Судьба православного рыцаря
Но близ московского царя
Кто воин сей под сединами?
Двумя поддержан казаками,
Сердечной ревностью горя,
Он оком опытным героя
Взирает на волненье боя,
А.С. Пушкин, «Полтава»
Автору этих строк в ходе работы над исторической повестью «Последний рыцарь Руси» довелось ознакомиться с документами, где приводятся сведения о жизни и деятельности атамана Палия – полковника Семёна Филипповича Гурко. По характеру и делам этой исторической личности можно составить некоторое представление о том, как в ХVII-ХVIII веках жили и воевали (а для них эти понятия были неразличимы) рыцари Южной Руси, и что собой представляли их вожди.
Итак, атаман Палий, он же полковник Семён Филиппович Гурко (1643 – 1710). Потомственный реестровый казак Нежинского полка. Иными словами, профессиональный военный. Но и не только. Семён Гурко был человеком образованным. Он окончил знаменитую Киево-Могилянскую академию, где изучались грамматика и риторика, богословие и математика, латинский и греческий языки, философия и античная литература. Практически все лидеры украинского казачества имели такое вот высшее образование. Кроме того, был Семен Гурко «характерником» – так называли в то время тех, кто обладал способностью понимать людей и подчинять их своей воле. Простые казаки считали Палия колдуном, знахарем или обаятелем, а наши современники назвали бы его экстрасенсом.
В конце семидесятых годов XVII века Семён Гурко, овдовев, выдал замуж единственную дочь и вольным казаком отправился на Сечь – пожить в Запорожской вольнице, поучаствовать в местной политической жизни. Там, в Запорожской казачьей республике, и получил он теоретические знания и практический опыт магии, успешно соединив их с природным даром. Там же получил он прозвище Палий. Слово это – от украинского «палити», то есть жечь, сжигать, стрелять из огнестрельного оружия. По преданию, Гурко, повздорив с кошевым атаманом, поджёг его курень. Независимо от происхождения прозвища, оно стало главным именем героя.
В 1681 году Палий с отрядом верных людей оставил Запорожскую Сечь и поселился на правом берегу Днепра. Эта река была в то время естественной границей, разделявшей сферы влияние Польши и России, которые жили то в мире, то в ссоре. На Левобережье распространялась власть государства Российского, на Правобережье – Речи Посполитой. Польша держала здесь для защиты от турок и татар реестровое казачье войско с резервом в виде растущего населения – от Днепра до Днестра. Это положение было официально закреплено в 1684 году универсалом (указом) короля Яна III Собесского.
Палий принял командование Фастовским полком. Гетман Самусь вручил ему грамоту и пернач – знак полковничьего достоинства. Теперь официальный чин Палия – «полковник охочекомонный». Охочекомонные казачьи полки набирались из добровольцев – «охотников», которые получали жалованье от казны. Недолго был Палий в Сечи, но слава его как доблестного рыцаря, народного заступника и доброго колдуна уже звенела по всей Украине. К нему в Фастов стали стекаться казаки-добровольцы из других полков – Переяславского, Киевского, Полтавского. Шли к нему и крестьяне со всего Правобережья, даже с далеких Карпат. К 1691 году Фастовский полк с насчитывал уже около 3000 «жилых людей» – ведущих свое хозяйство казаков, готовых за считанные дни собраться по зову командира. Для Палия это было время расцвета его воинских и хозяйственных талантов.
Что значило в то время быть охочекомоиным полковником, начальником и господином над тысячами людей, поселившихся с семьями на новых для них землях? Сказать об этом можно по-разному. Например, так: «Палий, под началом Самуся, полковник Фастовский как князь удельный, управлял землями до Днестра и Случи, собирал дань с жителей, не допущал татар нападать на Польшу и Россию…» (Д.Н. Бантыш-Каменский).
Казаки любили своего командира и были готовы за ним в огонь и воду. На всех, его видевших, производил он сильное впечатление. «Невысокий, крепкий казак лет сорока, с длинными, чуть распущенными на концах усами, с густыми бровями, сросшимися на переносице, с прямым носом, полковник располагал к себе большинство людей».
Именно в этот период, командуя Фастовским полком, отражал Палий набеги крымских татар. Одержав победу в сражении. Палий не ограничивался обращением противника в бегство, но преследовал, пока не загонял в собственные крепости, которые затем осаждал до получения требуемой контрибуции. Как писал украинский историк Д.Н. Бантыш-Каменский, Палий «...тревожил Буджакские и Белгородские орды, взял однажды в плен их главного предводителя, получил за него значительную сумму денег, разорял Очаков...».
Да, и тревожил, и разорял. Военная доктрина полковника Палия не была чисто оборонительной, что вполне естественно для военно-феодального уклада. Общество живет тем, что произвело, и ещё тем, что завоевало. «Всё куплю», – сказало злато. «Всё возьму», – сказал булат. И брали. Сам Палий был очень богатым человеком, и наживал он богатство не торговлей, а военным ремеслом. Давал деньги взаймы любому казаку, но долгов ни с кого не взыскивал и не запоминал, кто и сколько ему должен. Тоже рыцарская черта!
Воюя с турками и татарами, Палий был свободен от каких-либо национальных предрассудков. Еще в запорожские времена он вместе с братом Федором гулял на мусульманской свадьбе в Бахчисарае. Их сестра вышла замуж за татарского мурзу. Позже в Фастове, не раз гостил у полковника племянник Чора-Мурза, говоривший с дядей одинаково и по-русски, и по-татарски. Встречались ли они на поле боя – об этом историки умалчивают...
Военный талант Палия, боевой дух его войска, удача («покровительство Марса») или пассионарность молодого этноса – трудно сказать, что помогало Палию одерживать такие победы, как, например, в сражении у реки Кодымы. Тогда для отражения удара татарской конницы объединился полк Палия с Черниговским полком Якова Лизогуба. Под командованием Палия эта неполная кавалерийская дивизия (семь тысяч сабель) разбила сорокатысячную армию крымского хана! После этого сражения хан прислал Палию богатые дары и предложение перейти в его подданство.
Пока пространства Правобережной Украины контролировались войсками Палия, польский король и русский царь могли не особенно беспокоиться о своих южных рубежах. Хуже было Палию – его угнетала двойственность положения: служить католической Польше, сознавая себя русским православным человеком. Да, именно русским – потому что слова «украинец» тогда не было. Как не было его до второй половины ХIХ века… Не случайно и и литературный герой Тарас Бульба, и исторический герой Семён Палий естественным образом относили себя к русскому народу. Ведь термин Украина был чисто географическим – как Поморье, Поволжье, Урал, Сибирь, Дальний Восток…
Палий не раз обращался к Петру I с предложением перейти в его подданство, но царь не хотел ссориться с польскими властями и предлагал полковнику вместе с войском переселиться на Левобережье – так вопрос о подданстве решался бы сам собой. Однако Палий, при всех симпатиях к России и царю, не захотел снимать людей с обжитых богатых земель. Это было бы катастрофой для тысяч семей. Он хотел защищать Украину, защищая Россию, — единую державу. Как и гетман Хмельницкий, он видел залог могущества в единстве народов-братьев. И оставлять обжитую область полякам не собирался. Надеясь со временем все же получить согласие царя, он продолжал охранять рубежи северного соседа от турок и татар – фактически «на общественных началах».
Подвели Палия его истинно рыцарские черты – честность и открытость в отношениях с друзьями и даже врагами, чрезмерная доверчивость и убеждённость, что только правда, сила и доблесть открывают путь к победам. Превратности судьбы свели его с гетманом Левобережной Украины Иваном Мазепой, умным, хитрым и коварным политиканом, главным принципом которого было отсутствие всяческих принципов, кроме собственной выгоды. Именно через Мазепу вёл Палий переписку с царём Петром.
Конечно, не случайно польским властям стало известно о письмах Палия к Петру. Мазепа, удивленно покачивая сивой головой, сокрушался — откуда бы это? Ведь самолично запечатывал пакет! Отношение поляков к Палию становится подозрительным. Настолько, что в 1696 году Август II издал декрет о ликвидации казачьего войска в Правобережье. Палий декрету не подчинился. Тогда сейм единогласно постановил своевольного полковника арестовать и заточить в каземат подальше от Украины и России.
Законным путем сделать это было невозможно — казаки бы не дали. И король пригласил полковника на официальный прием. Там его и взяли. Король Польши был немцем и решил упрятать Палия в тюрьму не в Польше, а у себя на родине — в Саксонии, где Август был курфюрстом, то есть князем. Так Палий оказался узником Магдебургского замка. Правда, очень быстро смог оттуда бежать. Власти короля и сейма для полковника больше не существовало. Несколько объединившихся казачьих полков избрали Палия атаманом. Антипольское восстание охватило всю Правобережную Украину. Вместе с казаками Палия восстали полки Корсунский и Богуславский. Присоединился и гетман Самусь. Казаки взяли Бердичев, Белую Церковь, Винницу, Бар, Немиров, Межибож...
Но именно в это время Петр I издал указ о привлечении полков Палия к участию в войне России против Швеции. Мазепа передал Палию цареву грамоту. В любой другой ситуации Палий, политический преемник Хмельницкого, несомненно, устремился бы на помощь Москве. Но тут — обстоятельства особые. Не Палий ведет войну с Августом — народ восстал против иноземного гнета. И Палий через Мазепу ответил царю: «Рад бы, да поляки собирают силы на нас…».
Мазепа знал о желании Палия служить русскому престолу. Опасаясь популярного в народе полковника как возможного соперника, который мог бы, официально перейдя под знамёна Москвы, претендовать на пост гетмана, Мазепа решил воспрепятствовать такой возможности. Воспользовавшись доверчивостью Палия, он заманил его к себе в дом и устроил роскошный пир в честь высокого гостя. Ночью сердюки (служащие гетманской охраны и его тайной полиции) обезоружили охрану Палия, а самого полковника заточили в Батуринский замок.
Пока Палий находился в неволе, Мазепа смог убедить царя в сговоре полковника с польскими и шведскими властями. Палия, доставленного в Москву, Пётр приговорил к ссылке в Сибирь на вечное поселение вместе с родственниками и группой верных казаков, не пожелавших оставить своего атамана. Позже, когда царь узнал об измене Мазепы, он приказал срочно освободить Палия и доставить в Москву на почтовых. Царь признал свою вину в бедах полковника, вернул ему пернач и грамоты на командование полками Фастовским и Белоцерковским, вручил дары и награды…
Но еще раз было дано старому рыцарю испытать боевое воодушевление. Когда, стоя рядом с Петром и его фельдмаршалами и генералами, наблюдал он за ходом Полтавского сражения, когда видел поражение войск Карла XII и его прислужника Мазепы, по щекам и усам старого полковника текли слезы не только от радости и гордости за своих хлопцев-казаков… Об этом написано рукой Пушкина:
Уж на коня не вскочит он,
Одрях, в изгнанье сиротея,
И казаки на клич Палея
Не налетят со всех сторон!
Но что ж его сверкнули очи,
И гневом, будто мглою ночи,
Покрылось старое чело?
Что возмутить его могло?
Иль он, сквозь бранный дым, увидел
Врага Мазепу, и в сей миг
Свои лета возненавидел
Обезоруженный старик?
Комментариев нет:
Отправить комментарий