Участник конкурса в номинации "Поэзия" Лопушной Вячеслав.

Родительский день  

Стаканы с мадерой и чаем,
Веселие в нашем окне:
Победы пять лет отмечаем.
Без малого столько же  – мне.


Поём про Войну и Россию,
«Катюшу» – всем песням венец.
Ведёт голос  мамы красивый,
Басит, как умеет, отец.

Звучат немудрёные тосты.
И Козин грустит о былом.
Танцуют счастливые  гости,
Как счастлив и я – под столом…

А диск патефона кружится:
Сквозь годы пластинка поёт.
Всё ближе становятся лица,
Слышнее  – забытый фокстрот.

Глаза зачерпнули тумана,
На снимок гляжу фронтовой:
Такая красавица – мама,
И батя – орёл молодой!

Музыкальная память-53      
Багрово-чёрным наш барак расцвечен.
В просторной кухне – чуть не весь народ.
А радио-тарелка  плачи, речи,
Мелодии печальные несёт.

Но где ж достать словцо такое смог
Я, первоклашка? – Звонко и невинно,
И что творя, не ведая, изрёк:
Да выключите эту говорильню!

Вся коммуналка разом поперхнулась...
Вдруг стал седым отец мой на глазах!
Мне в спину, будто, стужею пальнуло!
А музыка вослед струила страх…

Причины нет – на прошлое пенять
Иль на судьбу мне жаловаться лично.
Но… включат «Итальянское каприччо»,
И ноги отнимаются опять.




                                                                                                   
                      * * *    
Вокруг двора детдома,
Как возле всех жилищ,
Собаки с лаем злобным
Большим гуртом вились.

Оголодали псины,
Как все, несли урон.
А сонная Россия
Глядела из окон.

Но вот в тумане мглистом
Ватага из дверей –
Вихрастых голосистых
Детдомовских детей.

Псы вдруг на них – стрелою!
Порвут!.. Но встали в ряд,
Как лист перед травою,
И ну лизать ребят!

Всей шкурою косматой
Дворняжье естество
Узрело в сорванятах
Какое-то родство.

И от худых котлетин
      Гурьбою отдают,
      Что могут, наши дети,
      Убогий наш приют…

      Разделены опять мы –
      На хижины, дворцы.
      О Русь, тебя не вспять ли
      Вновь тянут под уздцы?

      В дуге – орел двуглавый
      И триколор из лент,
      И бубенцы державы,
      Которой больше нет…

      Ни бубны, ни витии
      Не выручат страны.
      Спасут мою Россию
      Такие ж пацаны,

      Такие же девчонки –
      Милее не найти –
      Из нашенской сторонки,
      И  с Господом в груди!

Александру Зениткину,
  мужику с гитарой

Вот и грянули струны, летящие
Под могучею дланью твоей:
Эй, ребята, по полной налей!...
И на выдохе – наше, щемящее:

«Колыма», «Офицеры», «Рябина» ли…–
Полухрип, полустон, полукрик!
Шибче спирта хватая глубинное,
Ввысь летит забубенный твой клик!

Мигом взгляд застилает роса –
То ли нервы мои поизношены?
Но такою же влагой непрошеной
Забирает соседей глаза.

А в груди и светло, и мучительно:
Пропаду без тебя, моя Русь!
Богу равная, русская грусть!
Что больнее тебя? Что – спасительней?

Ком из горла нейдет…А всё слушаю
Сердце рвущие песни твои.
Что ж ты делаешь с нашими душами,
Сашка, душу твою разъедри!


Леониду Гержидовичу,
              поэту из глухой кузбасской деревни

Домик твой на опушке прибился.
Этим пихтам ты знаешь года.
Весь в сединах, но не износился:
По глазам-то видать – хоть куда!

Всё именье – твоя половина
И собака по прозвищу Барс.
Ни тебе мебелей, ни каминов…
Синь да тишь обнимают всех нас.

Чаю с таволгой, возле найдённой,
Пью. Губами ловлю каждый лист,
И твой стих – смоляной и ядрёный,
Точно спелый орех, запашист…

На Руси лепоту я повидывал,
И заморской не чужд красоте.
Но впервые теперь позавидовал –
Благоокой твоей простоте.

Домик твой неказистый затерян.
Рядом – кедры, тайга и зверьё.
Как твой путь богознаменный верен!
Как несметно богатство твоё!






                                             
    Мой словарь

Если не могу отринуть муку,
Если неудачами ведом,
Я кладу на эту книгу руку:
Мне ладонь согреет старый том.

Я иду в Словарь Великорусский –
Золотые россыпи мои,
Омывая этой горней грустью
Душу от запёкшейся крови.

В Словаре моём, как будто в Правде,
Снова силу прежнюю беру,
Веру и надежду… Боже правый!
Укрепи в неправедном миру!