Три поля.
В жизни каждого человека есть три человека, коренным образом повлиявших на его судьбу.
В жизни каждого народа есть три поля, на которых решалась его судьба.
У русских это - Куликовское, Бородинское и Прохоровское.
Сказание о Мамаевом побоище.
По обычаям того времени перед битвой противники выставляли из своих рядов двух самых сильных богатырей для единоборства. И чей представитель побеждал в схватке, тех обычно и был верх в общем сражении.
И вот из татарских ярдов выскочил на вороном коне огромный лысый Челубей и, потрясая копьем, лихо помчался по полю.
-Эй, вы русские свиньи! - заорал он. - Кто хочет попасть на мой вертел?
Но застыла русская рать в непонятном молчании. Уже без малого полтора века висело над Русью проклятое иго, сто пятьдесят лет татары железной рукой вытравляли из русских всякую волю к сопротивлению. Всех, кто осмеливался поднять голову, рубили, вешали, живыми закапывали в землю....
Вот и охватила всех нехорошая робость, занемели, переминаясь с ноги на ногу, молодые горячие парни, и закаменели в строю старые усатые вояки. Все понимали - дело предстоит не просто рисковое, а и почти безнадежное. Но от добровольного выхода удерживало и другое: А ну как не только голову сложишь, но еще и товарищей подведешь?...
-Куда вам, лапотникам? - видя такую нерешительностьх, загалдели татары. - Да мы вас...
И тогда из сурово насупившихся рядов выехал на белом коне молодой монах-чернец, присланный отцом Сергием, подъехал к великому князю, поклонился и сказал негромко:
-Дозволь мне, князь Дмитрий Иванович...
-Как твое имя, храбрец? - тихо спросил князь, положив руку в железной перчатке ему на плечо..
-Пересвет из Радонежа...
-А не боишься, Пересвет? Ведь ты юноша, а он воин от юности своей...
-Нам славы не имать... - и подняв копье, помчался на Челубея.
Сшиблись на середине дороги два богатыря. Только треск пошел по полю. И разлетелся в щепки крепкий дубовый щит Пересвета, прогнулись железные доспехи, когда вонзилось острое татарское копье прямо ему в грудь. Но и русская сталь нашла свою цель. Ударило копье в левый незащищенный глаз Челубея и вышибло татарина из седла.
Общий стон вырвался из тысяч глоток, когда пали оба богатыря с коней замертво, и затем мертвая тишина опустилась на поле.
Но тут из татарских рядов раздалось громкое «Аванте!» и вперед сверкая доспехами, вышли генуэзцы и двинулись по утренней росе вниз.
Молча ждали их приближения бойцы Передового полка, составленного из добровольцев - молодых еще ни разу еще не побывавших в деле воинов. Размахивая кто чем попало - топорами, дубинами, цепями - дикой неуправляемой толпой бросились они на генуэзцев. Но прошла итальянская фаланга, составленная из наемников-профессионалов, как нож сквозь масло через их беспорядочные ряды. И пали здесь присланные им на подмогу брянские и белозерские дружины
А татары уже стали обходить русских справа.
Там на русском левом фланге стоял Полк левой руки составленный из псковичей и костромичей. Яростно сражались они с татарской пехотой, но смяли черные тучи татар и этот полк и пошли ломать тверичей и москвичей из Резевного полка, стоявшего чуть сзади Левого. Обрадованный Мамай решил ввести в бой свою гордость - легкую татарскую конницу.
-Зайдите им в тыл...- приказал он.
Но тут татарская хитрость и наткнулась на русскую.
Позади своего войска князь Дмитрий поставил в дубраве за речкой Непрядвой Засадный полк под командованием старого опытного воеводы Боброка Волынского. А князем у них был молодой звенигородский князь Владимир Андреевич
И так стояли они на опушке зеленой дубравы и час и два и три, наблюдая за сражением и видя, как нещадно побивают татары их товарищей и как течет русская кровь кипящим потоком в Непрядву. Однако никто не трогался с места. Все понимали - нужно выбрать момент дял атаки.
Но когда слева на холме поднялась пыль от татарской конницы, молодой князь не выдержал.
-Ударим им навстречу! - обратился он к Боброку..
Но даже не пошевелился в седле старый воевода.
-Рано, князь, - только и обронил он, не отрывая взгляда от схватки.
И пошел четвертый час битвы и татары разбили уже москвичей и тверичей и стали заходить в тыл Большому полку, составленному из уличей, вятичей и новгородцев. Те стояли в середине войска лицом к врагу и теперь им приходилось спешно разворачивать свои ряды.
И снова не выдержал молодой князь..
-Ударим на них сбоку!
Но медлил все старый воевода, осторожничал...
-Рано, Владимир Андрееевич!
И тогда возроптали вметсе со своим князем молодые воины.
-Что ж мы?!
-До зимы будем стоять здесь, что ли?!
-Какая польза в стоянии нашем ежели скоро некому будет помогать?. Уже наши князья и бояре, все русские сыны жестоко погибают, аки трава клонятся!
но как забубенный, продолжал твердить воевода свое.
-Рано... Еше не время... Не пришел наш черед...
И вот уже видят все - повалилось в центре русского войска на землю золотое великокняжеское знамя. Не стерпел молодой князь и с криком « За мной! Вперед, кому дорога земля русская!» поскакал к краю леса.
Но бросился ему наперерез воевода, обнажая на ходу свой огромный меч.
-Стой! Куда! Зарублю!
Кинулись было молодые воины помочь своему князю, но старые вояки молча стиснули их ряды и не дали им сдвинуться с места.
Тогда упал на траву молодой князь и зарыдал горючими слезами. А вслед за ним и другие сыны русские в его полку горько плакали, видя своих друзей побиваемых погаными
И только когда увлеченные боем татары повернулись к засаде спинами, добивая последних новгородцев, тут только поднял руку воевода Боброк.
-Пришел наш час! - крикнул он громовым голосом. - Дерзайте други и братья!
И лавой пошли они из леса на татар...
Заметил это Мамай с Красного холма, выскочил из своего шатра и что было силы закричал своим:
-Стойте! Сзади!
Но над полем брани стоял такой оглушительный гул, что не услышали сражающиеся своего предводителя и с криками «Ал-ла!» продолжали ломиться вперед.
А русские кони уже с ходу форсировали Непрядву...
-Стойте, олухи! Сзади! Осторожно! - еще громче закричал Мамай, однако татары так увлеклись битвой, что решили, что кричит он им «Можно!» и с еще большим азартом набросились на Большой Полк.
И тут раздалось сзади них грозное «Ур-ра!», обернулись татары, но поздно - безбрежное красное море с черно-желтым знаменем поверху разлилось позади них.
Увидел Мамай, что красное со скоростью степного пожара пожирает черное, махнул безнадежно рукой, и, вскочив с криком «Велик бог христианский!» в седло, помчался прочь.
И когда поняли татары, что их предводитель позорно бежит с поля боя, то охватила их паника. Бросая знамена и оружие, скидывая на ходу тяжелые доспехи и нещадно давя друг друга, ринулись они вслед за бегущим.
И гнали их русские от истоков Дона до Красивой Мечи, не беря пленных. Но когда опустилась темнота, приказал князь Дмитрий остановить погоню.
-Хватит! - сказал он. - Пусть выжившие расскажут остальным, что ждет тех, кто с мечом придет на Русь... А нам предстоит тяжелая работа...
И стали они перевязывать раненых, и грузить мертвых на телеги, чтобы похоронить их достойно на родине. А поскольку за 150 лет, живя рядом друг с другом, русские и татары сильно перемешались между собой, то трудно было отличить иного русоволосого голубоглазого татарина от чернобородого черноволосого русского. Вот и грузили их всех скопом - авось родственники разберутся.
А трупы генуэзцев, поснимав с них тяжелые доспехи, стащили со всего поля и побросали в реку. И унес их вздувшийся от крови Дон далеко вниз по течению к Фряжскому морю.
Вот потому и не находят сегодня на Куликовом поле никаких захоронений...
А русские стоят…
Перед боем Наполеон построил свое войско.
-Солдаты! - сказал он. - Перед вами три ряда русских укреплений - Курганные редуты, Багратионовы флеши и батарея Раевского. Возьмите их и русские побегут. Я настолько уверен в победе, что завтра даже не выйду из своей палатки.
В 5 утра под бой барабанов войска генерала Компана двинулись на Курганные редуты.
Когда Наполеон сидел за затраком, в палатку вошел адьютант.
-Редуты взяты ваше величество, - доложил он. - Компан убит.
-А русские?
-Стоят, ваше величество.
-Пускайте молодую гвардию.
Девять атак отбил Багратион. Под ним убили четыре лошади, но он продолжал руководить боем.
-Флеши взяты Ваше величество. - в обед доложил адьютант. - Багратион убит.
-А русские?
-Стоят...
Наполеон стал мерять шагами пространство внутри палатки.
-Пускайте старую гвардию...
В четыре часа в палатку ввалился запыхавшийся адьютант.
-Батарея Раевского взята, Ваше величество, - доложил он.
-А русские? - нетерпеливо спросил император. - Что? Бегут?
-А русские стоят...
Схватив подзорную трубу, Наполеон выскочил из палатки. Перед ним расстилалось огромное сплошь устланное трупами дымящееся поле. На горизонте в лучах заходящего солнца грозно поблескивали штыки ощетинившихся русских каре.
-Пускайте всех! - закричал Наполеон. - Все резервы!
Но адьютант не стронулся с места.
-В чем дело? - побагровел император.
-Невозможно, ваше императорское величество. Люди устали, лошади заваливаются на постромки, кавалерия еле держится в седлах, прислуга падает прямо возле орудий.
Наполеон сложил руки на груди.
До сих пор он не проигрывал ни одного сражения. Конечно, и сегодня можно дожать русских, ведь они тоже устали...
Но...
Близится вечер, а в ночном бою встретиться с довольно еще свежей армией Барклая и лихими казаками Платова?...
Пожалуй, ничья, не самый худший выход из положения.
-Трубите отбой, - сказал император. - Через час стемнеет.
А еще через три месяца он еле унес из России ноги.
Потому что ничьих на войне не бывает.
Бей тигров, Федя.
(рассказ ветерана).
-Поздравляю, товарищи, - сказал мне командир батальона капитан Осин. - Вам выпала большая честь - будете прикрывать батальон на наиболее танкоопасном прохоровском направлении. Выбирайте позицию.
Я вылез из танка и спрыгнул на землю. Передо мной простиралась болотистая речная долина. С того бока на этот вела узкая земляная плотина, черной полосой пересекающая болото. Что если попытаться перерезать ее? Тогда вражеские танки на плотине окажутся запертыми как в бутылке.
Но где занять огневую позицию? Позади до самого горизонта колосилось спелое пшеничное поле. Метрах в семистах на взгорке зеленела небольшая березовая рощица. Решение напрашивалось само собой - выдвинуться к роще и занять позицию на опушке, маскируясь кустами и деревьями...
Однако не слишком ли близко к плотине? если промедлишь с открытием огня или не поразишь первыми же выстрелами головную машину, тигры вырвутся на простор и через пять-шасть минут подойдут вплотную.
Что тогда?
Тигров мы боялись. Его 88 миллиметровая болванка с дистанции двух километров прошивала наши тридцатьчетверки насквозь. А мы из своей 76 миллиметров пушки могли поразить его только с пятисот. И то, если снаряд угодит в одно из пяти его уязвимых мест: Каждый из нас знал эти места наперечет: первое, гусеница - и тогда она свалится, второе, ствол - и тогда он отлетит; третье, бензобак - и тогда он загорится, четвертое, борт - и тогда, если повезет, сдетонирует боезапас за бортом; и наконец, последнее, основание башни - и тогда, она, возможно, заклинит. А возможно и нет.
Да и попробуй угодить в узкую щель между башней и корпусом. Тут и в целый то танк легко промахнуться - настолько он низок, приземист и малозаметен в условиях пересеченной местности. Вот и оставалось по сути одно-единственное уязвимое место - гусеница..От всех остальных частей тигра наши снаряды отскакивали как от стенки горох.
Приказав двигаться к рощице, я забрался в башню и захлопнул броневую крышку люка
Через минуту поросшая васильками проселочная дорога вывела нас к опушке. Механик-водитель Александр Заморин ловко развернул машину и задним ходом сдал в просвет между деревьями .
Место казалось идеальным. Плотина была видна как на ладони, значит обстрел будет хорошим. Небольшой бугорок впереди скрывал корпус танка почти до половины, а свисающие сверху ветви березок как вуалью закрывали и башню.
Было тихо и спокойно, вокруг пели птицы, высоко в небе застыли облака. Даже не верилось, что где-то рядом бушует война.
Но вот далеко на горизонте показались темные клубы пыли и оттуда донесся приглушенный рев.
-Приготовиться! - приказал я и все насторожились.
Первыми на том берегу речки показались три бронетранспортера с пулеметами на башнях. Они подъехали к плотине, остановились и какое-то время изучали окрестность. Не обнаружив ничего подозрительного, бронетранспортеры двинулись дальше.
-Пропустить - приказал я. - это разведка.
Пыль от них еще не улеглась когда вдали показалась колонна из танков. Что это были за танки разглядеть пока не удавалось, но их было много, так много, что передний танк уже подходил к плотине, а хвост все еще скрывался в пыли на горизонте. .
«10, 11. 12, - считал я, - 18 19 20»...
-Командир 21 - доложил Заморин.
-22 - поправил его наводчик Федор Митяев.
-Как собак нерезаных - подвел итог заряжающий Данила Косенко.
Головной Тигр, лязгая гусеницами, уже въехал на плотину и вскоре миновал полуразрушенный деревянный мост на ее середине. Время от времени он как долгоносик, крутил башней из стороны в стороны, разыскивая цель.
Со своего командирского кресла я видел как Федор тщательно наводил орудие, выжидая удобный момент. Вот головной обходя яму, свернул в сторону и на мгновение показал борт..
-Бей! - не выдержал Заморин.
Федор нажал на гашетку и танк под силой отдачи дернулся назад.
С замирающим сердце я Глянул в панораму. Попал или нет? Тигр все также упрямо лез вперед.
Промах! Теперь его очередь. Немцы, наверняка сообразили откуда по ним стреляли. И точно - через секунду из жерла их пушки показался огонь, и снаряд со свистом прошел рядом.
Бешено Вращая левой рукой механизм поворота башни Федор правой крутил механизм вертикальной наводки
Тигр уже находился на самом съезде с плотины на поле.
Его пушка была развернута в нашу сторону. Медлить было нельзя и Митяев выстрелил. В то же время выстрелил и тигр. Его снаряд перелетел через башню и разорвался где-то в глубине рощи. А наш угодил прямо в Тигра, и тот повернулся на месте, у него была перебита гусеница. В момент когда танк сделал неожиданный поворот, его танкисты потеряли нас из виду. В распоряжении наводчика было несколько секунд. Митяев послал два снаряда в борт и в корму. Внутри танка раздался взрыв, снаряд вызвал детонацию боезапаса, он взорвался и силой взрыва башню отбросило в сторону. Танк застыл на месте, преградив путь остальным.
-Есть! - заорал Замора.
Первая победа окрылила. Митяев выбирал новую цель. Это был тигр идущий последним. Его экипаж, видимо поняв, что творится в голове колонны, включив заднюю на полном газу спешил убраться с плотины.
Митяев выстрелил. Из танка повалил густой дым. Он остановился, как и предыдущий и перестал стрелять
Теперь плотина была надежно перекрыта с обоих концов и можно было переносить огонь на середину. К счастью немцы пока не обнаружили нас. Время от времени они посылали снаряды наудачу в сторону рощицы. Шума треска и грохота от такой стрельбы было много, а толку мало..
Шедший вторым в колонне танк решил сдать в сторону чтобы объехать передний но забурился в болото и Митяев спокойно расстрелял его.
Остальные танки застыли на плотине как слоны в тире, подставив нам свои борты. До ближайшего из них было чуть больше семисот метров. Двумя выстрелами Митяев покончил с этим четвертым по счету танком а потом перенёс огонь на пятый, потом на шестой седьмой восьмой и подбил их один за другим. Плотина задымила как многотрубный пароход. Там началась суматоха. Танки как тараканы сновали по гребню, опасаясь спуститься по откосам. Одни их пытались завести тросы, чтобы стащить подбитые машины с плотины, другие шли на таран, чтобы сдвинуть их в сторону А Федор все бил и бил. За три минут он подбил еще два танка.
Но теперь немцы знали точно где стоит наш танк Они уже не могли маневрировать. но возможность вести прицельный огонь у них еще оставалась. Их башни как по команде одновременно повернулись в нашу сторону.
И началось! Изо всех орудий, пулеметов, автоматов немцы открыли огонь по нашему танку одиноко стоящему на опушке рощи. Лавина раскаленного железа неслась к нему предназначаясь ему одному. Беспрерывно то тут то там на бугорке впереди вставали дымные фонтаны разрывов. В танке стоял сплошной гул от удара осколков по корпусу.
Защищенные 55 миллиметровой броней мы чувствовали себя в относительнйо безопасности. Но воздух был горячим и плотным от проникающих в боевой отсек при выстреле газов резало в глазах От жары одежда тлела прямо на теле. Несколько раз комбинезон на мне возгорался и приходилось сбивать пламя руками.
12 13 14 подбитый танк! Мы работали обнаженными до пояса шлемы и комбинезоны сброшены только зубы сверкают на выкопченных лицах. Федор без устали посылал снаряд за снарядом. Косенко работал как хорошо отлаженный механизм левой рукой на ощупь доставая снаряд из боезапаса, а правой отправляя его в казенник.
Вот подбит тринадцатый танк!
Напряжение боя достигло своей высшей отметки. Танк рычал и трясся будто был охвачен азартом, Мы тоже оказались в плену этого бешеного чувства, которое было знакомо нам, но всякий раз приходило словно впервые. Опасность была забыта страх был забыт сама смерть была забыта. Мы знали только одно - мы должны убивать. танки на плотине превратились в диких саблезубых зверей, а мы в первобытных охотников, устроивших на них облаву. Пьянящее чувство безнаказанности охватило нас. Мы словно сбросили тысячелетние оковы цивилизации Мы громко смеялись когда очередной танк, пускал вверх клубы черного дыма, словно взывая о помощи, мы издавали торжествующие крики когда видели как из башни выскакивают маленькие фигурки в черном и сбивая с себя пламя руками катаются по земле. Мой пулемет тут же спешил прервать их существование на этом свете. И не было большего счастья чем видеть как они вытягиваются и застывают на земле.
Я взглянул на часы. Стрелки словно остановились. Казалось что прошла вечность, а на самом деле прошло всего четыре минуты.
И вдруг уцелевшие в этом аду танки, экипажи которых осознав, что другого выхода нет, в самоубийственном порыве бросились с плотины в реку в слепой ярости пытаясь добраться до нашего берега Но их самоотверженность некому было оценить. равнодушно чавкая трясина расступилась перед ними и только большое черное пятно на поверхности болота указывало место, где только что ворочалась, билась и завывала стальная махина.
-Последняя лента - вдруг сказал Заморин
-И боекомплект на исходе - добавил Митяев.
Какое-то время мы сидели неподвижно, не силах ни говорить ни двигаться. Навалились тьма и тяжесть которые ни с чем кроме смерти не сравнить.
Медленно почти бессознательно я потянулся к люку, высунулся из башни и чуть не потерял сознание от притока в легкие свежего воздуха. .
Плотина молчала. Время от времени оттуда раздавались глухие взрывы. Это продолжал рваться боезапас внутри танков. Дымящееся поле перед нами было сплошь усеяно воронками. Вокруг валялись вывороченные с корнем стволы деревьев.
-Командир, - вдруг услышал я голос Заморина. - Полторы тыщи уходят.
Я взглянул на тот бок и увидел один каким-то чудом спасшийся танк, который остреливаясь пятился назад на бугор. Добить? За каждый подбитый танк нам платили 1600 рублей. Это были хорошие деньги: по пятьсот - командиру и механику-водителю и по триста наводчику и заряжающему
Я посмотрел на Федора. На меня тупо уставились немигающие широко раскрытые глаза. Пот каплями блестел на закопченом лбу.
-К черту, - сказал он. - нам и этого до конца жизни хватит.
В жизни каждого человека есть три человека, коренным образом повлиявших на его судьбу.
В жизни каждого народа есть три поля, на которых решалась его судьба.
У русских это - Куликовское, Бородинское и Прохоровское.
Сказание о Мамаевом побоище.
По обычаям того времени перед битвой противники выставляли из своих рядов двух самых сильных богатырей для единоборства. И чей представитель побеждал в схватке, тех обычно и был верх в общем сражении.
И вот из татарских ярдов выскочил на вороном коне огромный лысый Челубей и, потрясая копьем, лихо помчался по полю.
-Эй, вы русские свиньи! - заорал он. - Кто хочет попасть на мой вертел?
Но застыла русская рать в непонятном молчании. Уже без малого полтора века висело над Русью проклятое иго, сто пятьдесят лет татары железной рукой вытравляли из русских всякую волю к сопротивлению. Всех, кто осмеливался поднять голову, рубили, вешали, живыми закапывали в землю....
Вот и охватила всех нехорошая робость, занемели, переминаясь с ноги на ногу, молодые горячие парни, и закаменели в строю старые усатые вояки. Все понимали - дело предстоит не просто рисковое, а и почти безнадежное. Но от добровольного выхода удерживало и другое: А ну как не только голову сложишь, но еще и товарищей подведешь?...
-Куда вам, лапотникам? - видя такую нерешительностьх, загалдели татары. - Да мы вас...
И тогда из сурово насупившихся рядов выехал на белом коне молодой монах-чернец, присланный отцом Сергием, подъехал к великому князю, поклонился и сказал негромко:
-Дозволь мне, князь Дмитрий Иванович...
-Как твое имя, храбрец? - тихо спросил князь, положив руку в железной перчатке ему на плечо..
-Пересвет из Радонежа...
-А не боишься, Пересвет? Ведь ты юноша, а он воин от юности своей...
-Нам славы не имать... - и подняв копье, помчался на Челубея.
Сшиблись на середине дороги два богатыря. Только треск пошел по полю. И разлетелся в щепки крепкий дубовый щит Пересвета, прогнулись железные доспехи, когда вонзилось острое татарское копье прямо ему в грудь. Но и русская сталь нашла свою цель. Ударило копье в левый незащищенный глаз Челубея и вышибло татарина из седла.
Общий стон вырвался из тысяч глоток, когда пали оба богатыря с коней замертво, и затем мертвая тишина опустилась на поле.
Но тут из татарских рядов раздалось громкое «Аванте!» и вперед сверкая доспехами, вышли генуэзцы и двинулись по утренней росе вниз.
Молча ждали их приближения бойцы Передового полка, составленного из добровольцев - молодых еще ни разу еще не побывавших в деле воинов. Размахивая кто чем попало - топорами, дубинами, цепями - дикой неуправляемой толпой бросились они на генуэзцев. Но прошла итальянская фаланга, составленная из наемников-профессионалов, как нож сквозь масло через их беспорядочные ряды. И пали здесь присланные им на подмогу брянские и белозерские дружины
А татары уже стали обходить русских справа.
Там на русском левом фланге стоял Полк левой руки составленный из псковичей и костромичей. Яростно сражались они с татарской пехотой, но смяли черные тучи татар и этот полк и пошли ломать тверичей и москвичей из Резевного полка, стоявшего чуть сзади Левого. Обрадованный Мамай решил ввести в бой свою гордость - легкую татарскую конницу.
-Зайдите им в тыл...- приказал он.
Но тут татарская хитрость и наткнулась на русскую.
Позади своего войска князь Дмитрий поставил в дубраве за речкой Непрядвой Засадный полк под командованием старого опытного воеводы Боброка Волынского. А князем у них был молодой звенигородский князь Владимир Андреевич
И так стояли они на опушке зеленой дубравы и час и два и три, наблюдая за сражением и видя, как нещадно побивают татары их товарищей и как течет русская кровь кипящим потоком в Непрядву. Однако никто не трогался с места. Все понимали - нужно выбрать момент дял атаки.
Но когда слева на холме поднялась пыль от татарской конницы, молодой князь не выдержал.
-Ударим им навстречу! - обратился он к Боброку..
Но даже не пошевелился в седле старый воевода.
-Рано, князь, - только и обронил он, не отрывая взгляда от схватки.
И пошел четвертый час битвы и татары разбили уже москвичей и тверичей и стали заходить в тыл Большому полку, составленному из уличей, вятичей и новгородцев. Те стояли в середине войска лицом к врагу и теперь им приходилось спешно разворачивать свои ряды.
И снова не выдержал молодой князь..
-Ударим на них сбоку!
Но медлил все старый воевода, осторожничал...
-Рано, Владимир Андрееевич!
И тогда возроптали вметсе со своим князем молодые воины.
-Что ж мы?!
-До зимы будем стоять здесь, что ли?!
-Какая польза в стоянии нашем ежели скоро некому будет помогать?. Уже наши князья и бояре, все русские сыны жестоко погибают, аки трава клонятся!
но как забубенный, продолжал твердить воевода свое.
-Рано... Еше не время... Не пришел наш черед...
И вот уже видят все - повалилось в центре русского войска на землю золотое великокняжеское знамя. Не стерпел молодой князь и с криком « За мной! Вперед, кому дорога земля русская!» поскакал к краю леса.
Но бросился ему наперерез воевода, обнажая на ходу свой огромный меч.
-Стой! Куда! Зарублю!
Кинулись было молодые воины помочь своему князю, но старые вояки молча стиснули их ряды и не дали им сдвинуться с места.
Тогда упал на траву молодой князь и зарыдал горючими слезами. А вслед за ним и другие сыны русские в его полку горько плакали, видя своих друзей побиваемых погаными
И только когда увлеченные боем татары повернулись к засаде спинами, добивая последних новгородцев, тут только поднял руку воевода Боброк.
-Пришел наш час! - крикнул он громовым голосом. - Дерзайте други и братья!
И лавой пошли они из леса на татар...
Заметил это Мамай с Красного холма, выскочил из своего шатра и что было силы закричал своим:
-Стойте! Сзади!
Но над полем брани стоял такой оглушительный гул, что не услышали сражающиеся своего предводителя и с криками «Ал-ла!» продолжали ломиться вперед.
А русские кони уже с ходу форсировали Непрядву...
-Стойте, олухи! Сзади! Осторожно! - еще громче закричал Мамай, однако татары так увлеклись битвой, что решили, что кричит он им «Можно!» и с еще большим азартом набросились на Большой Полк.
И тут раздалось сзади них грозное «Ур-ра!», обернулись татары, но поздно - безбрежное красное море с черно-желтым знаменем поверху разлилось позади них.
Увидел Мамай, что красное со скоростью степного пожара пожирает черное, махнул безнадежно рукой, и, вскочив с криком «Велик бог христианский!» в седло, помчался прочь.
И когда поняли татары, что их предводитель позорно бежит с поля боя, то охватила их паника. Бросая знамена и оружие, скидывая на ходу тяжелые доспехи и нещадно давя друг друга, ринулись они вслед за бегущим.
И гнали их русские от истоков Дона до Красивой Мечи, не беря пленных. Но когда опустилась темнота, приказал князь Дмитрий остановить погоню.
-Хватит! - сказал он. - Пусть выжившие расскажут остальным, что ждет тех, кто с мечом придет на Русь... А нам предстоит тяжелая работа...
И стали они перевязывать раненых, и грузить мертвых на телеги, чтобы похоронить их достойно на родине. А поскольку за 150 лет, живя рядом друг с другом, русские и татары сильно перемешались между собой, то трудно было отличить иного русоволосого голубоглазого татарина от чернобородого черноволосого русского. Вот и грузили их всех скопом - авось родственники разберутся.
А трупы генуэзцев, поснимав с них тяжелые доспехи, стащили со всего поля и побросали в реку. И унес их вздувшийся от крови Дон далеко вниз по течению к Фряжскому морю.
Вот потому и не находят сегодня на Куликовом поле никаких захоронений...
А русские стоят…
Перед боем Наполеон построил свое войско.
-Солдаты! - сказал он. - Перед вами три ряда русских укреплений - Курганные редуты, Багратионовы флеши и батарея Раевского. Возьмите их и русские побегут. Я настолько уверен в победе, что завтра даже не выйду из своей палатки.
В 5 утра под бой барабанов войска генерала Компана двинулись на Курганные редуты.
Когда Наполеон сидел за затраком, в палатку вошел адьютант.
-Редуты взяты ваше величество, - доложил он. - Компан убит.
-А русские?
-Стоят, ваше величество.
-Пускайте молодую гвардию.
Девять атак отбил Багратион. Под ним убили четыре лошади, но он продолжал руководить боем.
-Флеши взяты Ваше величество. - в обед доложил адьютант. - Багратион убит.
-А русские?
-Стоят...
Наполеон стал мерять шагами пространство внутри палатки.
-Пускайте старую гвардию...
В четыре часа в палатку ввалился запыхавшийся адьютант.
-Батарея Раевского взята, Ваше величество, - доложил он.
-А русские? - нетерпеливо спросил император. - Что? Бегут?
-А русские стоят...
Схватив подзорную трубу, Наполеон выскочил из палатки. Перед ним расстилалось огромное сплошь устланное трупами дымящееся поле. На горизонте в лучах заходящего солнца грозно поблескивали штыки ощетинившихся русских каре.
-Пускайте всех! - закричал Наполеон. - Все резервы!
Но адьютант не стронулся с места.
-В чем дело? - побагровел император.
-Невозможно, ваше императорское величество. Люди устали, лошади заваливаются на постромки, кавалерия еле держится в седлах, прислуга падает прямо возле орудий.
Наполеон сложил руки на груди.
До сих пор он не проигрывал ни одного сражения. Конечно, и сегодня можно дожать русских, ведь они тоже устали...
Но...
Близится вечер, а в ночном бою встретиться с довольно еще свежей армией Барклая и лихими казаками Платова?...
Пожалуй, ничья, не самый худший выход из положения.
-Трубите отбой, - сказал император. - Через час стемнеет.
А еще через три месяца он еле унес из России ноги.
Потому что ничьих на войне не бывает.
Бей тигров, Федя.
(рассказ ветерана).
-Поздравляю, товарищи, - сказал мне командир батальона капитан Осин. - Вам выпала большая честь - будете прикрывать батальон на наиболее танкоопасном прохоровском направлении. Выбирайте позицию.
Я вылез из танка и спрыгнул на землю. Передо мной простиралась болотистая речная долина. С того бока на этот вела узкая земляная плотина, черной полосой пересекающая болото. Что если попытаться перерезать ее? Тогда вражеские танки на плотине окажутся запертыми как в бутылке.
Но где занять огневую позицию? Позади до самого горизонта колосилось спелое пшеничное поле. Метрах в семистах на взгорке зеленела небольшая березовая рощица. Решение напрашивалось само собой - выдвинуться к роще и занять позицию на опушке, маскируясь кустами и деревьями...
Однако не слишком ли близко к плотине? если промедлишь с открытием огня или не поразишь первыми же выстрелами головную машину, тигры вырвутся на простор и через пять-шасть минут подойдут вплотную.
Что тогда?
Тигров мы боялись. Его 88 миллиметровая болванка с дистанции двух километров прошивала наши тридцатьчетверки насквозь. А мы из своей 76 миллиметров пушки могли поразить его только с пятисот. И то, если снаряд угодит в одно из пяти его уязвимых мест: Каждый из нас знал эти места наперечет: первое, гусеница - и тогда она свалится, второе, ствол - и тогда он отлетит; третье, бензобак - и тогда он загорится, четвертое, борт - и тогда, если повезет, сдетонирует боезапас за бортом; и наконец, последнее, основание башни - и тогда, она, возможно, заклинит. А возможно и нет.
Да и попробуй угодить в узкую щель между башней и корпусом. Тут и в целый то танк легко промахнуться - настолько он низок, приземист и малозаметен в условиях пересеченной местности. Вот и оставалось по сути одно-единственное уязвимое место - гусеница..От всех остальных частей тигра наши снаряды отскакивали как от стенки горох.
Приказав двигаться к рощице, я забрался в башню и захлопнул броневую крышку люка
Через минуту поросшая васильками проселочная дорога вывела нас к опушке. Механик-водитель Александр Заморин ловко развернул машину и задним ходом сдал в просвет между деревьями .
Место казалось идеальным. Плотина была видна как на ладони, значит обстрел будет хорошим. Небольшой бугорок впереди скрывал корпус танка почти до половины, а свисающие сверху ветви березок как вуалью закрывали и башню.
Было тихо и спокойно, вокруг пели птицы, высоко в небе застыли облака. Даже не верилось, что где-то рядом бушует война.
Но вот далеко на горизонте показались темные клубы пыли и оттуда донесся приглушенный рев.
-Приготовиться! - приказал я и все насторожились.
Первыми на том берегу речки показались три бронетранспортера с пулеметами на башнях. Они подъехали к плотине, остановились и какое-то время изучали окрестность. Не обнаружив ничего подозрительного, бронетранспортеры двинулись дальше.
-Пропустить - приказал я. - это разведка.
Пыль от них еще не улеглась когда вдали показалась колонна из танков. Что это были за танки разглядеть пока не удавалось, но их было много, так много, что передний танк уже подходил к плотине, а хвост все еще скрывался в пыли на горизонте. .
«10, 11. 12, - считал я, - 18 19 20»...
-Командир 21 - доложил Заморин.
-22 - поправил его наводчик Федор Митяев.
-Как собак нерезаных - подвел итог заряжающий Данила Косенко.
Головной Тигр, лязгая гусеницами, уже въехал на плотину и вскоре миновал полуразрушенный деревянный мост на ее середине. Время от времени он как долгоносик, крутил башней из стороны в стороны, разыскивая цель.
Со своего командирского кресла я видел как Федор тщательно наводил орудие, выжидая удобный момент. Вот головной обходя яму, свернул в сторону и на мгновение показал борт..
-Бей! - не выдержал Заморин.
Федор нажал на гашетку и танк под силой отдачи дернулся назад.
С замирающим сердце я Глянул в панораму. Попал или нет? Тигр все также упрямо лез вперед.
Промах! Теперь его очередь. Немцы, наверняка сообразили откуда по ним стреляли. И точно - через секунду из жерла их пушки показался огонь, и снаряд со свистом прошел рядом.
Бешено Вращая левой рукой механизм поворота башни Федор правой крутил механизм вертикальной наводки
Тигр уже находился на самом съезде с плотины на поле.
Его пушка была развернута в нашу сторону. Медлить было нельзя и Митяев выстрелил. В то же время выстрелил и тигр. Его снаряд перелетел через башню и разорвался где-то в глубине рощи. А наш угодил прямо в Тигра, и тот повернулся на месте, у него была перебита гусеница. В момент когда танк сделал неожиданный поворот, его танкисты потеряли нас из виду. В распоряжении наводчика было несколько секунд. Митяев послал два снаряда в борт и в корму. Внутри танка раздался взрыв, снаряд вызвал детонацию боезапаса, он взорвался и силой взрыва башню отбросило в сторону. Танк застыл на месте, преградив путь остальным.
-Есть! - заорал Замора.
Первая победа окрылила. Митяев выбирал новую цель. Это был тигр идущий последним. Его экипаж, видимо поняв, что творится в голове колонны, включив заднюю на полном газу спешил убраться с плотины.
Митяев выстрелил. Из танка повалил густой дым. Он остановился, как и предыдущий и перестал стрелять
Теперь плотина была надежно перекрыта с обоих концов и можно было переносить огонь на середину. К счастью немцы пока не обнаружили нас. Время от времени они посылали снаряды наудачу в сторону рощицы. Шума треска и грохота от такой стрельбы было много, а толку мало..
Шедший вторым в колонне танк решил сдать в сторону чтобы объехать передний но забурился в болото и Митяев спокойно расстрелял его.
Остальные танки застыли на плотине как слоны в тире, подставив нам свои борты. До ближайшего из них было чуть больше семисот метров. Двумя выстрелами Митяев покончил с этим четвертым по счету танком а потом перенёс огонь на пятый, потом на шестой седьмой восьмой и подбил их один за другим. Плотина задымила как многотрубный пароход. Там началась суматоха. Танки как тараканы сновали по гребню, опасаясь спуститься по откосам. Одни их пытались завести тросы, чтобы стащить подбитые машины с плотины, другие шли на таран, чтобы сдвинуть их в сторону А Федор все бил и бил. За три минут он подбил еще два танка.
Но теперь немцы знали точно где стоит наш танк Они уже не могли маневрировать. но возможность вести прицельный огонь у них еще оставалась. Их башни как по команде одновременно повернулись в нашу сторону.
И началось! Изо всех орудий, пулеметов, автоматов немцы открыли огонь по нашему танку одиноко стоящему на опушке рощи. Лавина раскаленного железа неслась к нему предназначаясь ему одному. Беспрерывно то тут то там на бугорке впереди вставали дымные фонтаны разрывов. В танке стоял сплошной гул от удара осколков по корпусу.
Защищенные 55 миллиметровой броней мы чувствовали себя в относительнйо безопасности. Но воздух был горячим и плотным от проникающих в боевой отсек при выстреле газов резало в глазах От жары одежда тлела прямо на теле. Несколько раз комбинезон на мне возгорался и приходилось сбивать пламя руками.
12 13 14 подбитый танк! Мы работали обнаженными до пояса шлемы и комбинезоны сброшены только зубы сверкают на выкопченных лицах. Федор без устали посылал снаряд за снарядом. Косенко работал как хорошо отлаженный механизм левой рукой на ощупь доставая снаряд из боезапаса, а правой отправляя его в казенник.
Вот подбит тринадцатый танк!
Напряжение боя достигло своей высшей отметки. Танк рычал и трясся будто был охвачен азартом, Мы тоже оказались в плену этого бешеного чувства, которое было знакомо нам, но всякий раз приходило словно впервые. Опасность была забыта страх был забыт сама смерть была забыта. Мы знали только одно - мы должны убивать. танки на плотине превратились в диких саблезубых зверей, а мы в первобытных охотников, устроивших на них облаву. Пьянящее чувство безнаказанности охватило нас. Мы словно сбросили тысячелетние оковы цивилизации Мы громко смеялись когда очередной танк, пускал вверх клубы черного дыма, словно взывая о помощи, мы издавали торжествующие крики когда видели как из башни выскакивают маленькие фигурки в черном и сбивая с себя пламя руками катаются по земле. Мой пулемет тут же спешил прервать их существование на этом свете. И не было большего счастья чем видеть как они вытягиваются и застывают на земле.
Я взглянул на часы. Стрелки словно остановились. Казалось что прошла вечность, а на самом деле прошло всего четыре минуты.
И вдруг уцелевшие в этом аду танки, экипажи которых осознав, что другого выхода нет, в самоубийственном порыве бросились с плотины в реку в слепой ярости пытаясь добраться до нашего берега Но их самоотверженность некому было оценить. равнодушно чавкая трясина расступилась перед ними и только большое черное пятно на поверхности болота указывало место, где только что ворочалась, билась и завывала стальная махина.
-Последняя лента - вдруг сказал Заморин
-И боекомплект на исходе - добавил Митяев.
Какое-то время мы сидели неподвижно, не силах ни говорить ни двигаться. Навалились тьма и тяжесть которые ни с чем кроме смерти не сравнить.
Медленно почти бессознательно я потянулся к люку, высунулся из башни и чуть не потерял сознание от притока в легкие свежего воздуха. .
Плотина молчала. Время от времени оттуда раздавались глухие взрывы. Это продолжал рваться боезапас внутри танков. Дымящееся поле перед нами было сплошь усеяно воронками. Вокруг валялись вывороченные с корнем стволы деревьев.
-Командир, - вдруг услышал я голос Заморина. - Полторы тыщи уходят.
Я взглянул на тот бок и увидел один каким-то чудом спасшийся танк, который остреливаясь пятился назад на бугор. Добить? За каждый подбитый танк нам платили 1600 рублей. Это были хорошие деньги: по пятьсот - командиру и механику-водителю и по триста наводчику и заряжающему
Я посмотрел на Федора. На меня тупо уставились немигающие широко раскрытые глаза. Пот каплями блестел на закопченом лбу.
-К черту, - сказал он. - нам и этого до конца жизни хватит.
Комментариев нет:
Отправить комментарий