши друзья.
Я к тебе через тропик пришёл Козерога
И мыс Горн, как Камчатский вулкан, видел я.
Заблокировали в перуанском Калао
Бритты нашу «Аврору». Но ночью в туман
Семь десятков гребцов потрудились на славу
И на лодках буксиром фрегат в океан
Увели из-под самого носа британцев!
А потом девять тысяч бушующих миль
За два месяца!
Это тебе, брат, не танцы
На балах в Петербурге…
Ты, Дмитрий, пойми,
Я – не тот избалованный маленький Саша.
И России, как ты, здесь служить буду я,
Чтоб никто не сказал по деяниям нашим,
Что Максутовы, дескать, из грязи в князья.
4.
Монолог священника Георгия Логинова.
Над Никольскою сопкой клубятся туманы.
С высоты замирает в волнении дух.
Говорят, здесь когда-то камлали шаманы*
И на помощь сюда прилетал Ворон Кутх.
Я – туземец, священник.
Я здесь не камлаю.
Всемогущего Бога победу прошу.
Наш заступник святой,
Отче наш Николае,
Я на сопке твоея молебен вершу.
А по сопке взрываются ядра и бомбы.
Если б воля Господня на это была,
То, конечно же, Кутх прилетел и помог бы
И расправил над нами свои два крыла.
Смерть по сопке косою головушки косит.
Страшно, братцы.
Но Бога молю с высоты…
По России священники многие носят
На гвардейских
Егорьевских лентах
Кресты!
_____________
* Камлание – свершение шаманского обряда.
5.
24 августа.
Десант.
Земли и моря ратники
Под барабанный бой
С утра стоят десантники
На палубе гурьбой.
На них мундиры красные.
Да здравствует десант!
А с ними, как на празднике,
Весёлый де Пуант.
И с грубостью матросскою
Он отдаёт приказ –
Взять высоту Никольскую!
(не то, что Дэвид Прайс).
Всё сделать, как приказано.
Огонь – со всех стволов!
Под ранцами подвязано
По паре кандалов.
Прощай, моя Россиюшка!
Под барабанный бой
Двух стран лихая силушка
Пошла на шлюпах в бой!
6.
На батарее князя
лейтенанта Александра Максутова.
- «Сегодня, братцы, просто подfortило..» -
Шутили комендоры поутру,
Когда увидели какую силу
Со словом иноземным на борту
“Fort” подтянули к третьей батарее.
Конечно, жизнь – она, как лотерея.
И вот бомбят друг друга супротив
Их тридцать пушек… к нашенским пяти.
Никто не знает, где он тот последний
В их жизни час.
Не ведают пока,
Что батарею назовут «Смертельной»
И доблесть их переживёт века.
Обычная военная работа –
Таскать снаряды до седьмого пота,
На цель спокойно пушки наводить
И катера десантников топить.
Всё б ничего.
Да пушек маловато.
Разбитые лафеты.
И стрельбу
Ведут прицельно всем бортом с фрегата.
И пятьдесят матросских душ пребу-
дут, верно, в райских заповедных кущах.
По брустверу ложатся ядра кучно.
Отброшен взрывом
лейтенант лежит
с раздробленным плечом…
Пока что жив,
вот встал он с непосильным жизни грузом…
И кабы был я там – услышал я
его:
«Смотрите, бестии французы,
Как умирают русские князья…»
…Но далека обратная дорога.
Над океаном сквозь ветра на юг
Летит душа за тропик Козерога
И далее в дождливый Петербург,
Где матушка склонилась пред иконой.
От пламени свечи пошла вдруг копоть
(случается такое иногда) –
«Ужели с нашим Сашенькой беда?...».
7.
Десант,
Продолжение.
По нехоженым скалам и склонам,
Где идти не рискнул бы я сам,
Поднимается в сопку колонной
С боем англо-французский десант.
Они деньги сполна получили.
Их сюда привезли воевать.
Вот знамёна они расчехлили.
Вот они закричали «Vivat»!
Сабли блещут в руках командиров.
Всё в атаке понятно без слов.
Ярко-красного цвета мундиры
Потекли по земле, словно кровь.
До виктории меньше полшага!
Только, логике вдруг вопреки,
Злых свирепых казаков ватага
Поднялась и шагнула в штыки.
Как учили –
Развёрнутым строем!
Как положено –
С левой ноги!
И шагнут,
Точно так же,
Герои
Сталинграда
И Курской дуги!
И шагнёт так в бессмертье пехота
На параде Великой Страны
В ноябре сорок первого года
Прямо в бой от Кремлёвской стены!
Шли казаки отчаянно в гору,
Словно это гора – не гора.
Вместе с ними матросы с «Авроры».
И рвануло над сопкой «Ур-р-ра!!!».
И смешались десанта отряды.
К катерам побежали назад.
И не слышно уже ретирады,
И виваты уже не кричат.
Только раненых крики и стоны.
Каждый то получил, что искал –
То ли пулю свинцовую, то ли
Вниз, несчастный, срывался со скал…
Корабли от земли уходили,
Оставляя в далёких краях
Ярко-красные пятна мундиров –
Пятна крови на серых камнях…
8.
Монолог военного губернатора Камчатки,
адмирала Василия Степановича Завойко.
Дни идут.
Но с потерями сердце мириться не хочет.
Вот и осень пришла.
Опустел Петропавловский порт.
При свечах коротаю
Бессонные долгие ночи
И пишу в Петербург
О камчатской победе рапорт.
Там у них в Петербурге
Нет дела до наших окраин –
Им в обузу Аляска,
Полярные земли в снегу...
Я – простой офицер,
И судить их деянья не в праве.
Но, боюсь, без Камчатки
Прожить я никак не смогу.
Может быть оттого,
Что здесь самые добрые люди,
С кем мне волею Божьей
Однажды служить повезло.
Мои милые люди,
Чем больше друг друга мы любим,
Тем прекраснее мы
И ничтожней становится зло.
Город добрых людей,
Город доблестной воинской славы!
Процветай на века,
Мой родной Петропавловский порт!
Волей Господа Бога
Даны нам победные лавры…
И мне жаль, что об этом
Не пишут служебный рапорт…
Эпилог.
Нам с погодой везёт, слава Богу.
Над полярной землёй напрямки
Мчит с Камчатки меня в отпуск «Боинг».
Направление – на Соловки.
А под крыльями снежные сопки
И сверкают во льдах берега.
И не верится даже, что солнце
Здесь в июне растопит снега.
Поудобней устроившись в кресле,
Я листаю журнал на коленях.
Прогнозирует ушлая пресса
О глобальном Земли потеплении.
Что доступен без льдов и торосов
будет всем кораблям Севморпуть,
и возникнут всё те же вопросы,
и кому-то взбредёт ведь рискнуть
разделить “справедливо и честно”
меж собою полярный наш шельф…
Заправилы компаний известных
те же «Бритиш петролеум», «Шелл» …
Для начала достаточно слова.
Не сегодня, так завтра –
Вот-вот,
В наших водах появятся снова
И «Миранды», и «Бриски», и «Форт» …
Неужели под «Юнкерсов» вои
На ленд-лизовских тральщиках «Хиггенз»
Соловецкие юнги* конвои
Поведут, как в те годы лихие.
И пехоты морской экипажи,
Как всего лишь полвека назад,
Из Авачинской бухты на баржах
Снова выйдут в Курильский десант.
Пусть звучит прозаически-пошло –
Жизнь по кругу вращает колёса.
Новый день зарождается в прошлом
Как весной зарождается осень.
Страшно уподобляться Иванам,
Что в забвенье не помнят родства.
Но, как прежде, пришельцам незваным
Мы найдём объясниться средства.
Ведь великих событий зачатки
Зреют в толще минувших веков,
Там военная доблесть Камчатки
И духовная мощь Соловков!
И за нами безмерные силы.
Я рождён здесь –
И этим горжусь!
. . . . . . . . . . . . . .
Пятый час мы летим над Россией
И вокруг необъятная Русь…
________________
* Соловецкие юнги – в годы Великой Отечественной войны на Соловках находилась легендарная Школа боцманов и юнг, воспитавшая 7 Героев Советского Союза.
Этот комментарий был удален администратором блога.
ОтветитьУдалить