О разных и одинаковых
А ещё есть поэты, которые одинаковые, и поэты, которые разные. Да, с историей, по Цветаевой. И ещё — умеют быть разными в одно и то же время своей жизни.
В молодости, наверно, все — одинаковые. Не в смысле, конечно — друг на друга похожи, а — всегда тождественны себе (в стихах). А потом у некоторых — немногих — начинается история. Кто-то при этом остаётся одинаковым каждое одно время своей жизни, а большинство из этих немногих обретает способность также быть одновременно разным. Хотя в какие-то периоды может оставаться и одинаковым.
Те, кто с историей — редки. И заметны... Вот — Пушкин, Цветаева.
Способность быть разным — это б_о_льшие возможности, больший диапазон. А одинаковых, пожалуй, любят больше... Сердечней... Они сильней отзываются. Вот — Есенин.
У разных — зачастую находят своё, близкое, и любят. Например, любимы народом стихи молодой Цветаевой, так до отъезда из России, а в основном — до революции; а «Поэма Воздуха», наверно, большинству поклонниц этих молодых стихов ни на что не сдалась. Даже, думаю, многим из таких, кто говорит: «Мне кажется, что Цветаева — это я». (А мне со стороны никогда так про них не казалось...)
А у того, кто всегда один и одинаковый, зато встречаешь много своего... много... целую жизнь — на целую жизнь. И в этой родной лирике купаешься, как в море; пьёшь — как морскую воду... которой не напиться... (такое сравнение дала Цветаева). И эти стихи становятся кровью.
И находишь у разных тех, кто одинаковый, разное своё, то, что близко и нужно... Собираешь, восстанавливаешь себя, своё в стихах.
Последний бастион
Светлой памяти Лёши Юрина
Единственный, кто позаботится о том, чтобы ты действительно убил тех, кого ты собираешься убить, – это ты.
Я никогда, вплоть до самого взлёта с бомбой на борту не задумывался над тем, что Президент не может быть ответственным за то, что я сброшу эту бомбу, потому что Президент даже на самолёте летать не умеет. Президент не отличит кнопку запуска ракеты от рулевой педали. Главнокомандующий не может запустить двигатель, он не в состоянии даже выехать на взлётную полосу – без меня он был бы безобидным дурачком из Вашингтона, а мир продолжал бы существовать, и ядерной войны не было бы. Но, Ричард, этот дурачок приказал мне! Он не знал, как убить миллион человек, поэтому я сделал это за него! Не бомба была его оружием, – я был его оружием!
Та не политика ж стреляла, вы стреляли.
Но не злоба нас будет из плена вести.
Не слепая, не чёрная ненависть в нас.
Свежий ветер нам высушит слёзы у глаз
справедливой и подлинной ненависти.
I.
Да, мы – оружие. Мы – действующие лица истории. Мы, обычные люди, рядовые граждане своих стран, выбираем, действуем и решаем. Мы определяем свою личную судьбу и участь своего народа, а также судьбы политиков и государств.
В марте 2014 года Крым вернулся в Россию. Это произошло благодаря крымчанам, благодаря выбору, который они сделали на референдуме.
За месяц до того, в конце февраля, на Украине произошёл государственный переворот, приведший впоследствии к гражданской войне. Переворот совершили простые украинцы – те, кто стоял на майдане, те, кто поддерживал майдан морально и материально, словом и делом; те, кто одобрял действия радикалов, штурмовавших правительственные здания.
Сейчас в Новороссии против украинской армии воюют ополченцы – местные жители и добровольцы из России, а также из других стран. Дальнобойщики, электрики, таксисты, парикмахеры, мастера художественной резьбы по дереву, музыканты, повара, реконструкторы… Эти люди взяли в руки оружие и сейчас решают судьбу не только своей земли, но, вероятно, и России, даже всего мира. Один из ополченцев, пожилой дядька, попавший в кадр видео в шортах, шлёпанцах, в расстёгнутой рубахе и с автоматом, втолковывал пленному: «Я автомат до этого держал в руках 30 лет назад, в 1972–74 году! Тебя, наверно, ещё и на свете не было!» «Да, я с 78-го года», – пробурчал пленный.
Прославленного командира ополчения, россиянина, взявшего псевдоним «Стрелков», украинцы называют ставленником Кремля. Но, по-видимому, это всё же человек «с улицы», доброволец, отправившийся воевать за Новороссию по зову сердца и пришедшийся ополченцам ко двору, нашедший на этой войне себя и во многом определивший её ход.
Украинская армия в основном состоит из призывников-резервистов, тоже вчера ещё мирных людей, которые и думать не думали, что им придётся воевать и убивать. Их не предупреждали, что отправят на войну, даже когда призывали.
Можно говорить о степени внешнего участия в названных событиях. Но бесспорно, что, кто бы ни организовал эти события, кто и каким бы образом им ни содействовал – они не могли бы произойти, если бы не стали действовать обычные люди.
Может быть, символ не только этой войны, но и наступающего нового времени, в котором мир будет иным – маленькая история о первых шести БТР-ах ополчения. Солнечным апрельским днём против украинских БТР-ов (кстати – конечно же, советского производства) вышли безоружные мирные жители Донбасса, в том числе женщины. Десантники, плохо представлявшие себе, почему и с кем их послали воевать, увидев гражданских, приняли решение передать им бронетехнику и сами перешли на сторону ополчения. За что условно-свидомые псевдопатриоты клеймили их трусами, требовали расформировать соединение, в котором они числились…
То, что происходит, зависит от нас, от нашего выбора, наших решений, наших действий.
И потому против нас ведётся информационная война. Против каждого из нас, обычных людей, рядовых мирных граждан, тех, кто пользуется Интернетом, и тех, кто ограничивается телевизором или газетами. Цель – побудить нас делать то, что нужно от нас заказчикам, зачастую или даже как правило – во вред нам самим. Это подлая война, потому что в ней военные специалисты действуют не против других военных специалистов, а непосредственно против мирного населения. Высокообразованные, подготовленные, опытные, дорогостоящие спецы применяют сложные и тоже дорогие технологии воздействия против нас с вами, людей, которые никак не готовились защищаться от такого воздействия и противостоять ему. Это есть расплата за ответственность, за нашу роль в истории. Впрочем, может быть, какие-то контрмеры принимаются, нас как-то защищают. К сожалению, об этих контрмерах ничего неизвестно.
Кстати, в реальных войнах нового типа боевые действия тоже ведутся непосредственно против населения. Мирные люди во время войн страдали всегда. Гитлер стал чёрным новатором, впервые сделав уничтожение мирного населения одной из своих задач. В современных войнах уничтожение населения – одна из главных задач тех, кто эти войны развязывает. Да, военные теперь приходят на чужую землю для того, чтобы убивать обычных людей, таких, как мы с вами, уважаемые читатели. Хотя надо отдать должное военным – большинство из них идёт на участие в убийствах, не сознавая или не вполне создавая это. Конечно же, солдатам говорят, что они уничтожают террористов и захватчиков, защищают нас. Вот и на Донбассе происходит такое…
Война всегда была страшным делом, теперь она деградировала – и стала делом страшным и подлым.
II.
Один из основных результатов инфовойны – глубокое взаимное непонимание между сторонами. Другой результат – ненависть к воображаемым персонажам за несуществующие поступки. «Москали, рашисты, я ненавижу вас за то, что вы напали на нашу страну!» «Москали – те, кто ненавидит украинский язык и культуру и всё украинское». К сожалению, сама эта ненависть реальна; реальны и её разрушительные последствия в душах и жизнях.
Не могу назвать непонимание самих себя и противника главной проблемой в такое время, когда люди разрушают чужие дома и убивают других людей. Но мне представляется, что именно это непонимание – одна из главных движущих сил убийств и разрушений. Даже если предполагать, что оно создано серьёзными усилиями по информационной обработке народа, стоившими больших денег – всё же такая оценка его роли в происходящем может, наверно, показаться странной, легкомысленной и даже фантастической. Но, возможно, с ней согласились бы украинские пленные, рыдающие на камеру: «Я не хотел! Я не знал! Я никого не убивал! Меня призвали! Нам сказали, что здесь террористы!» По крайней мере, те пленные, кто рыдает искренне, кто действительно не знал и не хотел.
На мой взгляд, очень важны возможности контакта, общения, понимания.
Когда люди разговаривают, это как-то обнадёживает... даже когда несут при этом самую злобную и кошмарную пургу – всё-таки ещё разговаривают, общаются... есть, значит, желание, добрая воля к общению. Человечность, то бишь. Её можно и нужно извлекать из-под завалов тьмы, непонимания, ненависти, помогать ей пробиться к свету.
Это прямо трогает – как люди, вопреки мрачным и грозным событиям, вопреки запредельному ужасу продолжают оставаться людьми, сами того даже и не сознавая. Какая она неистребимая, человечность, как она цепляется за своё место в нас, до самой последней возможности... Когда парень пишет в Интернете незнакомой девушке: «Жаль, что ты не сгорела в Доме профсоюзов», – всё-таки и это он зачем-то ей пишет. Зачем-то к ней обращается. Требует её внимания, идёт на контакт. Поговорить с ней зачем-то хочет.
Трудно представить, что живой человек может искренне писать такое... Хочется предположить, что это программа-бот размещает заданный контент или платная функция пишет то, что ей указали. Но всё же это может быть и человек. Психолог Р. Мэй объясняет: «Когда внутренняя жизнь превращается в пустыню, когда слабеют чувства и набирает силу апатия, когда человек не может воздействовать на другого человека или по-настоящему задеть его за живое, тогда вспыхивает насилие, — как демоническая потребность в контакте, бешеная сила, рвущаяся к этому контакту самым прямым путем из всех возможных. Это один из аспектов хорошо известной связи между сексуальными чувствами и насильственными преступлениями... “Если я не могу вызвать в ком-нибудь чувство, или кого-то задеть за живое, то я, по крайней мере, могу заставить вас испытать какие-то сильные ощущения, причинив вам боль, я, по крайней мере, удостоверюсь, что мы оба что-то чувствуем, и я заставлю вас заметить мое присутствие!”»
Что ж, если возможно – почему бы и не дать человеку то, что он просит: капельку внимания. Почему бы не заметить его присутствие.
Никто не обязан отвечать вежливостью и доброжелательным вниманием на оскорбления и злобу. Если нет для сил и желания ответить так – лучше промолчать и пройти мимо, в первую очередь ради самосохранения: чтобы не осквернять душу и не тратить впустую эмоции, силы, нервы. Конечно, никто не запрещает нам также самим изливать свой гнев и ненависть, прибегать к оскорблениям, кидаться дерьмом в наших противников. Но это, пожалуй, худший из способов разрядить нервное напряжение; это ведёт только к дальнейшему повышению, как теперь говорится, градуса накала неадеквата, к усилению злобы с обеих сторон. А верующим стоит помнить, что подобное поведение вредит душе.
Ну а если силы и желание общаться есть – то, на мой взгляд, делать это стоит. Тем более, когда противник, выражая свои эмоции, не проявляет запредельной злобы, не грубит, не оскорбляет нас. Задача тех, кто направляет убийц – расчеловечить жертв, чтобы психологически легче было убивать. Наша задача – остаться самими собой, людьми, и не позволить противнику, потенциальным убийцам, перестать видеть в нас людей. А для этого одно из важных средств – видеть людей в тех, кто противостоит нам. И в реальных столкновениях обращение к человеку в себе и противнике – один из способов остановить насилие.
Чтобы общение состоялось, порой оказывается достаточно слушать собеседника, интересоваться его словами, а также им самим, а не вещать своё.
Как же сейчас не хватает умения общаться... хотя бы вот этой малости: слушать, слышать, отвечать не себе и своим мыслям, а собеседнику, его словам. Какой полезный коммуникативный навык. Сколь прискорбно утрачен, незаметно и неосознаваемо. А ведь был же когда-то, говорят... ещё при царе...
Не знаю, может, в других странах есть, там, может, этому обучают — а у нас, в нашем русском мире, практически нету.
И как же мало надо-то бывает человеку, Господи. Чуть внимания, чуть сдержанности – и вот, куда только подевались жуткие личины, спадают, исчезают, как не было. Вместо отвратных харь – милые, вменяемые, симпатичные мальчики, даже добрые... Чувство, будто у многих из них чуть ли не голод по общению. Возвращаясь к адеквату, они с таким удовольствием признают собеседника, в свою очередь, вменяемым и адекватным... Не всегда так, но – пожалуй, чаще.
А ненависть, не слепая, не чёрная, справедливая и подлинная… Для христиан – это ненависть ко греху. Пожалуй, такое подходит и для нехристиан: ненависть к тому злу, которое творится в мире. И в первую очередь – ко всему злому в наших собственных душах и в наших делах.
А ещё есть поэты, которые одинаковые, и поэты, которые разные. Да, с историей, по Цветаевой. И ещё — умеют быть разными в одно и то же время своей жизни.
В молодости, наверно, все — одинаковые. Не в смысле, конечно — друг на друга похожи, а — всегда тождественны себе (в стихах). А потом у некоторых — немногих — начинается история. Кто-то при этом остаётся одинаковым каждое одно время своей жизни, а большинство из этих немногих обретает способность также быть одновременно разным. Хотя в какие-то периоды может оставаться и одинаковым.
Те, кто с историей — редки. И заметны... Вот — Пушкин, Цветаева.
Способность быть разным — это б_о_льшие возможности, больший диапазон. А одинаковых, пожалуй, любят больше... Сердечней... Они сильней отзываются. Вот — Есенин.
У разных — зачастую находят своё, близкое, и любят. Например, любимы народом стихи молодой Цветаевой, так до отъезда из России, а в основном — до революции; а «Поэма Воздуха», наверно, большинству поклонниц этих молодых стихов ни на что не сдалась. Даже, думаю, многим из таких, кто говорит: «Мне кажется, что Цветаева — это я». (А мне со стороны никогда так про них не казалось...)
А у того, кто всегда один и одинаковый, зато встречаешь много своего... много... целую жизнь — на целую жизнь. И в этой родной лирике купаешься, как в море; пьёшь — как морскую воду... которой не напиться... (такое сравнение дала Цветаева). И эти стихи становятся кровью.
И находишь у разных тех, кто одинаковый, разное своё, то, что близко и нужно... Собираешь, восстанавливаешь себя, своё в стихах.
Последний бастион
Светлой памяти Лёши Юрина
Единственный, кто позаботится о том, чтобы ты действительно убил тех, кого ты собираешься убить, – это ты.
Я никогда, вплоть до самого взлёта с бомбой на борту не задумывался над тем, что Президент не может быть ответственным за то, что я сброшу эту бомбу, потому что Президент даже на самолёте летать не умеет. Президент не отличит кнопку запуска ракеты от рулевой педали. Главнокомандующий не может запустить двигатель, он не в состоянии даже выехать на взлётную полосу – без меня он был бы безобидным дурачком из Вашингтона, а мир продолжал бы существовать, и ядерной войны не было бы. Но, Ричард, этот дурачок приказал мне! Он не знал, как убить миллион человек, поэтому я сделал это за него! Не бомба была его оружием, – я был его оружием!
Та не политика ж стреляла, вы стреляли.
Но не злоба нас будет из плена вести.
Не слепая, не чёрная ненависть в нас.
Свежий ветер нам высушит слёзы у глаз
справедливой и подлинной ненависти.
I.
Да, мы – оружие. Мы – действующие лица истории. Мы, обычные люди, рядовые граждане своих стран, выбираем, действуем и решаем. Мы определяем свою личную судьбу и участь своего народа, а также судьбы политиков и государств.
В марте 2014 года Крым вернулся в Россию. Это произошло благодаря крымчанам, благодаря выбору, который они сделали на референдуме.
За месяц до того, в конце февраля, на Украине произошёл государственный переворот, приведший впоследствии к гражданской войне. Переворот совершили простые украинцы – те, кто стоял на майдане, те, кто поддерживал майдан морально и материально, словом и делом; те, кто одобрял действия радикалов, штурмовавших правительственные здания.
Сейчас в Новороссии против украинской армии воюют ополченцы – местные жители и добровольцы из России, а также из других стран. Дальнобойщики, электрики, таксисты, парикмахеры, мастера художественной резьбы по дереву, музыканты, повара, реконструкторы… Эти люди взяли в руки оружие и сейчас решают судьбу не только своей земли, но, вероятно, и России, даже всего мира. Один из ополченцев, пожилой дядька, попавший в кадр видео в шортах, шлёпанцах, в расстёгнутой рубахе и с автоматом, втолковывал пленному: «Я автомат до этого держал в руках 30 лет назад, в 1972–74 году! Тебя, наверно, ещё и на свете не было!» «Да, я с 78-го года», – пробурчал пленный.
Прославленного командира ополчения, россиянина, взявшего псевдоним «Стрелков», украинцы называют ставленником Кремля. Но, по-видимому, это всё же человек «с улицы», доброволец, отправившийся воевать за Новороссию по зову сердца и пришедшийся ополченцам ко двору, нашедший на этой войне себя и во многом определивший её ход.
Украинская армия в основном состоит из призывников-резервистов, тоже вчера ещё мирных людей, которые и думать не думали, что им придётся воевать и убивать. Их не предупреждали, что отправят на войну, даже когда призывали.
Можно говорить о степени внешнего участия в названных событиях. Но бесспорно, что, кто бы ни организовал эти события, кто и каким бы образом им ни содействовал – они не могли бы произойти, если бы не стали действовать обычные люди.
Может быть, символ не только этой войны, но и наступающего нового времени, в котором мир будет иным – маленькая история о первых шести БТР-ах ополчения. Солнечным апрельским днём против украинских БТР-ов (кстати – конечно же, советского производства) вышли безоружные мирные жители Донбасса, в том числе женщины. Десантники, плохо представлявшие себе, почему и с кем их послали воевать, увидев гражданских, приняли решение передать им бронетехнику и сами перешли на сторону ополчения. За что условно-свидомые псевдопатриоты клеймили их трусами, требовали расформировать соединение, в котором они числились…
То, что происходит, зависит от нас, от нашего выбора, наших решений, наших действий.
И потому против нас ведётся информационная война. Против каждого из нас, обычных людей, рядовых мирных граждан, тех, кто пользуется Интернетом, и тех, кто ограничивается телевизором или газетами. Цель – побудить нас делать то, что нужно от нас заказчикам, зачастую или даже как правило – во вред нам самим. Это подлая война, потому что в ней военные специалисты действуют не против других военных специалистов, а непосредственно против мирного населения. Высокообразованные, подготовленные, опытные, дорогостоящие спецы применяют сложные и тоже дорогие технологии воздействия против нас с вами, людей, которые никак не готовились защищаться от такого воздействия и противостоять ему. Это есть расплата за ответственность, за нашу роль в истории. Впрочем, может быть, какие-то контрмеры принимаются, нас как-то защищают. К сожалению, об этих контрмерах ничего неизвестно.
Кстати, в реальных войнах нового типа боевые действия тоже ведутся непосредственно против населения. Мирные люди во время войн страдали всегда. Гитлер стал чёрным новатором, впервые сделав уничтожение мирного населения одной из своих задач. В современных войнах уничтожение населения – одна из главных задач тех, кто эти войны развязывает. Да, военные теперь приходят на чужую землю для того, чтобы убивать обычных людей, таких, как мы с вами, уважаемые читатели. Хотя надо отдать должное военным – большинство из них идёт на участие в убийствах, не сознавая или не вполне создавая это. Конечно же, солдатам говорят, что они уничтожают террористов и захватчиков, защищают нас. Вот и на Донбассе происходит такое…
Война всегда была страшным делом, теперь она деградировала – и стала делом страшным и подлым.
II.
Один из основных результатов инфовойны – глубокое взаимное непонимание между сторонами. Другой результат – ненависть к воображаемым персонажам за несуществующие поступки. «Москали, рашисты, я ненавижу вас за то, что вы напали на нашу страну!» «Москали – те, кто ненавидит украинский язык и культуру и всё украинское». К сожалению, сама эта ненависть реальна; реальны и её разрушительные последствия в душах и жизнях.
Не могу назвать непонимание самих себя и противника главной проблемой в такое время, когда люди разрушают чужие дома и убивают других людей. Но мне представляется, что именно это непонимание – одна из главных движущих сил убийств и разрушений. Даже если предполагать, что оно создано серьёзными усилиями по информационной обработке народа, стоившими больших денег – всё же такая оценка его роли в происходящем может, наверно, показаться странной, легкомысленной и даже фантастической. Но, возможно, с ней согласились бы украинские пленные, рыдающие на камеру: «Я не хотел! Я не знал! Я никого не убивал! Меня призвали! Нам сказали, что здесь террористы!» По крайней мере, те пленные, кто рыдает искренне, кто действительно не знал и не хотел.
На мой взгляд, очень важны возможности контакта, общения, понимания.
Когда люди разговаривают, это как-то обнадёживает... даже когда несут при этом самую злобную и кошмарную пургу – всё-таки ещё разговаривают, общаются... есть, значит, желание, добрая воля к общению. Человечность, то бишь. Её можно и нужно извлекать из-под завалов тьмы, непонимания, ненависти, помогать ей пробиться к свету.
Это прямо трогает – как люди, вопреки мрачным и грозным событиям, вопреки запредельному ужасу продолжают оставаться людьми, сами того даже и не сознавая. Какая она неистребимая, человечность, как она цепляется за своё место в нас, до самой последней возможности... Когда парень пишет в Интернете незнакомой девушке: «Жаль, что ты не сгорела в Доме профсоюзов», – всё-таки и это он зачем-то ей пишет. Зачем-то к ней обращается. Требует её внимания, идёт на контакт. Поговорить с ней зачем-то хочет.
Трудно представить, что живой человек может искренне писать такое... Хочется предположить, что это программа-бот размещает заданный контент или платная функция пишет то, что ей указали. Но всё же это может быть и человек. Психолог Р. Мэй объясняет: «Когда внутренняя жизнь превращается в пустыню, когда слабеют чувства и набирает силу апатия, когда человек не может воздействовать на другого человека или по-настоящему задеть его за живое, тогда вспыхивает насилие, — как демоническая потребность в контакте, бешеная сила, рвущаяся к этому контакту самым прямым путем из всех возможных. Это один из аспектов хорошо известной связи между сексуальными чувствами и насильственными преступлениями... “Если я не могу вызвать в ком-нибудь чувство, или кого-то задеть за живое, то я, по крайней мере, могу заставить вас испытать какие-то сильные ощущения, причинив вам боль, я, по крайней мере, удостоверюсь, что мы оба что-то чувствуем, и я заставлю вас заметить мое присутствие!”»
Что ж, если возможно – почему бы и не дать человеку то, что он просит: капельку внимания. Почему бы не заметить его присутствие.
Никто не обязан отвечать вежливостью и доброжелательным вниманием на оскорбления и злобу. Если нет для сил и желания ответить так – лучше промолчать и пройти мимо, в первую очередь ради самосохранения: чтобы не осквернять душу и не тратить впустую эмоции, силы, нервы. Конечно, никто не запрещает нам также самим изливать свой гнев и ненависть, прибегать к оскорблениям, кидаться дерьмом в наших противников. Но это, пожалуй, худший из способов разрядить нервное напряжение; это ведёт только к дальнейшему повышению, как теперь говорится, градуса накала неадеквата, к усилению злобы с обеих сторон. А верующим стоит помнить, что подобное поведение вредит душе.
Ну а если силы и желание общаться есть – то, на мой взгляд, делать это стоит. Тем более, когда противник, выражая свои эмоции, не проявляет запредельной злобы, не грубит, не оскорбляет нас. Задача тех, кто направляет убийц – расчеловечить жертв, чтобы психологически легче было убивать. Наша задача – остаться самими собой, людьми, и не позволить противнику, потенциальным убийцам, перестать видеть в нас людей. А для этого одно из важных средств – видеть людей в тех, кто противостоит нам. И в реальных столкновениях обращение к человеку в себе и противнике – один из способов остановить насилие.
Чтобы общение состоялось, порой оказывается достаточно слушать собеседника, интересоваться его словами, а также им самим, а не вещать своё.
Как же сейчас не хватает умения общаться... хотя бы вот этой малости: слушать, слышать, отвечать не себе и своим мыслям, а собеседнику, его словам. Какой полезный коммуникативный навык. Сколь прискорбно утрачен, незаметно и неосознаваемо. А ведь был же когда-то, говорят... ещё при царе...
Не знаю, может, в других странах есть, там, может, этому обучают — а у нас, в нашем русском мире, практически нету.
И как же мало надо-то бывает человеку, Господи. Чуть внимания, чуть сдержанности – и вот, куда только подевались жуткие личины, спадают, исчезают, как не было. Вместо отвратных харь – милые, вменяемые, симпатичные мальчики, даже добрые... Чувство, будто у многих из них чуть ли не голод по общению. Возвращаясь к адеквату, они с таким удовольствием признают собеседника, в свою очередь, вменяемым и адекватным... Не всегда так, но – пожалуй, чаще.
А ненависть, не слепая, не чёрная, справедливая и подлинная… Для христиан – это ненависть ко греху. Пожалуй, такое подходит и для нехристиан: ненависть к тому злу, которое творится в мире. И в первую очередь – ко всему злому в наших собственных душах и в наших делах.
Комментариев нет:
Отправить комментарий