* * *
Ты в очередь подался.
Там насмерть все стоят.
Как только зазевался,
Так сразу матерят.
Но вспомни, что ты Русский,
И тоже их покрой.
Чекушка и закуска
Нужны любой ценой.
Нажравшись и икая,
Под мощный храп жены
Ты будешь долго хаять
Судьбу родной страны.
Что рвут Россию, жабы,
На тысячи кусков.
И вечно наши бабы
Рожают дураков!
Заснешь. А утро будет
Привычное вполне.
Жена тебя разбудит.
Ты нахамишь жене.
И подавляя рвоту,
И подавляя страх.
Поедешь на работу
С отчаяньем в глазах.
* * *
Ты в избу свою водила
Всяких гостей.
Как же ты их всех любила!
Словно детей.
Как же ты их всех жалела!
Словно детей.
Обнимала и несмело
Стлала постель.
Провожала через сени
Ближе к утру.
И вставала на колени
В красном углу.
И молилась упоённо
Деве святой.
И струился от иконы
Свет золотой.
А однажды вышла очень
Долгая ночь.
Три звезды сияли в очи,
Родилась дочь.
Собрались у колыбели
Сто молодцов.
Даже князи не имели
Столько отцов!
Баловали, величали
Дочку твою.
На руках ее качали,
Баю-баю.
В светлых вышитых нарядах
Она росла.
Утешенье отрада
Всея села.
* * *
Жарко, нет нигде спасенья. Доктор, тихое виденье,
В чем-то белом прилетит, что-то мне прошелестит.
Стукнет посохом три раза, подмигнет стеклянным глазом,
Занавески подожжет и вернется в дымоход.
Даже старый рыжий кот – жаркий, как алтайский мед.
Он зевает – раскрывает яркий жаркий красный рот.
В этом доме раскаленном не готовят на плите,
Подогреем чай с лимоном на горячем животе.
Будем экономить газ – высекать искру из глаз.
Безграничные таланты в каждой, милая, из нас.
Вынем книжку из аптечки, почитаем вслух.
Пережить бы эту печку, не утратив слух.
Даже старый рыжий кот
Жаркий, как алтайский мед.
Он зевает – раскрывает яркий жаркий красный рот.
Ты в очередь подался.
Там насмерть все стоят.
Как только зазевался,
Так сразу матерят.
Но вспомни, что ты Русский,
И тоже их покрой.
Чекушка и закуска
Нужны любой ценой.
Нажравшись и икая,
Под мощный храп жены
Ты будешь долго хаять
Судьбу родной страны.
Что рвут Россию, жабы,
На тысячи кусков.
И вечно наши бабы
Рожают дураков!
Заснешь. А утро будет
Привычное вполне.
Жена тебя разбудит.
Ты нахамишь жене.
И подавляя рвоту,
И подавляя страх.
Поедешь на работу
С отчаяньем в глазах.
* * *
Ты в избу свою водила
Всяких гостей.
Как же ты их всех любила!
Словно детей.
Как же ты их всех жалела!
Словно детей.
Обнимала и несмело
Стлала постель.
Провожала через сени
Ближе к утру.
И вставала на колени
В красном углу.
И молилась упоённо
Деве святой.
И струился от иконы
Свет золотой.
А однажды вышла очень
Долгая ночь.
Три звезды сияли в очи,
Родилась дочь.
Собрались у колыбели
Сто молодцов.
Даже князи не имели
Столько отцов!
Баловали, величали
Дочку твою.
На руках ее качали,
Баю-баю.
В светлых вышитых нарядах
Она росла.
Утешенье отрада
Всея села.
* * *
Жарко, нет нигде спасенья. Доктор, тихое виденье,
В чем-то белом прилетит, что-то мне прошелестит.
Стукнет посохом три раза, подмигнет стеклянным глазом,
Занавески подожжет и вернется в дымоход.
Даже старый рыжий кот – жаркий, как алтайский мед.
Он зевает – раскрывает яркий жаркий красный рот.
В этом доме раскаленном не готовят на плите,
Подогреем чай с лимоном на горячем животе.
Будем экономить газ – высекать искру из глаз.
Безграничные таланты в каждой, милая, из нас.
Вынем книжку из аптечки, почитаем вслух.
Пережить бы эту печку, не утратив слух.
Даже старый рыжий кот
Жаркий, как алтайский мед.
Он зевает – раскрывает яркий жаркий красный рот.
Комментариев нет:
Отправить комментарий