Участник конкурса в номинации "Поэзия" Максим Замшев.

* * *
Я жил в ладу с родной страной,
Смеялся, плакал, ошибался.
Что приключилось вдруг со мной?
России нет, а я остался.
Сказали мне: Уж много лет
Земли той нет, с которой ладил.
О чём же думал ты, поэт,
Когда девиц небрежно гладил?
И водку пил, а после спал,
Не раздеваясь, как бродяга…
Зачем бесцельно промотал
Свою бесценную отвагу?
Себя коря, себя виня,
Одну вымаливаю малость,
Пусть лучше б не было меня,
А Родина моя осталась.



* * *
Россию сравнивали с песней,
С любимой, с матерью, с сестрой.
А я сравню без капли спеси
Её с поэтовой судьбой.


Она легко и долго любит,
А ненавидит день один,
Её никто не приголубит
Среди задумчивых равнин.


Мечты её всегда невинны,
Как вздох младенца перед сном,
Дни коротки, а ночи длинны,
В глазах смятенье, в горле ком.


Я понимаю, эти ямбы
Российской музе не новы,
От ленинградской старой дамбы
До лихорадочной Москвы,


От стен дремучего Урала,
До гордых северных морей
Уже поэзия звучала
Великолепнее моей.


Судьба поэта прихотлива,
Как очертанье берегов.
Судьба России молчалива,
Ей тяжело от наших слов.


Но каждый раз тревожит снова
Уставший слух её поэт.
В начале самом было слово,
Так почему же дела нет?






* * *
Уютно дремлют мягкие игрушки,
На страже полк игрушечных солдат.
Как хорошо: есть Лермонтов, есть Пушкин
И бабочек летающий отряд.
Есть времена фатальности незримой,
Когда о зле не помнится почти,
Есть времена, когда своей любимой
С утра приносишь ягоды в горсти.
Есть вдохновенья редкие моменты,
Есть школьный бал и полночь на часах,
Есть бантики и розовые ленты
В ещё невинных детских волосах,
Есть Бах, Бетховен, Моцарт и Россини,
Есть правда пуха в пыльных тополях.
И есть ещё великая Россия,
Где мы живём, как бабочки в полях.




* * *
Россия – поля да обрывы
И юность лихая моя.
Страданья, стенанья, порывы
И мёртвой тоски полынья.


Россия – тугая, литая,
Крещённая холодом рек.
Смотри! Твой орёл улетает,
А следом летит человек.


За ними дожди удалые
Летят за родимой бедой,
И хочется запах полыни
Смешать с родниковой водой.


Браслеты сжимают запястья
Моей безвозвратной страны.
Россия, разбей-ка на счастье
Тяжёлое блюдо луны.


Россия – безлюдные ночи,
Косынка, широкий подол.
Скажи, почему ты не хочешь,
Чтоб к нам возвратился орёл,


Чтоб люди по небу летали,
Чтоб кончился страх высоты.
Россия – ты вспомнишь едва ли
Тревожного неба черты.


Россия – обрывы, овраги,
И в поле забытый снаряд.
Деревья взлетают – как флаги
В последний небесный парад.






* * *
Не верь, не бойся, не проси,
Не обольщайся.
Мужчинам на Святой Руси
Не нужно счастья.
Не нужен хлеб, не нужен квас,
И соль рассвета.
Ни мне, ни каждому из нас
Не нужно это.
Была бы кожа у земли
Под утро влажной.
Была бы женщина вдали,
Что ждёт отважно.
А горизонта полоса –
В разрывах ранних.
Нет уходящим в небеса
Конца и края,
Как нет спустившимся с небес
Успокоенья.
Мой профиль в облаке исчез
В одно мгновенье.
Мой взгляд отправился в зенит
За новым солнцем.
Мой голос врезался в гранит
Звезды спасённой.
Дробится эхом долгий плач,
И гости едут.
Меня от пораженья спрячь,
Как от победы.
Не верь, не бойся, не проси,
Себя слагая.
Мужчины на Святой Руси
Мосты сжигают.
От первой до второй беды
Спешим по минам.
И кто ещё, как не дрозды,
Споют псалмы нам.
И кто ещё, как не орлы,
Расскажут вдовам
И поминальные столы
Накроют вдоволь.
В меня впиваются клыки
Миров соседних,
Скользить по линиям тоски
Легко последним.
И сколько ты не голоси,
Всё слижут осы.
Не верь, не бойся, не проси,
Не верь, не бойся.








***
Может, Потёмкин, а, может, Орлов, –
Жизнь в ожидании вздоха.
Это эпоха заморских послов,
Странная, право, эпоха.

Славное ложе в огне не горит…
Прав был Вольтер многомудрый,
Кто там изменник, а кто фаворит?
Утром откроется, утром.

Пушкина нет. Лишь державинский стих.
В ночь на Ивана Купалу
В Гатчине вылез из спален больших
Ужас наследника Павла.

Матери нет. Отыграться на ком?
– Вы ни о чём не просили.
Ужас немецким болтал языком,
Слюни текли по России.

Не оттого ли в Михайловском, в ночь,
Проклято царское слово.
И Александру уже не помочь,
Кровь непреклонна отцова.

Будет вам солнце и будет вам тьма –
Всё императора воля,
Будут французы, и будет зима,
И Бородинское поле.

Дальше всё то же: молва да война,
Слёзы да песни простые.
Дальше всё то же, большая страна
И купола золотые.

В храмах стоим, о спасеньи моля,
Смерть принимаем без гнева.
А на могилах родная земля,
Самая близкая к небу.




* * *
Вот философ с лицом пролетарским,
Вот сантехник с дворянским лицом,
Не давайте дешёвых лекарств им,
Не спешите с плачевным концом.
Поварская… Когда-то Воровского…
Здесь в друзьях повара и воры.
Эй, буржуи! Москва не по росту вам,
И не сдюжить вам этой игры
Налетели на нас словно осы вы –
Вас прогонят обратно в дурман,
Повара, и воры, и философы,
И сантехники – внуки дворян.




* * *
Иду. Под ногами трясина.
Не выбиться бы из сил.
Вернуться бы мне в Россию,
Которую я любил!


Там пахнет вареньем, чаем,
Травы шуршат у ног,
Там каждый мой вздох нечаен,
Возвышен и одинок.


О детство моё, Россия!
Сахарная тщета.
Моцарта и Россини
Долгая красота.


Шуберта и Паганини
Неизжитая страсть.
Мне бы остаться с ними,
Мне бы с ними пропасть.


Мне бы не слышать вулканы,
Они истошно ревут.
И чёрные барабаны
Белую кожу рвут.


Мне кажется, жизнь клавиром
Была – столько в ней игры!
Сходит моя лавина
Тихо с моей горы.


Россия! Мечта поэта
Не сбудется никогда.
Здесь не хватает света,
И древняя спит вода.


О чём бы тебя ни просили,
По этой воде греби.
И если любишь Россию,
Такой её и люби.






* * *


Далеко разлетаются аисты,
Оставляя скупые следы.
Неужели и жизнь продолжается
От последней до первой беды?


Выходи на равнину – там холодно,
Только холод нас может спасти,
А туда, где Отчизна расколота,
Никогда никому не дойти.


Там покойники смертью потеряны,
Там взрывается шёпот молитв,
Ни травинки не встретишь, ни дерева,
Только место, где небо болит.


Зарываются в землю старания,
Только подвиг в цене на Руси.
Горизонт! Что быть может обманней?
Ты у аистов это спроси.


Пусть расскажут они, как сражаются,
Как на крылья бросается страх,
Неужели и жизнь продолжается,
А не снится кому-то в веках?


Деревянными старыми веками
Божеству подмигнуть не успеть.
Подавилась тоской половецкою
Бесконечная русская степь.


Поперхнулась крикливыми стаями
Бесконечная русская даль.
Видишь, облако в небе растаяло?
Так растает и наша печаль.


Что с равниной холодною станется?
Кто отведает звёздной ухи?
Всё исчезнет. Останутся аисты
И отпустят нам наши грехи.


Мы очнёмся. Увидим, как иноки
Не скрывают сияющих лиц.
И тогда горизонты раздвинутся
Над страной, что не помнит границ.




* * *
Восходит солнце тусклое
     Над заспанной страной.
     Живёт свобода русская
     Одна в глуши лесной.
     Внутри деревьев холодно,
     Спокойно и темно.
     Внутри деревьев колокол
     Не слышен всё равно.
     И всё свободе впору бы,
     Да жаль, что слабнет люд.
     А прежде были спорыми
     На пляску и на блуд.
     А прежде были гордыми,
     Исправно шли на бой
     С татарами, с монголами
     И прочею ордой.
     И в засуху, чтоб кровное
     Родство нам не забыть,
     Горят леса огромные
     Во всю лесную прыть.
     Пусть в них свобода плавится,
     Как в доменной печи.
     Пусть в них Россия славится
     И достаёт мечи.
     И укрепляет клятвами
     Бойцов, что подняла.
     А эта жизнь треклятая
     Пускай сгорит дотла.


* * *
Военный оркестрик звучит вдохновенно.
Окончена школа. Субботние танцы.
И танго не стало ещё довоенным,
Оно лишь проворное легкое танго.


А завтра сдадут города и селенья,
И как же пустяшны вчерашние беды!
Сегодня страна ещё ждёт воскресенья,
А завтра она в ожиданьи Победы.


Заменят винтовки лихие кларнеты,
И станут гобои тугими бинтами.
Зловещий канкан красно-чёрного лета,
И мы не поверим, что всё это с нами.


Сроднившись с походной солдатскую миской,
Мы всё-таки вырвем фашистскую грыжу,
Мой лучший товарищ погибнет под Минском,
Невесту свою я с тех пор не увижу.


Но в танго не слышно раскатов орудий,
А в парке Чаир не распустятся астры.
И некому крикнуть: – Помедлите, люди!
Живите, любите, – пока не опасно.


Девчонки! Ну что же вы к стенкам прижались,
Ведь завтра война и мужская работа.
Никто не услышал. И жизнь продолжалась.
Июнь. Двадцать первое. Танцы. Суббота.



***
Я не хочу, чтобы Балаклава
Логовом стала чёрта
Я не хочу, чтобы наша слава
В море тонула Чёрном.


Я не хочу, чтобы сны без веры
Были полны печали.
Я не хочу, чтобы псы Бандеры
Русскую кровь лакали.


Что я хочу? Чтобы наши танки
Плыли дорогой лунной.
Что я хочу? Чтоб убрались янки
Снова в свои салуны.


Мать городов русских - вечный Киев,
Где твоя стать и гордость?
Ты не грусти, мы тебя не кинем,
Шаг наш, как прежде, твёрдый.


С нами Господь, справедливость с нами,
Жизнью живём былинной,
Чтоб на Майдане сияло знамя,
Общее с Украиной.




* * *
Голубоглазое время весны.
Воздух с кислинкой.
Это, наверное, стынут блины
С царской начинкой.
Что ж! Погуляем! Порядок таков!
Это Россия!
Сколько бесстыжих и буйных голов
Здесь не сносили!
Сколько красивых и гордых княжон
Брошено в реку.
Зверский обычай, должно быть, смешон
Был бы для греков.
Были заносчивы, были мудры
Дети Эллады.
Были когда-то… Но всё до поры…
Так им и надо.
Мы же свои допекаем блины
В смутные годы.
Голубоглазое время весны!
Время свободы!




* * *
Вьётся змейкой между стран граница,
Маршал Жуков грозен на коне,
Ничего со мною не случится,
Если будешь помнить обо мне.
В донесеньях аббревиатура,
На земле погибший самолёт
На коне застывшая скульптура
Никому приказов не даёт.


Телефонный обрезаю провод,
Пасмурно повсюду и мертво,
Окруженье – это просто повод,
Чтобы вырываться из него.
В небесах столкнулись две кометы,
Разбудив внизу кровавый вихрь,
Ополченье – это просто метод,
Метод выживания своих.
Если дом снарядом разворочен,
Если счастье больше не сплести,
В мире будет столько Новороссий,
Сколько надо, чтоб его спасти.