СКОМОРОХ
(спреванское сказанье)
В крохотной спреванской деревушке под названием Староновь был опять праздник: вчера только посетила проездом их забытое селение гордая и надменная амазонка с Поморья, настоящая поляница Властимила, равнодушно посматривающая с лошади на ахающих селян, а сегодня заехал бродячий скоморох Голубинец. Впрочем, оседлых скоморохов и не бывает. Такое случается раз в сто лет, чтобы два таких замечательных гостя приехали подряд. Скоморох был уже пожилым человеком, но как обычно поддержал скоморошье имя: щипал женщин за мягкие места, шептал всякие шальные слова им на ушко, бегал с привязанным деревянным удом по деревне и частил, словоплетствовал:
- Вырос вот такой до тына, мой весь красненький детина, а как захочу я сына – бабу, чтоб как у скотины!
Селяне покатывались со смеху, женщины визжали, когда он подбегал к ним с удом наперевес, желая как бы «проткнуть» очередную «мишень». В возлиянии хмельного он тоже не оплошал: подтвердил имя скоморохов, как наибольших пьяниц. Дети с удивлением и ужасом смотрели на то, как дядька поглощает и поглощает ковши пива. Как будто в бездонную бочку. В эту же «бочку» он закидывал колбасы, жрал, как незнамо кто. Такого юные селяне еще не видели. Но взрослые смотрели со смехом на странного дядьку и дети, успокоившись, тоже стали смотреть на его юмористическое представление.
Он предлагал лысому Домажиру посчитать волосы на голове, Жадку громко хвалил, как саму щедрость во плоти, отчего она застыдилась и ушла, красная от злости, домой, а дохлого Нежила предложить избрать в Ярилы, символ плодородия, следующей весной.
- Если Нежил доживет, - подмигивал он окружающим.
- И откуда он все знает? – удивлялись селяне. Они, взрослые люди, уже видели скоморохов в своей жизни, но его-то они видели впервые в своей деревне. Им самим было странно видеть, как старый уже человек отплясывает почище иных молодых, ходит колесом, на руках, смешно дрыгая ногами при этом, идет вприсядку, и вновь подпрыгивает, выбрасывая обе ноги вперед.
- И что же за тайная сила в этих скоморохах? – удивлялись в который раз люди, отдыхающие со смехом после трудовых будней за плугом или в клети. Мужчины прижимали жен к себе, и смотрели, как старик поет в три голоса, показывая какую-то историю. Дети бегали вокруг. Мягкой теплотою всех окутал вечер.
Они не знали, что это лебединая песня мудреца. Когда случайно подняв голову, Голубинец увидел летящих птиц, то понял:
- Пора.
Он поклонился хозяевам за гостеприимство, и взял, положив в мешок, то угощенье и лакомства, что они предложили, так как не хотел обижать их отказом. Он и так выплеснул все свои силы в это село, в котором долго теперь еще будут царить мир и согласие.
Спреване с сожалением прощались с этим скоморохом, который принес им необычайную радость, щедро полив ею эту землю. Скоморохи обычно дарят радость людям, очищают их души, но этот, как толковали старики, превзошел всех. Голубинец его имя.
Выйдя за село, он подождал, пока ребятишки отстанут, и тогда радость мигом сошла с его лица, оставив лишь усталую улыбку. Земной путь закончен, испытание пройдено. Теперь, после стольких трудов и годов, мечта исполнится. Идя по мягкой траве-мураве, он разбрасывал еду из мешка, возвращая ее в природу. Он и раньше обходился крохами, запивая их глотками ключевой воды. Теперь еда и вовсе ни к чему. Покой, а не радость, но он заслужил его. Выпив особое снадобье, он окончательно протрезвел, хотя, и без того скоморохи пьют не пьянея, лишь напоказ, для людей. Вызвав рвоту, он избавился от еды. Она тоже не нужна. Пройдя по тропинке дальше, снял сапожки с подошвами, изнутри выложенными колючими гвоздями. Его собственные подошвы, впервые за много лет, ощутив не колючую поверхность, а мягкую землю, заныли истомно. Теперь можно.
Увидев красивый пригорок, подумал – вот место. И прилег. Задумчиво бряцая струнами гуслей, напевал песню, которую скоморохи поют при уходе. Бренная жизнь ушла. Подумалось мимоходом – так и не испытал за жизнь женской ласки, не попробовал женского тела, но служение требует своего. За все надо платить. Голубиную жизнь надо вести все свое земное существование, чтобы взлететь однажды. В кровавых мозолях ходить многие годы, чтобы всем своим существом тянуться вверх. И тогда… Птицы потихоньку собирались к нему и тоже запели, ожидая. Все больше и больше птиц подлетало к нему, все слабее становились его руки.
И вот, что-то белое и невыразимо прекрасное, показалось сверху и на лице скомороха Голубинца отразилось уже неземное блаженство. И он полетел
Дети играли у ограды для скота, пытаясь стать на руки и дрыгать ногами. К кусту смородины подлетел молодой голубь, и сел на ветку, глядя на ребят круглым глазом. Один сорванец хотел было метнуть в птицу увесистый обрубок палки, а второй, постарше, придержал его руку:
- Нельзя убивать живое.
Тот шмыгнул носом: да, нельзя.
А Голубинец вновь полетел, вознесшись над землей и ощущая только одно – невыразимое блаженство от полета.
СУМАСШЕДШИЙ НА КОРАБЛЕ
(поморянская миниатюра)
Три жреца Щетина поднимались к рыночной площади от пристани. Их звали Небослав и Горицвет, а третий, молодой, пока откликался на прозвище Малюнка. Все трое принадлежали к соперничающим жреческим родам, но наиболее вероятным претендентом на кресло верховного жреца Триглава поморяне единодушно считали Небослава по его мудрости и великолепному умению выпутываться из сложных ситуаций. Там, где люди, образно говоря, видели невероятно сложный комок узлов и чесали в затылках, ероша волосы, Небослав сразу дергал за кончик нити и узлы распутывались сами по себе. Но Горицвет, мужчина средних лет, не переставал при каждом таком случае спрашивать себя: «А чем я хуже?». К своему удовольствию он не находил ответа. Но тут же удовольствие сменялось неудовлетворенностью: «Почему же тогда он на вершине? А не я?».
Потому он ненасытно ждал случая, когда жрец Небослав споткнется. Небослав видел все это и лишь посмеивался в коротко остриженную, жесткую бородку. Он казался божественным в своем шикарном даже для Щетина плаще из белых шкурок соболя, тонких до такой степени, чтобы ему не было жарко в летнюю пору. На голове светился золотой обруч с кругом надо лбом, в котором можно было различить изображение бога Триглава. Плащ делал его плечи очень широкими, и жрец живописно смотрелся на фоне густой синевы послеполуденного неба, когда день уже склонил чашу весов к закату.
Они ходили на пристань по делам – смотрели привезенную по заказу багряную ткань, нужную для украшения храма. По дороге Небослав зашел на склад к зятю – все знали, что на самом деле Небослав заведует и распоряжается сделками и продажами, а зять так, для прикрытия, подчиняется молодой жене по поморским обычаям. Ибо жрец бога Триглава не может заниматься торговлей по закону жреческого сословия. Но когда каждый день в пристани швартуются корабли из заморских стран, когда сотни купцов вываливают тысячи ярких товаров на прилавки, и когда ты каждый день видишь золотой поток, медленно текущий по торговой площади и городу, как будто невидимый великан, стоя по колено в воде у пристани, медленно трусит мешок с золотом, чтобы оно текло, текло в город… Тогда законы как-то бледнеют по сравнению с этим. Знамя города Щетина состояло из двух горизонтальных полос – белой и красной. Но в красной полосе был белый квадрат, и в белой полосе был красный.
Именно Небослав добился того, чтобы христианам разрешали свободный приезд и торговлю в городе. Боги богами, но деловые отношения не должны страдать! Злые языки из жреческого и торгового сословия шептались, что если бы Небослав мог, он бы покрестился. Но Небослав и так был доволен своей жизнью.
Взойдя на край холма, на котором располагалась многолюдная, шумливая торговая площадь, они по привычке посмотрели на резное изображение бога Триглава посередине. Оно стояло на отдельном постаменте. И тут их глаза уловили следующее: из толпы вдруг выделился какой-то пришелец с топором в руках, который явно направлялся к резному столбу! Он замахнулся, но не только их глаза следили за этим странным человеком – дюжий бочар метнулся из толпы, и схватил святотатца за руки с топором. Выбежали еще двое – беловолосый торговец мукой, и плотник. Толпа опомнилась, зашумела еще больше. И это были не торговые выкрики. Наглеца, покусившегося на святыню, видимо, повалили, и стали бить. Его крики прорывались даже сквозь шум толпы.
Небослав, не глядя на спутников, порывисто зашагал вперед, расталкивая собравшихся сограждан и гостей из других стран. Они, взбудораженные, оборачивались с возмущением, но тут же узнавали жреца и расступались перед ним и догоняющим его жрецам уже представал широкий проход в волнах. Выйдя в круг, он увидел, как беловолосый парень держит растянутого на земле пришельца за голову, бочар за ноги, а плотник уже делает замах отнятым топором. Так и есть – христианский проповедник. Краем глаза жрец увидел Кристиана, заморского купца, с кем только что заключил в тайном помещении склада умопомрачительную сделку. В глазах купца стояли мольба и ужас. И тогда жрец ударил посохом:
- Стойте!
Повисла тишина. Поморяне ждали, что сейчас жрец прикажет пытать наглеца, чтобы не дать ему легкой смерти, христианские купцы думали, что уедут отсюда, если ужасная казнь язычников свершится, а жрец вдохновенно произнес:
- Неужели мы, жители великого Поморья, настолько слабы, что убоимся какого-то христианского жреца?
Люди недоуменно молчали, вопросительно глядя на него, и жрец пояснил:
- Если мы убьем его сейчас, это покажет его силу. Это покажет, что мы восприняли его всерьез. Он будет считаться героем, павшим мучеником для его христианской братии. Они будут снова и снова точить нашу веру древесными жуками, как он хотел подточить столб Триглава!
Люди продолжали слушать, и выражение на их лицах переменилось: «А что же тогда?» и жрец рассказал:
- Но если мы подвергнем его насмешкам, если выльем помои на его голову, он будет опозорен. Не павшим героем вернется он, а жалким вонючим псом! Мы же будем смеяться над ним с горы, уперев руки в бока! Да вы посмотрите на него – он же просто безумец! Разве разумный человек стал бы пытаться делать такое, посреди бела дня? Да он же сумасшедший!
Малюнка и чуть позже Горицвет стали кричать «Да! Да! Давайте так и сделаем!». Люди тоже стали поднимать руки, поддерживая этот призыв. Пришельца, избитого и охающего, вздернули, стали щипать, толкать, плеваться. Какая-то женщина действительно плеснула в него чем-то из горшка так, что толпа с громким смехом расступилась. Жрец Небослав мельком посмотрел на купца Кристиана, ради которого, в общем-то, все это представление и было затеяно. В глазах купца теперь плавала скорбь, но вселенского ужаса там больше не было, и жрец по привычке улыбнулся в густую бородку. А еще там блестело истерическое любопытство: купец уже представлял, как будет рассказывать землякам по возвращению домой, что сам, своими глазами видел такое событие – поруганного, страдальца за веру в Христа. Сделка не сорвется. Несчетное количество золотых монет в сундуках и груды драгоценных камней в ларцах будут ждать его по вечерам.
Пришельца поволокли к пристани, чтобы выбросить его из города, как хозяин выбрасывает нашкодившего пса на улицу, на холод из теплого дома. Там, внизу, второпях купили старый, обветшавший корабль за несколько монет, кинули пришельца туда так, что он охнул под смех толпы, и оттолкнули шестами лодью от берега.
- Плыви, плыви! – кричали они вслед. Дети кидали в корабль огрызками.
Жрецы стояли наверху. Малюнка смотрел на жреца с восхищением, Горицвет с завистью – его дух теперь был сломлен. Двойная победа. Они в очередной раз поняли, почему именно Небослав достоин стать верховным жрецом Щетина.
Прошли столетия. Поморяне, торговый народ, стали единственным племенем балтийских славян, добровольно принявшим христианство и низвергнувшим власть верховного жреца.
СКАЗКА О МЕЧИКЕ
(лютичская сказка)
Мечик был ужасным непоседой. Даже мать втайне вздохнула, когда ему исполнилось три года, и его воспитанием занялась мужская половина семьи. Еще он был упрям, настырен, а когда чуть подрос, то выяснилось, что он еще и страшный задира. Лютичи поощряют драки среди мальчишек, но такой буйный нрав оказался слишком даже для них. Пока что он пугался отцовского взора и наклонял голову к столу, но время-то бежит. Дед, желая увлечь его, выстругал игрушечный меч и подарил внуку с наказом рубить стебли сорняков у задней стены дома, той, что к лесу – чтобы и учиться рубке с малых лет, и бурьян посшибать. Но не прошло и получаса, как деревянный меч раскололся об голову соседского мальчика, а Мечик получил свое имя. Жуткий нрав. Отец выдрал его за вихры, и он сидел потом, насупившись, за обеденным столом и так отрывисто и дерзко отвечал старшим, что глава семейства приказал упрямому мальчишке выйти из-за стола. Мечик шваркнул ложкой о деревянную поверхность столешницы, и выбежал на улицу. И пошел в лес, по привычке проведя рукой по деревянным столбикам предков, что выстроились в ряд вдоль забора. За долгие годы столбы отполировались бесчисленными прикосновениями рук, и на каждом светлели три линии: нижняя, там, где их касались детские руки, средняя – подростков, и верхняя – взрослых людей рода. Он взял и ушел в лес, упрямо шагая по тропинке, бурча что-то под нос.
- Назло уйду, и не вернусь! – говорил он, - буду жить в пустой берлоге под корнями.
Упрямец шел и шел, не замечая ничего вокруг. Споткнувшись, покатился по лесной круче, но чудом не напоролся на какой-нибудь сучок упавшего дерева. Отряхнувшись, пошел дальше. Даже когда Мечик почувствовал острый барсучий запах, он не обратил на это внимание и спохватился лишь тогда, когда услышал шорох. Мальчик полез за ножиком, но не успел его выхватить из ножен, так как из-за удара в спину кубарем полетел на землю и мгновенно оказался внизу кучи из налетевших Барсуков. Их было трое. Мечик бился, брыкался в этом клубке. Один на один они ни за что бы не осмелились напасть, но трое здоровых на одного маленького – в самый раз. Он уже задыхался под тяжестью кучи, не в силах сбросить ее, и уже отчаяние кольнуло острой иголкой. Но тут же непреодолимый вес исчез – пробегавший мимо Волчонок услышал шум схватки, и пришел на помощь, одним махом раскидав всех наглецов. Они повскакивали на ноги, но увидев своего противника, ретировались, осторожливо оборачиваясь.
Мечик поднялся и кинул им вслед шишку, попав, отчего Барсуки забранились, и даже хотели было пойти обратно, но Волчонок оскалил клыки и зарычал. Такой картины их сердца перенести не смогли, и они скрылись за деревьями. Но еще долго слышалось их возмущение и укоры друг другу.
- Ты кто? – спросил Волчонок.
- Лютич, не видишь что ли? Тебе какое дело?
- Так ты благодаришь за помощь…
- Не надо мне было твоей помощи, сам бы справился!
- Ты? Да, если только Барсук был бы один.
- Да я и с тобой справлюсь! – закричал раздосадованный Мечик и бросился с кулаками на Волчонка. Тому надоело препираться, и он просто поднял мальчишку за шиворот, и бросил в ручей:
- Остынь.
Вода в ручье оказалась ледяной. Поэтому Мечик вылез, весь дрожа. Вода с него лилась ручьями. Боевой запал погас.
- Что же с тобой делать, - размышлял Волчонок, - назад дорогу помнишь?
Тут только Мечик понял, что нет, и растерялся.
- Не вовремя ты пришел, - продолжал рассуждать Волчонок, - но делать нечего – побежали, а то простудишься.
И они побежали по упругому лесному мху.
Когда они увидели снизу древесные завалы на лесном косогоре, получившиеся из-за бури, Мечик сразу понял, что они пришли.
- Веди себя осторожнее, - сказал Волчонок напоследок.
Взбежав наверх, и пробравшись между стволами поваленных деревьев, они вышли на поляну, на которой сидели Мудрый Волк и Куцый Волк. Подойдя к ним, Мечик по обычаю кивнул головой – лютичи слишком горды, чтобы кланяться.
- Ты кто? – спросил нехотя Мудрый Волк и окинул мальчишку ленивым взглядом.
- Лютич! – объявил Мечик и стал искать взглядом чурбак, на который можно сесть.
- Погоди, - приказал ему Мудрый Волк, - как ты можешь доказать, что ты – лютич?
- Не собираюсь я тебе ничего доказывать, - проговорил упрямый мальчишка.
- Нахал! – открыл пасть Куцый Волк, и обратился к Мудрому Волку, - разреши, я его съем!
Волчонок с сожалением посмотрел на Мечика, а тот только теперь понял, что находится на далекой лесной поляне, и кричи не кричи, родители сюда не прибегут. Ему стало страшно. Верхушки деревьев шумели из-за ветра.
- Я лютич, - повторил мальчишка, но по тону его голоса слышалось, что еще чуть-чуть и заплачет.
- А как ты докажешь это? – повторил старый и Мудрый Волк.
Вмешался Волчонок:
- Он упрям и горд.
- Упрям и горд? – взглянул на него Мудрый Волк, - но этого мало. Ему нужно пройти испытание, чтобы мы увидели в нем лютича.
- Я пройду, - обрадовался Мечик, и встал, - что нужно делать?
Волки посмотрели на него и засмеялись, подвывая. Потом Куцый Волк произнес:
- Если ты, как я думаю, не пройдешь испытание, то я разорву тебя на части и съем!
У Мечика задрожали губы, но он нашел в себе силы, чтобы сдержаться, и даже топнул ногой.
- Говори! – обратился он к Мудрому Волку.
- Если ты не испугаешься, ты подойдешь к Старому Зверю, и он съест тебя. Потом он тебя переварит и выплюнет обратно. Тогда ты станешь нашим, и докажешь, что ты – лютич. И мы тебя отпустим с миром.
Отпустив их, Мудрый Волк повелел готовиться, и Мечик с Волчонком пошли греться к костру, подкидывая в него шишки. Потом они стали готовиться, долго ли, коротко – неизвестно. Мечик сидел на земле в последний день приготовления, ожидая ночи, когда Старый Зверь сожрет его, и крепился. Мимо проходил Куцый Волк и пнул мальчишку. Он вскочил было, но вспомнил предупреждения Волчонка: «Ты должен сидеть и терпеть. Научись использовать свое упрямство не во вред себе, а на пользу. Будь упрямым в терпении». И Мечик сел. А Куцый Волк пытался задеть его каким-нибудь способом, словом или действием. Мечик лишь молча смотрел на него исподлобья. Несколько раз он чуть было не терял свой боевой настрой, как будто роняешь драгоценную вещь, ловишь ее, ловишь и хватаешь только перед самой землей.
Наступила тьма, и последние приготовления были сделаны, оставив его без какого-либо запаса времени перед опасностью и неизвестностью.
- Теперь! – прокричала тьма голосом Мудрого Волка, и Мечик пошел вперед…
И увидел Старого Зверя – почему никто не предупредил его, что это Красный Волк с огнедышащей пастью и острыми зубами из железа? Но он был упрям. И пошел прямо в эту пасть, зажмурившись от жара. Подойдя, прыгнул в нее, и полез, обдирая шкуру. Когда залез в огнедышащее чрево, то испугался, подумав, что так и останется здесь, запечется до косточек. От жара он стал терять сознание. И тут живительная волна нахлынула и понесла его куда-то. Он чуть не захлебнулся, стал откашливаться и понял, что сидит на берегу озера, и уже наступает хмурый тусклый рассвет на дальнем берегу.
Днем Мудрый Волк сказал ему на прощание:
- Береги себя. Мы еще увидимся. Будет надо – забегай. Молодой Волк проведет тебя к дому.
- Благодарю тебя, Мудрый Волк, - ответил он, и поклонился.
Они побежали, можно сказать понеслись, так как бывший упрямец очень хотел попасть домой после всех приключений, что с ним были и рассказать о них родным. Молодой Волк несся из-за полноты сил в юном организме. Когда они выбежали на опушку, и вдалеке уже показались дома разросшегося селения, Молодой Волк сел и сказал:
- Ну все. Дальше я не могу. Только до границы. Пока, друг.
- Пока, дружище! – помахал ему наш герой рукой на прощанье и побежал вперед.
Дойдя до своего дома, он по привычке провел рукой по средней линии на столбцах. Родные бежали ему навстречу, но деда что-то не видно было на лавке, он не ковылял навстречу внуку, хотя его присутствие явно ощущалось… Посмотрев на руку, герой увидел, что она касается нового, свежевыструганного столбца. Все стало понятно. Младшие братья и сестрички смотрели на него с недоверием и испугом.
- Слава богине, живой! – подбежала мать, всплескивая руками.
А отец впервые, наверное, за жизнь сына улыбнулся и сказал:
- Привет, Мечислав.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Мы очень мало знаем о происхождении и прародине славян. Благодаря немецким источникам нам известно немного больше о так называемых балтийских славянах, и вместе с тем это катастрофически мало.
Когда-то, не так давно по историческим меркам все южное побережье Балтики было населено особой ветвью славян – их принято называть балтийскими. Хотя, некоторые из них – сербы – никогда не имели выхода к Балтийскому морю. Эти сербы, видимо, являются родственникам балканских сербов, что только добавляет загадочности в вопросе славянской истории и интереса в ее изучении.
Борьба балтийских славян с германцами длилась 500 лет, и подобна многовековой борьбе мавров с испанцами. Были и славные победы, были и страннейшие поражения. Например, Гамбург сжигался славянами пять раз. Но в отличие от испанцев, славяне проиграли в борьбе за свое существование. Немцы получили выход к Варяжскому морю.
Почему так произошло? История балтийских славян очень поучительна для всех славян в целом, в ней скрыт ответ. В войнах и катастрофах наиболее ярко проявляется национальный характер народа. Балтийские славяне были храбрыми воинами, буйными, гордыми людьми, умелыми ремесленниками и мореходами, а также богатыми торговцами. Но им не хватило других, более необходимых качеств.
Будучи покорены немцами, балтийские славяне частично погибли в войнах, частично эмигрировали, а также ассимилировались (как и пруссы). Славянский язык массово использовался вплоть до 18-го столетия, если не позже, а сейчас на нем еще говорят сорбы – остатки сербов. Славянские гены имели Екатерина II, канцлер Бисмарк, философ Ницше. Известны немецкие актеры с фамилиями Стрисов, Сукова, Сюдов. Да и помимо этого у многих жителей Германии, искренне считающих себя немцами, встречаются фамилии Медов, Раков, Белов…
История балтийских славян подобна обрывку старинной фотокарточки – сохранился достаточно большой кусок изображения, чтобы пробудить наш интерес, но при этом он слишком мал, чтобы мы могли точно знать, что там изображено в действительности. И, может быть, поэтому она нам так и интересна, что мы можем дать волю своей фантазии?
Мир балтийских славян – мир Арконы на Руяне, мир гордых и жестоких лютичей, мир таинственных жрецов и храмов, мир погребальных курганов, мир многих тысяч людей, разных племен и городов, о которых нам практически ничего не известно. Забытые поражения и неизвестные победы. Подвиги и предательство, культура и мудрость.
Все это Варяжская Русь, которая возможно и является славянским истоком.
(спреванское сказанье)
В крохотной спреванской деревушке под названием Староновь был опять праздник: вчера только посетила проездом их забытое селение гордая и надменная амазонка с Поморья, настоящая поляница Властимила, равнодушно посматривающая с лошади на ахающих селян, а сегодня заехал бродячий скоморох Голубинец. Впрочем, оседлых скоморохов и не бывает. Такое случается раз в сто лет, чтобы два таких замечательных гостя приехали подряд. Скоморох был уже пожилым человеком, но как обычно поддержал скоморошье имя: щипал женщин за мягкие места, шептал всякие шальные слова им на ушко, бегал с привязанным деревянным удом по деревне и частил, словоплетствовал:
- Вырос вот такой до тына, мой весь красненький детина, а как захочу я сына – бабу, чтоб как у скотины!
Селяне покатывались со смеху, женщины визжали, когда он подбегал к ним с удом наперевес, желая как бы «проткнуть» очередную «мишень». В возлиянии хмельного он тоже не оплошал: подтвердил имя скоморохов, как наибольших пьяниц. Дети с удивлением и ужасом смотрели на то, как дядька поглощает и поглощает ковши пива. Как будто в бездонную бочку. В эту же «бочку» он закидывал колбасы, жрал, как незнамо кто. Такого юные селяне еще не видели. Но взрослые смотрели со смехом на странного дядьку и дети, успокоившись, тоже стали смотреть на его юмористическое представление.
Он предлагал лысому Домажиру посчитать волосы на голове, Жадку громко хвалил, как саму щедрость во плоти, отчего она застыдилась и ушла, красная от злости, домой, а дохлого Нежила предложить избрать в Ярилы, символ плодородия, следующей весной.
- Если Нежил доживет, - подмигивал он окружающим.
- И откуда он все знает? – удивлялись селяне. Они, взрослые люди, уже видели скоморохов в своей жизни, но его-то они видели впервые в своей деревне. Им самим было странно видеть, как старый уже человек отплясывает почище иных молодых, ходит колесом, на руках, смешно дрыгая ногами при этом, идет вприсядку, и вновь подпрыгивает, выбрасывая обе ноги вперед.
- И что же за тайная сила в этих скоморохах? – удивлялись в который раз люди, отдыхающие со смехом после трудовых будней за плугом или в клети. Мужчины прижимали жен к себе, и смотрели, как старик поет в три голоса, показывая какую-то историю. Дети бегали вокруг. Мягкой теплотою всех окутал вечер.
Они не знали, что это лебединая песня мудреца. Когда случайно подняв голову, Голубинец увидел летящих птиц, то понял:
- Пора.
Он поклонился хозяевам за гостеприимство, и взял, положив в мешок, то угощенье и лакомства, что они предложили, так как не хотел обижать их отказом. Он и так выплеснул все свои силы в это село, в котором долго теперь еще будут царить мир и согласие.
Спреване с сожалением прощались с этим скоморохом, который принес им необычайную радость, щедро полив ею эту землю. Скоморохи обычно дарят радость людям, очищают их души, но этот, как толковали старики, превзошел всех. Голубинец его имя.
Выйдя за село, он подождал, пока ребятишки отстанут, и тогда радость мигом сошла с его лица, оставив лишь усталую улыбку. Земной путь закончен, испытание пройдено. Теперь, после стольких трудов и годов, мечта исполнится. Идя по мягкой траве-мураве, он разбрасывал еду из мешка, возвращая ее в природу. Он и раньше обходился крохами, запивая их глотками ключевой воды. Теперь еда и вовсе ни к чему. Покой, а не радость, но он заслужил его. Выпив особое снадобье, он окончательно протрезвел, хотя, и без того скоморохи пьют не пьянея, лишь напоказ, для людей. Вызвав рвоту, он избавился от еды. Она тоже не нужна. Пройдя по тропинке дальше, снял сапожки с подошвами, изнутри выложенными колючими гвоздями. Его собственные подошвы, впервые за много лет, ощутив не колючую поверхность, а мягкую землю, заныли истомно. Теперь можно.
Увидев красивый пригорок, подумал – вот место. И прилег. Задумчиво бряцая струнами гуслей, напевал песню, которую скоморохи поют при уходе. Бренная жизнь ушла. Подумалось мимоходом – так и не испытал за жизнь женской ласки, не попробовал женского тела, но служение требует своего. За все надо платить. Голубиную жизнь надо вести все свое земное существование, чтобы взлететь однажды. В кровавых мозолях ходить многие годы, чтобы всем своим существом тянуться вверх. И тогда… Птицы потихоньку собирались к нему и тоже запели, ожидая. Все больше и больше птиц подлетало к нему, все слабее становились его руки.
И вот, что-то белое и невыразимо прекрасное, показалось сверху и на лице скомороха Голубинца отразилось уже неземное блаженство. И он полетел
Дети играли у ограды для скота, пытаясь стать на руки и дрыгать ногами. К кусту смородины подлетел молодой голубь, и сел на ветку, глядя на ребят круглым глазом. Один сорванец хотел было метнуть в птицу увесистый обрубок палки, а второй, постарше, придержал его руку:
- Нельзя убивать живое.
Тот шмыгнул носом: да, нельзя.
А Голубинец вновь полетел, вознесшись над землей и ощущая только одно – невыразимое блаженство от полета.
СУМАСШЕДШИЙ НА КОРАБЛЕ
(поморянская миниатюра)
Три жреца Щетина поднимались к рыночной площади от пристани. Их звали Небослав и Горицвет, а третий, молодой, пока откликался на прозвище Малюнка. Все трое принадлежали к соперничающим жреческим родам, но наиболее вероятным претендентом на кресло верховного жреца Триглава поморяне единодушно считали Небослава по его мудрости и великолепному умению выпутываться из сложных ситуаций. Там, где люди, образно говоря, видели невероятно сложный комок узлов и чесали в затылках, ероша волосы, Небослав сразу дергал за кончик нити и узлы распутывались сами по себе. Но Горицвет, мужчина средних лет, не переставал при каждом таком случае спрашивать себя: «А чем я хуже?». К своему удовольствию он не находил ответа. Но тут же удовольствие сменялось неудовлетворенностью: «Почему же тогда он на вершине? А не я?».
Потому он ненасытно ждал случая, когда жрец Небослав споткнется. Небослав видел все это и лишь посмеивался в коротко остриженную, жесткую бородку. Он казался божественным в своем шикарном даже для Щетина плаще из белых шкурок соболя, тонких до такой степени, чтобы ему не было жарко в летнюю пору. На голове светился золотой обруч с кругом надо лбом, в котором можно было различить изображение бога Триглава. Плащ делал его плечи очень широкими, и жрец живописно смотрелся на фоне густой синевы послеполуденного неба, когда день уже склонил чашу весов к закату.
Они ходили на пристань по делам – смотрели привезенную по заказу багряную ткань, нужную для украшения храма. По дороге Небослав зашел на склад к зятю – все знали, что на самом деле Небослав заведует и распоряжается сделками и продажами, а зять так, для прикрытия, подчиняется молодой жене по поморским обычаям. Ибо жрец бога Триглава не может заниматься торговлей по закону жреческого сословия. Но когда каждый день в пристани швартуются корабли из заморских стран, когда сотни купцов вываливают тысячи ярких товаров на прилавки, и когда ты каждый день видишь золотой поток, медленно текущий по торговой площади и городу, как будто невидимый великан, стоя по колено в воде у пристани, медленно трусит мешок с золотом, чтобы оно текло, текло в город… Тогда законы как-то бледнеют по сравнению с этим. Знамя города Щетина состояло из двух горизонтальных полос – белой и красной. Но в красной полосе был белый квадрат, и в белой полосе был красный.
Именно Небослав добился того, чтобы христианам разрешали свободный приезд и торговлю в городе. Боги богами, но деловые отношения не должны страдать! Злые языки из жреческого и торгового сословия шептались, что если бы Небослав мог, он бы покрестился. Но Небослав и так был доволен своей жизнью.
Взойдя на край холма, на котором располагалась многолюдная, шумливая торговая площадь, они по привычке посмотрели на резное изображение бога Триглава посередине. Оно стояло на отдельном постаменте. И тут их глаза уловили следующее: из толпы вдруг выделился какой-то пришелец с топором в руках, который явно направлялся к резному столбу! Он замахнулся, но не только их глаза следили за этим странным человеком – дюжий бочар метнулся из толпы, и схватил святотатца за руки с топором. Выбежали еще двое – беловолосый торговец мукой, и плотник. Толпа опомнилась, зашумела еще больше. И это были не торговые выкрики. Наглеца, покусившегося на святыню, видимо, повалили, и стали бить. Его крики прорывались даже сквозь шум толпы.
Небослав, не глядя на спутников, порывисто зашагал вперед, расталкивая собравшихся сограждан и гостей из других стран. Они, взбудораженные, оборачивались с возмущением, но тут же узнавали жреца и расступались перед ним и догоняющим его жрецам уже представал широкий проход в волнах. Выйдя в круг, он увидел, как беловолосый парень держит растянутого на земле пришельца за голову, бочар за ноги, а плотник уже делает замах отнятым топором. Так и есть – христианский проповедник. Краем глаза жрец увидел Кристиана, заморского купца, с кем только что заключил в тайном помещении склада умопомрачительную сделку. В глазах купца стояли мольба и ужас. И тогда жрец ударил посохом:
- Стойте!
Повисла тишина. Поморяне ждали, что сейчас жрец прикажет пытать наглеца, чтобы не дать ему легкой смерти, христианские купцы думали, что уедут отсюда, если ужасная казнь язычников свершится, а жрец вдохновенно произнес:
- Неужели мы, жители великого Поморья, настолько слабы, что убоимся какого-то христианского жреца?
Люди недоуменно молчали, вопросительно глядя на него, и жрец пояснил:
- Если мы убьем его сейчас, это покажет его силу. Это покажет, что мы восприняли его всерьез. Он будет считаться героем, павшим мучеником для его христианской братии. Они будут снова и снова точить нашу веру древесными жуками, как он хотел подточить столб Триглава!
Люди продолжали слушать, и выражение на их лицах переменилось: «А что же тогда?» и жрец рассказал:
- Но если мы подвергнем его насмешкам, если выльем помои на его голову, он будет опозорен. Не павшим героем вернется он, а жалким вонючим псом! Мы же будем смеяться над ним с горы, уперев руки в бока! Да вы посмотрите на него – он же просто безумец! Разве разумный человек стал бы пытаться делать такое, посреди бела дня? Да он же сумасшедший!
Малюнка и чуть позже Горицвет стали кричать «Да! Да! Давайте так и сделаем!». Люди тоже стали поднимать руки, поддерживая этот призыв. Пришельца, избитого и охающего, вздернули, стали щипать, толкать, плеваться. Какая-то женщина действительно плеснула в него чем-то из горшка так, что толпа с громким смехом расступилась. Жрец Небослав мельком посмотрел на купца Кристиана, ради которого, в общем-то, все это представление и было затеяно. В глазах купца теперь плавала скорбь, но вселенского ужаса там больше не было, и жрец по привычке улыбнулся в густую бородку. А еще там блестело истерическое любопытство: купец уже представлял, как будет рассказывать землякам по возвращению домой, что сам, своими глазами видел такое событие – поруганного, страдальца за веру в Христа. Сделка не сорвется. Несчетное количество золотых монет в сундуках и груды драгоценных камней в ларцах будут ждать его по вечерам.
Пришельца поволокли к пристани, чтобы выбросить его из города, как хозяин выбрасывает нашкодившего пса на улицу, на холод из теплого дома. Там, внизу, второпях купили старый, обветшавший корабль за несколько монет, кинули пришельца туда так, что он охнул под смех толпы, и оттолкнули шестами лодью от берега.
- Плыви, плыви! – кричали они вслед. Дети кидали в корабль огрызками.
Жрецы стояли наверху. Малюнка смотрел на жреца с восхищением, Горицвет с завистью – его дух теперь был сломлен. Двойная победа. Они в очередной раз поняли, почему именно Небослав достоин стать верховным жрецом Щетина.
Прошли столетия. Поморяне, торговый народ, стали единственным племенем балтийских славян, добровольно принявшим христианство и низвергнувшим власть верховного жреца.
СКАЗКА О МЕЧИКЕ
(лютичская сказка)
Мечик был ужасным непоседой. Даже мать втайне вздохнула, когда ему исполнилось три года, и его воспитанием занялась мужская половина семьи. Еще он был упрям, настырен, а когда чуть подрос, то выяснилось, что он еще и страшный задира. Лютичи поощряют драки среди мальчишек, но такой буйный нрав оказался слишком даже для них. Пока что он пугался отцовского взора и наклонял голову к столу, но время-то бежит. Дед, желая увлечь его, выстругал игрушечный меч и подарил внуку с наказом рубить стебли сорняков у задней стены дома, той, что к лесу – чтобы и учиться рубке с малых лет, и бурьян посшибать. Но не прошло и получаса, как деревянный меч раскололся об голову соседского мальчика, а Мечик получил свое имя. Жуткий нрав. Отец выдрал его за вихры, и он сидел потом, насупившись, за обеденным столом и так отрывисто и дерзко отвечал старшим, что глава семейства приказал упрямому мальчишке выйти из-за стола. Мечик шваркнул ложкой о деревянную поверхность столешницы, и выбежал на улицу. И пошел в лес, по привычке проведя рукой по деревянным столбикам предков, что выстроились в ряд вдоль забора. За долгие годы столбы отполировались бесчисленными прикосновениями рук, и на каждом светлели три линии: нижняя, там, где их касались детские руки, средняя – подростков, и верхняя – взрослых людей рода. Он взял и ушел в лес, упрямо шагая по тропинке, бурча что-то под нос.
- Назло уйду, и не вернусь! – говорил он, - буду жить в пустой берлоге под корнями.
Упрямец шел и шел, не замечая ничего вокруг. Споткнувшись, покатился по лесной круче, но чудом не напоролся на какой-нибудь сучок упавшего дерева. Отряхнувшись, пошел дальше. Даже когда Мечик почувствовал острый барсучий запах, он не обратил на это внимание и спохватился лишь тогда, когда услышал шорох. Мальчик полез за ножиком, но не успел его выхватить из ножен, так как из-за удара в спину кубарем полетел на землю и мгновенно оказался внизу кучи из налетевших Барсуков. Их было трое. Мечик бился, брыкался в этом клубке. Один на один они ни за что бы не осмелились напасть, но трое здоровых на одного маленького – в самый раз. Он уже задыхался под тяжестью кучи, не в силах сбросить ее, и уже отчаяние кольнуло острой иголкой. Но тут же непреодолимый вес исчез – пробегавший мимо Волчонок услышал шум схватки, и пришел на помощь, одним махом раскидав всех наглецов. Они повскакивали на ноги, но увидев своего противника, ретировались, осторожливо оборачиваясь.
Мечик поднялся и кинул им вслед шишку, попав, отчего Барсуки забранились, и даже хотели было пойти обратно, но Волчонок оскалил клыки и зарычал. Такой картины их сердца перенести не смогли, и они скрылись за деревьями. Но еще долго слышалось их возмущение и укоры друг другу.
- Ты кто? – спросил Волчонок.
- Лютич, не видишь что ли? Тебе какое дело?
- Так ты благодаришь за помощь…
- Не надо мне было твоей помощи, сам бы справился!
- Ты? Да, если только Барсук был бы один.
- Да я и с тобой справлюсь! – закричал раздосадованный Мечик и бросился с кулаками на Волчонка. Тому надоело препираться, и он просто поднял мальчишку за шиворот, и бросил в ручей:
- Остынь.
Вода в ручье оказалась ледяной. Поэтому Мечик вылез, весь дрожа. Вода с него лилась ручьями. Боевой запал погас.
- Что же с тобой делать, - размышлял Волчонок, - назад дорогу помнишь?
Тут только Мечик понял, что нет, и растерялся.
- Не вовремя ты пришел, - продолжал рассуждать Волчонок, - но делать нечего – побежали, а то простудишься.
И они побежали по упругому лесному мху.
Когда они увидели снизу древесные завалы на лесном косогоре, получившиеся из-за бури, Мечик сразу понял, что они пришли.
- Веди себя осторожнее, - сказал Волчонок напоследок.
Взбежав наверх, и пробравшись между стволами поваленных деревьев, они вышли на поляну, на которой сидели Мудрый Волк и Куцый Волк. Подойдя к ним, Мечик по обычаю кивнул головой – лютичи слишком горды, чтобы кланяться.
- Ты кто? – спросил нехотя Мудрый Волк и окинул мальчишку ленивым взглядом.
- Лютич! – объявил Мечик и стал искать взглядом чурбак, на который можно сесть.
- Погоди, - приказал ему Мудрый Волк, - как ты можешь доказать, что ты – лютич?
- Не собираюсь я тебе ничего доказывать, - проговорил упрямый мальчишка.
- Нахал! – открыл пасть Куцый Волк, и обратился к Мудрому Волку, - разреши, я его съем!
Волчонок с сожалением посмотрел на Мечика, а тот только теперь понял, что находится на далекой лесной поляне, и кричи не кричи, родители сюда не прибегут. Ему стало страшно. Верхушки деревьев шумели из-за ветра.
- Я лютич, - повторил мальчишка, но по тону его голоса слышалось, что еще чуть-чуть и заплачет.
- А как ты докажешь это? – повторил старый и Мудрый Волк.
Вмешался Волчонок:
- Он упрям и горд.
- Упрям и горд? – взглянул на него Мудрый Волк, - но этого мало. Ему нужно пройти испытание, чтобы мы увидели в нем лютича.
- Я пройду, - обрадовался Мечик, и встал, - что нужно делать?
Волки посмотрели на него и засмеялись, подвывая. Потом Куцый Волк произнес:
- Если ты, как я думаю, не пройдешь испытание, то я разорву тебя на части и съем!
У Мечика задрожали губы, но он нашел в себе силы, чтобы сдержаться, и даже топнул ногой.
- Говори! – обратился он к Мудрому Волку.
- Если ты не испугаешься, ты подойдешь к Старому Зверю, и он съест тебя. Потом он тебя переварит и выплюнет обратно. Тогда ты станешь нашим, и докажешь, что ты – лютич. И мы тебя отпустим с миром.
Отпустив их, Мудрый Волк повелел готовиться, и Мечик с Волчонком пошли греться к костру, подкидывая в него шишки. Потом они стали готовиться, долго ли, коротко – неизвестно. Мечик сидел на земле в последний день приготовления, ожидая ночи, когда Старый Зверь сожрет его, и крепился. Мимо проходил Куцый Волк и пнул мальчишку. Он вскочил было, но вспомнил предупреждения Волчонка: «Ты должен сидеть и терпеть. Научись использовать свое упрямство не во вред себе, а на пользу. Будь упрямым в терпении». И Мечик сел. А Куцый Волк пытался задеть его каким-нибудь способом, словом или действием. Мечик лишь молча смотрел на него исподлобья. Несколько раз он чуть было не терял свой боевой настрой, как будто роняешь драгоценную вещь, ловишь ее, ловишь и хватаешь только перед самой землей.
Наступила тьма, и последние приготовления были сделаны, оставив его без какого-либо запаса времени перед опасностью и неизвестностью.
- Теперь! – прокричала тьма голосом Мудрого Волка, и Мечик пошел вперед…
И увидел Старого Зверя – почему никто не предупредил его, что это Красный Волк с огнедышащей пастью и острыми зубами из железа? Но он был упрям. И пошел прямо в эту пасть, зажмурившись от жара. Подойдя, прыгнул в нее, и полез, обдирая шкуру. Когда залез в огнедышащее чрево, то испугался, подумав, что так и останется здесь, запечется до косточек. От жара он стал терять сознание. И тут живительная волна нахлынула и понесла его куда-то. Он чуть не захлебнулся, стал откашливаться и понял, что сидит на берегу озера, и уже наступает хмурый тусклый рассвет на дальнем берегу.
Днем Мудрый Волк сказал ему на прощание:
- Береги себя. Мы еще увидимся. Будет надо – забегай. Молодой Волк проведет тебя к дому.
- Благодарю тебя, Мудрый Волк, - ответил он, и поклонился.
Они побежали, можно сказать понеслись, так как бывший упрямец очень хотел попасть домой после всех приключений, что с ним были и рассказать о них родным. Молодой Волк несся из-за полноты сил в юном организме. Когда они выбежали на опушку, и вдалеке уже показались дома разросшегося селения, Молодой Волк сел и сказал:
- Ну все. Дальше я не могу. Только до границы. Пока, друг.
- Пока, дружище! – помахал ему наш герой рукой на прощанье и побежал вперед.
Дойдя до своего дома, он по привычке провел рукой по средней линии на столбцах. Родные бежали ему навстречу, но деда что-то не видно было на лавке, он не ковылял навстречу внуку, хотя его присутствие явно ощущалось… Посмотрев на руку, герой увидел, что она касается нового, свежевыструганного столбца. Все стало понятно. Младшие братья и сестрички смотрели на него с недоверием и испугом.
- Слава богине, живой! – подбежала мать, всплескивая руками.
А отец впервые, наверное, за жизнь сына улыбнулся и сказал:
- Привет, Мечислав.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Мы очень мало знаем о происхождении и прародине славян. Благодаря немецким источникам нам известно немного больше о так называемых балтийских славянах, и вместе с тем это катастрофически мало.
Когда-то, не так давно по историческим меркам все южное побережье Балтики было населено особой ветвью славян – их принято называть балтийскими. Хотя, некоторые из них – сербы – никогда не имели выхода к Балтийскому морю. Эти сербы, видимо, являются родственникам балканских сербов, что только добавляет загадочности в вопросе славянской истории и интереса в ее изучении.
Борьба балтийских славян с германцами длилась 500 лет, и подобна многовековой борьбе мавров с испанцами. Были и славные победы, были и страннейшие поражения. Например, Гамбург сжигался славянами пять раз. Но в отличие от испанцев, славяне проиграли в борьбе за свое существование. Немцы получили выход к Варяжскому морю.
Почему так произошло? История балтийских славян очень поучительна для всех славян в целом, в ней скрыт ответ. В войнах и катастрофах наиболее ярко проявляется национальный характер народа. Балтийские славяне были храбрыми воинами, буйными, гордыми людьми, умелыми ремесленниками и мореходами, а также богатыми торговцами. Но им не хватило других, более необходимых качеств.
Будучи покорены немцами, балтийские славяне частично погибли в войнах, частично эмигрировали, а также ассимилировались (как и пруссы). Славянский язык массово использовался вплоть до 18-го столетия, если не позже, а сейчас на нем еще говорят сорбы – остатки сербов. Славянские гены имели Екатерина II, канцлер Бисмарк, философ Ницше. Известны немецкие актеры с фамилиями Стрисов, Сукова, Сюдов. Да и помимо этого у многих жителей Германии, искренне считающих себя немцами, встречаются фамилии Медов, Раков, Белов…
История балтийских славян подобна обрывку старинной фотокарточки – сохранился достаточно большой кусок изображения, чтобы пробудить наш интерес, но при этом он слишком мал, чтобы мы могли точно знать, что там изображено в действительности. И, может быть, поэтому она нам так и интересна, что мы можем дать волю своей фантазии?
Мир балтийских славян – мир Арконы на Руяне, мир гордых и жестоких лютичей, мир таинственных жрецов и храмов, мир погребальных курганов, мир многих тысяч людей, разных племен и городов, о которых нам практически ничего не известно. Забытые поражения и неизвестные победы. Подвиги и предательство, культура и мудрость.
Все это Варяжская Русь, которая возможно и является славянским истоком.
Комментариев нет:
Отправить комментарий