Участник конкурса в номинации "Проза" Арнаутова Алина

Русский мир
« Блюдем в сердце единую землю»
(Слово о законе и благодати)
Митрополит Илларион

Роскошен и упоителен воздух полей, когда цветет медовая кашка. По заливным лугам – травостой, воздушный купол неба наклонился над голубыми с поволокою глазами озер. Марево летнего зноя, словно дымкой окутывает почву. Дождя, дождя, – просит земля. Вон, на крыше сарая девчушка машет рукой сизарям и смеется. Все полно радости и покоя. И не знает дитя малое о сражении, бушевавшем на месте этом, о кровавом побоище за русскую речь, за вещее слово животворящей любви к Родине.

И заплакал Сирин, вещая птица печали.
– А что такое смерть, деда? – спросила Дарьюшка.
– Спи, дитятко, спи – ответил дедушка, накрывая внучку одеялом. Одинокая слеза сползла по смуглой щеке старика. – Не дай Бог тебе узнать это.
Отряд приближался к уединенной церкви. Нижняя её часть была каменной, деревянный же верх украшал золотой крест. Воины спешились, самый высокий трижды постучал в ворота. Показался дрожащий огонь, загремела связка ключей, ворота со скрипом отворились – и настоятель с двумя монахами предстал очам их с крестом в руках.
– Что привело вас, православные, в смиренную сию обитель, –приветливо спросил отец Сергий (ибо это был он).
–  Благослови, отче, на подвиг ратный, – князь Дмитрий упал на колени перед старцем.
– Благоугоден Господу, замысел ваш! Да пребудет с Вами вовеки, благословение Господа нашего, Иисуса Христа!
Ратники смиренно преклонили колена перед святым старцем.

«Не в силе Бог, а в правде»
Русская пословица
Стрелки Киевского вокзала приближались к двум пополудни. Поезд «София-Варна прибывает на первую платформу. Стоянка поезда – три минуты». Туман, ведьмиными клочьями, накрывал Киев шапкой, и вспоминались невольно страшные истории про утопленников, чертей, вурдалаков. Город был велик и страшен в год от Рождества Христова две тысячи тринадцатый. Многое видел город за время своего существования, морщина Киево-Печерской лавры прорезала лоб его. Кот Бегемот бродил по крышам лунной ночью, а город пил Кока-Колу и ждал  Бала Сатаны. Танцующий стрелки часов замерли на двенадцати: комендантский час.
С военных аэродромов в небо взмывали ведьмы на самолетах. У-хх! Здорово, лететь ночью над городами и наводить на них ужас! Вот показался колдун на вертолете! Он тоже летит на Бал! Бал смерти, тления, грехов!
Верховная Рада принимала американского посла. Шампанское пенилось, экзотические фрукты в стеклянных вазах напоминали красками раздавленную агонию плоти, а радостные депутаты замерли в ожидании новых сделок.
– Итак, господа! Сейчас я продемонстрирую вам новое газовое оружие. Берем поросенка. Молочный упитанный поросенок, напоминающий окружающих человекообразных в детстве, вопросительно хрюкнул. – Помещаем его в стеклянную герметичную загородку, и… Он лопнул как мыльный пузырь! – закричали счастливые депутаты. – О, мы купим у вас эту чудесную разработку!
– Какова ваша покупательская способность на сегодняшний день? –предусмотрительно поинтересовался посол. – В долг! – хором сказали депутаты.
А в это время на Кавказе, суровые казаки спешили  защитить братьев от реющей смерти.
– А знаешь, дядя, как воют страшно самолеты! Вот так – у-у-у-у! – рассказывала девчушка лет пяти в центре для беженцев психологу. Мама с папой бежали через минное поле, прижав детей к груди. На границе у них отобрали деньги, оставили только документы. Люди приносили в центр еду, одежду, игрушки. Зараза страшнее Чернобыля губила землю – жадность.
В Киеве продолжался Бал. Из самолетов один за другим появлялись гости: упитанные немцы, сухопарые англичане, веселые французы. Всем хотелось увидеть своими глазами испытание нового газового оружия.
Казаки с батюшкой ехали молча, говорить не хотелось.
– Что слышно, ребята?
– Да все тоже, пальба из огнеметов и вертолетов.
В грузовике была гуманитарная помощь: одеяла, матрасы, вода, консервы. Батюшка стал рассказывать: – Иисусе! А знаете ли вы, хлопчики, историю про икону святую нашу. Было это в те годы, когда запорожцы были хозяевами степей наших. Приснился запорожскому атаману сон, что будто бы в Царьграде, в подвале, спрятана икона чудотворная Божьей матери, и плачет она, выйти к людям хочет. Собрал атаман весь кош запорожский. И вызвались пять лихих голов вызволить Богородицу из плена басурманского: Остап, Андрий, Цыбуля, Серко да Иван. Отправились он под видом гостей с товарами в Царьград. Пришли в указанное место. А жил там турецкий ага. В доме том, над подвалом, находился гарем его. Тут наши молодцы стали шалями турчанок завлекать. Добившись своего, попали в дом аги, купившего у них шали кашемировые. Предложил он им в нарды сыграть. Тут Андрий, попов сын, и согласился. Играли они на интерес, а потом Андрий выиграл у турчанина то, чего тот в доме у себя не знал. Тут и показалась икона. Забрали казаки икону, везут домой по морю. Разыгралось синее море, хочет потопить челн казацкий. А за удальцами – погоня. Стреляют в них турки из пищалей, закрыл Остап грудью икону и сражается с нехристями, да молитвы читает Матушке нашей, заступнице. Привезли икону в Запорожье, стала она чудеса творить, бедным помогать, хворым – здоровье возвращать, а здоровым – на правду глаза открывать.
– Cкладно ты, батя, сказываешь. А в каком храме икона та теперь?
– В нашем, Владимирском.
В ту ночь Галя долго не могла заснуть, напрасно ворочалась она в постели, сон бежал от черных очей её. К воротам подъехала машина. Кто-то постучал в окно.
– Сережа, ты ли?!
– Я, Галю, я!
Она осматривала его с ног до головы, не веря глазам своим.
– Слушай, Галя, на нас надвигается авиация, солдаты поля минируют. Надо бежать! Я за тобой приехал. Скорее, буди родителей, едем.
– Куда же мы поедем?
– В Россию. Я там найду работу, свет не без добрых людей, помогут, если что.
– Мать совсем плоха, Сергунь, боюсь, не довезем. Я с ней останусь. А ты забери Петруся и папу.
– Я без тебя никуда не поеду, слышишь!
– Да что ж ты, сокол мой, ясный! Я не могу оставить старую маму, если с ней что случится, никогда себе не прощу. А ты, сделай по-моему, может, и не увидимся более на свете этом!
– Так, может, ты меня и не любишь, более!
– Христос с тобой, голубчик! Люблю, но маму оставить не могу, пойми, Богородицы ради!
Едва только влюбленные поцеловались, как на крыльцо вышел отец Гали, Андрей.
– Ай, славно, парубок, я только спустя неделю выучился целовать свою жинку, а ты, вона какой прыткий! А ну, иди сюда, попробуешь крепость руки моей!
– Прости, отец, не сдержался! Я за вами приехал, вон машина стоит. Надо ехать, пока дорогу не заминировали.
Журналист «Тайм», Джон Смит, ехал на джипе, посматривая по сторонам. Кондиционер исправно работал, фотоаппарат лежал под рукой. Он насвистывал «Jingle bells» и зорко смотрел по сторонам. Крепкие украинские солдаты с американскими ружьями нравились ему своей выправкой. Они походили на голливудских боевиков, а эти террористы пусть только сунутся, мы им покажем, независимость!
Министр Незалежной смотрел на Киев. Город горел, напоминая Рим во времена Нерона. Эх, жаль, нельзя отправить всех бунтовщиков в пасть львам! Но ничего, американские друзья помогут восстановить демократию и порядок. Часть № 14 отказалась стрелять в террористов – врагов Украины и народа. Что творится, уму непостижимо!
На холме стояла каменная церковь. Золотой крест сиял на фоне голубого неба. Облака лебединой стаей проплывали над ним. Смит вышел из машины и вошел внутрь. Каменные своды возвышались над головой. С уцелевших фресок смотрели неулыбчивые святые.
– Кто это? – спросил журналист у переводчицы, показывая на кудрявого архангела Гавриила.
– Мария Магдалина, – ответила девушка, выросшая в городе и отлично разбиравшаяся в сексе, но плохо знающая библейскую историю своей предшественницы. Оксана, так звали переводчицу, окончила педагогический институт и осела в киевском турагентстве. В её обязанности входили винные туры с приправой местного колорита.
–Ладно, – сказал просвещенный журналист, –  поехали, дальше. Время – деньги.
Они въехали в живописное украинское село. Прямо на улице стояли столы, груженные снедью. Чего там только не было – и колбасы, и пампушки, и вареники, а также сало соленое, копченое, с мясом. Селяне праздновали Храм (день святого Миколая, покровителя села).
 – Что случилось? – спросил журналист.
– Подходи, мил человек, гостем будешь, - сказал мужчина, сидевший за столом.
– Что он говорит?
– Радуются, что вы приехали! – перевела Оксана. –
– Переведи, я их приветствую от имени демократической прессы.
– Сейчас пляски в вашу честь будут!
И точно. Красивые рослые дивчины в национальных костюмах с парнями вышли танцевать «Казачок». Умиленный журналист сочинял в уме, что он напишет про туземцев, пляшущих от радости при виде представителя независимой американской печати.
Сергей уехал с отцом и Петрусем. Пошел дождь. Удары грома и вспышки молнии наполнили страхом Галино сердце. Она встала на колени перед иконой и стала молиться за всех путешествующих.
Обстрел Славянска продолжался. Черные птицы сеяли смерть, не хватало только свастики.
Гуманитарная помощь прибыла вовремя. Дети запекшимися губами припали к воде, женщины рыдали, старики смотрели в небо с молчаливым укором.
– Наступают времена, когда каждый из нас, делает выбор, братья!-говорил седой батюшка. И выбор этот от Бога, либо мы возрождаемся к жизни вечной, либо погибаем в плену диавольском. Сатана силен на Земле, он преподает всем отступникам науку ненависти. И поселяется она в сердцах людских, убивая ростки добра, как град побивает жито.
Жили два соседа – Иван да Петр. Богат был Петр, в гараже у него стояли четыре новые иномарки, в подвале были припасы на семь лет вперед. А Иван был беден, в сарае у него жила собака с щенками, которых Петр выбросил на улицу. По праздникам Иван заглядывал в чарку, чтобы увидеть скорее дно. У Петра же все праздники шли игрища с богатыми друзьями. Отправился Иван в церковь, да спросил у священника:
– Как же так? Почему Бог помогает Петру, а не мне.
– Да ты не печалься, сынок, в Царстве Божием ты будешь ездить на Петре в церковь.
– Верно, чего печалиться, коли мне на роду написано в рай попасть.
Стал с тех пор Иван весело поглядывать на соседа, перестал засматриваться в чарку, да стал работать, как доброму казаку на роду написано. Через три года – разбогател Иван. А от Петра удача отвернулась. Украли у него иномарку, дом сгорел, жена к другому ушла. Стал Иван призадумываться, да и пошел в другой раз к священнику.
– Скажи, отец, почему Бог помогает мне, а не Петру. Уж не решил, ли он, его после смерти в рай отправить, а меня его конем сделать.
– Ладно, что спросил ты меня, Петр. Если не поможешь Петру на ноги подняться, то будешь его возить, а поделишься от щедрот Господа нашего, будете в Царстве Небесном за одним столом сидеть, мед пить да яства вкушать! Так поможем же, братия, нашему соседу, Украине, поделимся имением своим, как заповедовал нам блаженный Сергий Радонежский! Хранитель и заступник всея Руси перед Господним престолом!
После слов этих, будто просияли темные своды каменной церкви, лица людские озарила радость, вечная гостья благодати, ведомая лишь искренним сердцам.