* * *
Когда б в уэллсовой машине,
что время, как портной кроит,
забросить всех живущих ныне
туда, где мамонт – в неолит!
Всех – навсегда. Не на денёчек.
Тогда-то вспомнят про талант!
Надежда лишь на одиночек :
таких, как Ньютон, Пушкин, Кант.
Природа дикая сурова.
Мир в темноте – неведом путь.
Нет Эдиссона. Нет Попова.
И нету кнопки – пальцем ткнуть.
Ну, обывателей колонна,
имея школьных десять лет,
открой опять закон Кулона,
изобрети велосипед...
Всё это – бред и чертовщина.
И можно всем спокойно спать.
И невозможна та машина,
что повернула б время вспять.
Идём вперёд – не ищем брода.
Сквозь лес ведёт бензопила.
Обретена сполна свобода –
та, что при мамонте была.
И можно – матерно при даме,
она прекрасна, но глупа.
И наслаждается плодами
цивилизации толпа.
Невыносима керосина
палитра – плёнкой на воде.
В реке таится Хиросима,
в травинке, в облаке – везде!
Народ – охоч до хохм – толпится:
кто там бредёт, свой крест неся?
И Менделеева таблица –
в одной картофелине – вся!
НА КРУГИ СВОЯ
Что касается дружбы народов, то надо
Всё ж признаться, что это всемирный обман.
Ни с того, ни с сего превращаются в стадо
Вдруг толковые граждане развитых стран.
Вавилонская башня едва не достала
До небес – да смешал нам Господь языки.
И слетело немало богов с пьедестала:
Кто – в помойную яму, кто – в струи реки.
Ведь народные массы – как снега лавина!
Бьют наотмашь они, или рубят сплеча.
И слетают с Олимпа и Зевс, и Афина.
И Перун сброшен массами в Днепр сгоряча.
Уплывает Перун. Угасает Ярила.
И когда мы за счастьем пошли наобум,
Жажда неба достичь на земле повторила
Вавилонский библейский строительный бум.
И опять всё насмарку пошло, и опять
Говорящим друг друга никак не понять.
НЕЛЕПЫЙ ГЛАГОЛ
В язык наш и немец пролез, и монгол.
Какой только слог ни пролез!
Во мне же обычный наш русский глагол
Вдруг вызвал большой интерес.
Язык на бумаге – красив, нарочит,
На улице ж – полный раздрай.
Теперь «до свидания» редко звучит –
Вам скажут, прощаясь: давай.
Теперь в одиноком пространстве своём
Среди многолюдной страны,
Поскольку мы вечно берём и даём,
Нам хваткие руки нужны.
Но, коль я беру, загребаю, краду,
Но дать что-нибудь – не проси! –
Глагол тот ни к месту: у хватких в ходу
Другие слова на Руси.
Ведь с ней – простофилею – просто беда,
Над нею смеялись века,
И всё ж не скудеет она никогда –
Дающая эта рука!
В том правильном слове – отец твой и мать,
Весь наш православный народ.
На этом стоял он и будет стоять,
Покуда язык не умрёт.
В стране, где трудись от зари до зари,
Но жизнь всё ж покуда не рай –
Тебе не желают, прощаясь: бери,
А скажут по-русски: давай.
БАЛЛАДА
Всех супостатов одолев,
шагает напрямик.
Не слышит шепота дерев,
к рябинке не приник.
Неуязвим, как Ахиллес,
домой идет солдат.
Востро с ним ухо держит лес,
цветы за ним следят.
За ним во все глаза гляди!
Забыл отца и мать.
Ему - с булыжником в груди -
раз плюнуть все сломать.
Родимый дом, что люб и мил, -
во времени ином:
откуда в бой он уходил
наивным пацаном!
Теперь он буря, он гроза.
Играют желваки…
Но тут сверкнул ему в глаза
изгиб родной реки.
Был путь и труден, и далек.
Он сто сапог сносил.
Но наступить на василек
у силы нету сил!
А лес был тих, могуч, высок.
Звенел ручьем овраг.
Кольнула ветка под сосок -
и камушек размяк!
Забудь, что ты силен и смел.
Тут - счастье и покой.
И лес восторженно шумел
от радости такой.
* * *
Из Крыма я вернулся в Подмосковье.
А ей, дожившей до седых волос, -
моей покойной матушке Прасковье -
у моря побывать не довелось.
Ведь ей судьбой глухою и незрячей
был уготован век, что мир потряс.
А я в домишке, что зовется дачей,
пишу стихи - почти что средний класс.
Вся жизнь ее - теперь учебник: с НЭПом,
с Магниткой, с Днепрогэсом и с войной.
Таким нет места в обществе нелепом,
что вовсе без морали иль с двойной.
Хватало ей спартанского достатка.
В очередях - то мерзни, то потей.
И если сэкономлена десятка -
не на себя потратит - на детей.
Была во всем толкова и умела
и коммунальным гнездышком горда.
И на вагон плацкартный не имела
пятнадцати целковых никогда.
* * *
Что плачешь, девчонка, иль едок дымок?
Полешко в печурке твоей не горит?
Глаза покраснели. Платочек намок.
И дом опостылел. И дым ядовит.
Сердитые слёзы глядят на меня:
для них - лишь одни недостатки во мне!
Видать - не хватает бездельнику дня!
Глаза напрягаю - дурак - при луне.
Захочет перо - и подаст кадиллак !
И мысль - покатила! Не жизнь - просто рай!
Весь день ты в блокноте строчишь, как дурак.
Попробуй - весь день поготовь, постирай!
Что ж, девочка умная, юная мать,
ты всех педагогов известных прочла
и можешь свекрови и бабке пенять -
ведь база их знаний не очень прочна.
Их век-недоумок пахал, как ишак.
С корнями корявыми - все их слова.
Их каждое слово, поступок и шаг
в штыки ты встречаешь - во всём ты права.
Тебе из-за слёзок твоих не видны
те годы, где карточки, мрак, холода.
У мамки - нас двое. Мир после войны.
А третий - ушел на войну навсегда.
И метров квадратных десяток - на всех.
Но тётка в деревню зовёт по весне.
И нам на судьбу нашу сетовать - грех,
ведь многим так жить не дано и во сне.
Тебе же досталась другая страна:
ни яростных штурмов, ни глупых атак.
Гляди - как начитанна ты, как умна!..
Так что же ты печь не растопишь никак!
СТИХИ ВДОГОНКУ
В Америку с оказией три книжки
послал я - штатник ехал налегке.
На фото я - без фрака и манишки,
в застойном затрапезном пиджаке.
Их не было - скорей всего - в продаже.
И я, своею Родиной гордясь,
не то что не имел - не мерил даже
ни фрака, ни манишки отродясь.
На фото - лет мне этак двадцать восемь.
Но и сейчас мужик я хоть куда!
Анкетных данных в данный стих не вносим.
Какие наши годы, господа!
Пути Господни неисповедимы.
Вон занесло вас, милые, куда!
У нас же на Руси – всё те же зимы,
всё те же вёсны - слякоть, холода!
Послал стихи уехавшим знакомым.
Ханыгам не послал бы - поберёг.
Надеюсь - у знакомых в горле комом
Россия, а не горла поперёк.
У вас, наверно, разных благ излишек -
вы молоко там пьёте из реки.
Нет низких покосившихся домишек,
где век свой доживают старики.
Завалинки там нет у вас и хлева.
Вовек не долететь к вам соловью.
Но, коль у вас в груди заноет слева,
мой стих исполнил миссию свою.
ВОСПОМИНАНИЯ
О КОММУНАЛЬНОЙ
КВАРТИРЕ
Уже стиляга брюки сузил,
сигналы спутник подавал
и в совмещённый – свой! - санузел
барак вселялся и подвал.
В газетах рос колхозный центнер,
пески сдавались нам и льды.
И жил тогда я в самом центре:
до ГУМа - пять минут езды.
Хоть нечем было задаваться
нам - разве только стариной -
пятиэтажки вёрст за двадцать
нас обходили стороной.
Но скоро - жить нам вечно в мае!
Не будет слякоти и зим.
Пойдут бесплатные трамваи,
ходи в бесплатный магазин !
Чтоб впечатлений мне хватило
с лихвой до нынешней поры,
бурлила людная квартира,
гудели гулкие дворы.
В квартире жил пьянчужка, дабы
был коммунальный быт горяч,
две бабки, две почтенных дамы,
шофёр, юрист и женский врач,
два хулигана, два юнната.
Семь комнат, мрачный коридор.
И блок имелся типа НАТО,
и свой Варшавский Договор.
Таз громыхал, шипело мыло
и убегало молоко.
И коммуналке нашей было
до коммунизма далеко.
* * *
Когда ты в поле - пахарь, а не воин,
когда твой мир - закута и загон,
ты так живёшь, как сам того достоин -
вот бытия неписанный закон.
Бей батогом, прельщай похлебкой сытной -
он ко всему за тыщу лет привык.
Но страшен он, века сидевший сиднем
и правды вдруг возжаждавший мужик.
Перекрестившись, истово, с размаху,
мелькая птицей белой меж дерев,
куда идёт он - с вилами! - рубаху
на всякий случай смертную надев?
ПОЕЗД С ВОЙНЫ
Станут повестью-романом, станут повестью-романом
Наши потом-кровью политые дни.
Нету счёта нашим ранам, нету счёта нашим ранам.
Но мы живы – и мы живы не одни!
Дома ждут нас дети-внуки да лампадка у иконы.
При отце не ходят с нищенской сумой.
Только дети как узнают, наши матери и жёны
Как узнают, что мы прибыли домой?!
Мы, поскольку все мы живы, на судьбу грешить не вправе.
Все герои – в орденах-медалях грудь!
Но в летящем, словно птица, очень медленном составе
Мы не знаем, на какой прибудем путь.
Вы за дом свой воевали, и за нас – у вас медали.
Вы за павших пили горькое вино.
Ну а мы вас просто ждали, просто верили и ждали,
Хоть не всем дождаться было суждено.
Дней на свете нету краше! Дней на свете нету краше!
С почтальоном ждать лихих вестей устав,
Нам подскажет наше сердце, нам подскажет сердце наше,
Где с любимым остановится состав.
Не роман мы и не повесть, не роман мы и не повесть.
Нам сынов-мужей домой вот-вот вернут!
Ко второй платформе поезд, ко второй платформе поезд
Прибывает через несколько минут!
ТРИ ПРОЦЕНТА
Статистика всё знает, но порою
Она соврёт – недорого возьмёт:
Проценты плана нужному герою
Припишет, чтобы шёл за ним народ.
Солдатики же – винтики, детали!
Какой подсчёт, когда пришла беда!
Тогда потери с лупой не считали –
До точности ли было нам тогда.
А их в живых почти и нету ныне –
Тех, кто пришли живыми с той войны,
Кто в прошлом веке – в самой середине
Годов двадцатых – были рождены.
Высокий, низкий, русый, конопатый –
И люб и дорог матери – любой.
Двадцать четвёртый год ваш, двадцать пятый,
Двадцать шестой… Три года – на убой!
Не реяли тогда победно стяги,
А были лоскутами кумача.
Под Ржевом кто же думал о Рейхстаге,
«За Родину, за Сталина!» крича?
И вот вас нет на свете этом, то есть:
Иль наповал, иль через час от ран…
Уже потом о вас напишут повесть,
Потом напишут пьесу и роман.
Кому-то год, кому-то лишь минута
Отпущены на жизненном пути.
И скольким вам до майского салюта
До стен Рейхстага суждено дойти!
О вас потом расскажет кинолента…
За Родину, за Сталина – вперёд!
Останется в живых вас три процента.
И тут уже статистика не врёт.
АЛЕКСАНДР БАЛИН
Александру Балину – поэту,
Скромному певцу военных лет –
Маленького памятника нету
И большого памятника нет.
Мы к ушедшим так порой жестоки –
Голос позабыт и жест, и взгляд.
Ну так пусть же хоть вот эти строки
На листе его запечатлят.
Вы меня – мне верится – поймёте,
Изложу – как было – без прикрас:
Раз летел поэт наш в самолёте –
Так начну я краткий свой рассказ.
И соседу, как и он – поэту,
Тоже воевавшему за Русь
Вдруг признался: «Страшно – мочи нету.
Очень приземления боюсь».
А сосед сказал: «Ты, Саня, шутишь.
На себя возводишь ты хулу.
Ты ж десантник – ты на парашюте ж
Приземлялся у врага в тылу».
И ответил так поэт соседу,
В подлокотник пальцами вцепясь:
«Если бы не верил я в победу,
Был бы я подлец и трус, и мразь.
Там всего себя я без остатка
Родине отдал – там был приказ.
А сегодня знаю, что посадка –
Акт опасный. Слышал – и не раз.
Я десантник бывший, а не птица,
Что своими крыльями горда.
Я взлетал сто раз, а вот садиться
Мне не приходилось никогда».
***
«Пора валить!» не для народа,
Что неподъёмен, строчка эта
В «Живом журнале», где свобода,
Возникла – в дебрях Интернета.
Куда свалить? Уж сам кумекай –
Не по пути тебе со мною:
Для вас Россия стала некой
Абстрактной «этою страною».
И как тут жили вы доныне?
Принять вас жизнь иная рада –
Там – где-то в Солнечной долине,
Где жизнь – сплошная серенада.
Здесь вид уныл: всё лес да поле,
Да васильковая поляна.
Терпеть «фанерный» звук доколе
И шутки телебалагана!
Пора от Маши и от Вани
Седых валить – их песня спета.
Пора валить от русской рвани
В домишках без тепла и света.
Прочь – от певички именитой,
От всех, кто нынче за здорово
Живёшь назвал себя элитой,
Тем самым опорочив слово.
Пора! Там ждут вас не дождутся.
Там проживёте лет по сто вы.
С каёмкой голубою блюдца
Уже давно для вас готовы.
Падите в ножки их элите –
Похлёбка будет вам да ложка.
Валяйте, милые, валите!
Валите. Скатертью дорожка.
***
Судьбина была его – злою:
Не жизнь – а скудельный кувшин.
Заискивал перед ордою.
Оглоблей ливонца крушил.
И турка лупил, и француза.
Пел песни – что твой соловей!
И – с лирою в рученьках – Муза
Любила его сыновей.
Промолвив: «Раз надо – так надо» –
Справлялся с работой любой.
И, словно послушное стадо,–
Сам – тупо шагал на убой.
Сто раз он вставал на карачки.
Сто раз попадал в переплёт.
Напьётся с тоски до горячки.
Потом – по инерции пьёт.
Даст нищей последний целковый.
За правду святую – умрёт.
Народ мой – какой бестолковый!
Какой гениальный народ!
ПОСЛЕДНИЙ КРУГ
Твой круг – дороже дюжин
Исхоженных дорог.
Ты знаешь – как нам нужен
Твой финишный рывок!
Чтоб, не мусоля фразу
О Родине святой,
Ты руки вскинул – сразу
За финишной чертой.
Давай, родной – немного
Ещё. Последний круг.
Зовём на помощь Бога.
Хоть нехристи. А вдруг!..
Ведь мы – хоть вон из кожи,
Хоть нагишом беги! –
Преодолеем всё же
Все адские круги –
Не силою тупою –
Старанием большим.
Мы нынче все с тобою
Последний круг бежим!
Пусть шепчет, как Иуда,
В печёнку и висок
Неведомо откуда
Возникший голосок:
«Сойди, смирись покорно.
О чём ты возмечтал!
Ведь в грудь залит – по горло! –
Расплавленный металл.
Зачем себя неволишь?..»
Но ты бежишь. Ты всё ж,
Пускай на миг всего лишь,
Нам счастье принесёшь.
Крепись, грудная клетка,
Пощады не проси.
Ведь радость нынче редко
Порхает по Руси.
Потом – тираньте, гните
Нас, холод и беда.
Но дайте же о быте
Забыть – хоть иногда!
Нам твой победный финиш –
Как в голод каравай!
Сейчас ты руки вскинешь.
Давай, родной! Давай!
БАЛЛАДА О НЕПОБЕДИМОМ ТАМЕРЛАНЕ
И О ЧУДОТВОРНОЙ ИКОНЕ
ВЛАДИМИРСКОЙ БОЖИЕЙ МАТЕРИ
Железный Хромец – легендарный Тимур-Тамерлан –
По воле Аллаха талантливым был от природы.
Он жаждою подвигов с юности был обуян.
Разбойником был он и воином в юные годы.
А мы вместе с юношей несколько лет подождём,
Характер покуда ни сделает парня вождём.
Талант – он и в битве, и в жизни обычной – талант.
Дивится весь мир на столицу его – Самарканд!
История нашей Земли – бесконечные войны.
И в те времена – вся планета зловеща и хмура.
Богат Самарканд – и войска Тамерланом довольны.
Но павший Хорезм проклинает хромого Тимура.
О славе его ты, ковыль прикаспийский, шумишь.
Москва же не знает покуда, дотла выгорая,
О том, что пришедший с огнём басурман Тохтамыш,
Сам – ирод – лишится сгоревшей столицы – Сарая.
Прошёлся Железный Хромец по Орде Золотой.
И перса попрал он своею железной пятой.
Кавказ покорил Тамерлан, и к Москве наконец
Хромец подступил, разорив по дороге Елец.
Как выдюжишь, князь наш Великий Московский Василий?
Тебе ли сражаться с такою невиданной силой?
Но всё-таки, стиснувши зубы и сжав кулаки,
Шагают полки под Коломну на берег Оки.
Хоть рать и мала, но покуда ещё не разбита.
На зов Киприана – московского митрополита –
В Успенский собор – для последнего, может, поклона –
Спешит из Владимира главная наша икона.
Спасёт от напасти в руке восковая свеча.
Свеча, а не меч – ибо в Храме не рубят с плеча.
На Русь православную вновь надвигается ночь.
Как пламя свечное, молитвы слова горячи!
Лишь Ты, Богородица, сможешь нам нынче помочь!
И капает воск на ладонь с беззащитной свечи.
Горячие слёзы и капли горячие воска!..
В тот час Тамерлан повернул неожиданно войско.
Стихи, посланные на киевский сайт в ответ на публикацию на нём виршей юной графоманки
Насти Дмитрук
КИЕВЛЯНКЕ НАСТЕ ДМИТРУК
«Вы – огромные, мы – великие»
А.Дмитрук
Настя, Настя! Кровавою лужей
Стал майдан ваш – Европы слуга.
Почему же свой стих неуклюжий
Ты слагаешь на мове врага?
Мы-то – братья! Вот буйная шатия
Площадная для нас – не родня.
Иль, по-твоему, в том демократия,
Коль без пролитой крови – ни дня?
Ты наслушалась циника пошлого,
Воспарила душой в облака.
Оторви-ка от общего прошлого
Партизанский поход Ковпака!
В прах сознание ваше размолото.
Надо всё начинать вам с азов.
Наш герой, наше общее золото –
Киевлянин Валерий Борзов!
До смешного – шажок от великого!
Как от вас эти дни далеки,
Где с героем поющего Быкова
В бой идут пацаны- старики!
Да не будь же такою угрюмой!
Будь с душою и сердцем в ладу.
Не спеши обличать, а подумай,
Не пляши под чужую дуду.
В русском хлебе, в кавказском лаваше –
Злак один. Кто из них впереди?
Объясни: в чём величие ваше?
Хоть один мне пример приведи.
За тобою глядеть надо в оба,
Иль совсем отобьёшься от рук.
Не талант, а пещерная злоба
Породила стишок твой, Дмитрук.
Там, где злоба, – таланта утрата.
Ты красива, умна и нежна.
Неужели тебе Герострата
Интернетная слава нужна?
ЕЩЁ ОДНО ПОСЛАНИЕ
НАЧИНАЮЩЕЙ ПОЭТЕССЕ
НАСТЕ ДМИРТУК
Поскольку я чужой по крови
Тобой оплёванный москаль,
Нахмурь свои густые брови
И зубки острые оскаль.
Да! Я москвич-москаль и этим
Горжусь. В Москве всю жизнь живу.
К нам приезжай – тебя приветим,
Покажем древнюю Москву.
Красива старая Европа:
Газон подстрижен, воздух чист.
Я на неё не из окопа
Глядел – бродил там как турист.
Я так скажу – им не в обиду:
Я тут намедни, в наши дни
Бродил по Риму и Мадриду.
Москва не хуже, чем они!
С чего бы вдруг заморский дядя
Печётся о твоей судьбе?
Он – добрый – по головке гладя,
Пришёл с конфеткою к тебе?
Держи карман! Причём, пошире!
Твой монастырь – но их устав.
Всё за тебя давно решили,
Тебя – как нужно! – воспитав.
Такие вырастают Насти,
Коль власть цинична и пошла.
Но ты иной не знаешь власти –
При ней вся жизнь твоя прошла.
Другая жизнь у вас отныне:
И тишь, и гладь, и благодать!
Привычно бедной Украине
Века сражаться и страдать.
Затянется и эта рана.
Но что ты скажешь мне в ответ
Под вопли нового Майдана
Буквально через пару лет?!
СОЛДАТЫ ГРУППЫ «ЮГ»
«По выжженной равнине –
За метром метр –
Идут по Украине
Солдаты группы «Центр».
Владимир Высоцкий
Был мир безумен и жесток.
Сжигая всё вокруг,
Когда-то шли тут на восток
Солдаты группы «Юг».
А перед ними всё цвело.
А сзади – всё в огне.
Что сгинут город и село,
Устроит их вполне.
Но грозный меч куёт Урал.
Магнитка варит сталь.
Тогда никто не разбирал –
Хохол он иль москаль.
Ту мразь, что лезла на рожон.
Вот здесь он поборол.
Кто он – кто пулей тут сражён –
Москаль он иль хохол?
Здесь он обрёл навек покой.
Здесь много лет солдат
Стоит, гранитною рукой
Сжимая автомат.
…………………………….
Вновь батальоны – в наши дни.
Но пострашней беда!
Не с Рейна, Одера – они
С Днепра пришли сюда!
Кто с автоматом – тот и прав.
И всё им – трын-трава:
Идут вояки, закатав
По локоть рукава.
А перед ними всё цветёт.
За ними всё горит.
Глядит на них солдатик – тот,
Что воплощён в гранит.
Идёт вперёд их чёрный строй.
Как жалко, что солдат
В них разрядить не может свой
Гранитный автомат!
ВОСПОМИНАНИЯ О СТУДЕНЧЕСКОМ
ОБЩЕЖИТИИ
Я пишу свои стихи на скромной даче.
Небогат, моё богатство – луг и лес.
Тот, работая локтями, стал богаче,
Кто к вершине власти сквозь толпу пролез,
Личный свой карман с казённым перепутав.
Все на свете свары – лишь из-за деньжат.
Я сумел закончить пару институтов –
Два диплома где-то рядышком лежат.
Инженером стал, а после – и поэтом,
Мир увидел сквозь магический кристалл,
Даже книжки издавались, но при этом
Олигархом почему-то я не стал.
У студентов – танцы, свадьбы, именины!
В те студенческие сказочные дни
Сколько было их в общаге с Украины!
Все мои друзья-товарищи они.
Лучше танцы – чем окопы и траншеи.
А сейчас? Лишь только детки подрастут –
Сразу в пекло с автоматами на шее…
Вот бы всех их – в наш московский институт!
Когда б в уэллсовой машине,
что время, как портной кроит,
забросить всех живущих ныне
туда, где мамонт – в неолит!
Всех – навсегда. Не на денёчек.
Тогда-то вспомнят про талант!
Надежда лишь на одиночек :
таких, как Ньютон, Пушкин, Кант.
Природа дикая сурова.
Мир в темноте – неведом путь.
Нет Эдиссона. Нет Попова.
И нету кнопки – пальцем ткнуть.
Ну, обывателей колонна,
имея школьных десять лет,
открой опять закон Кулона,
изобрети велосипед...
Всё это – бред и чертовщина.
И можно всем спокойно спать.
И невозможна та машина,
что повернула б время вспять.
Идём вперёд – не ищем брода.
Сквозь лес ведёт бензопила.
Обретена сполна свобода –
та, что при мамонте была.
И можно – матерно при даме,
она прекрасна, но глупа.
И наслаждается плодами
цивилизации толпа.
Невыносима керосина
палитра – плёнкой на воде.
В реке таится Хиросима,
в травинке, в облаке – везде!
Народ – охоч до хохм – толпится:
кто там бредёт, свой крест неся?
И Менделеева таблица –
в одной картофелине – вся!
НА КРУГИ СВОЯ
Что касается дружбы народов, то надо
Всё ж признаться, что это всемирный обман.
Ни с того, ни с сего превращаются в стадо
Вдруг толковые граждане развитых стран.
Вавилонская башня едва не достала
До небес – да смешал нам Господь языки.
И слетело немало богов с пьедестала:
Кто – в помойную яму, кто – в струи реки.
Ведь народные массы – как снега лавина!
Бьют наотмашь они, или рубят сплеча.
И слетают с Олимпа и Зевс, и Афина.
И Перун сброшен массами в Днепр сгоряча.
Уплывает Перун. Угасает Ярила.
И когда мы за счастьем пошли наобум,
Жажда неба достичь на земле повторила
Вавилонский библейский строительный бум.
И опять всё насмарку пошло, и опять
Говорящим друг друга никак не понять.
НЕЛЕПЫЙ ГЛАГОЛ
В язык наш и немец пролез, и монгол.
Какой только слог ни пролез!
Во мне же обычный наш русский глагол
Вдруг вызвал большой интерес.
Язык на бумаге – красив, нарочит,
На улице ж – полный раздрай.
Теперь «до свидания» редко звучит –
Вам скажут, прощаясь: давай.
Теперь в одиноком пространстве своём
Среди многолюдной страны,
Поскольку мы вечно берём и даём,
Нам хваткие руки нужны.
Но, коль я беру, загребаю, краду,
Но дать что-нибудь – не проси! –
Глагол тот ни к месту: у хватких в ходу
Другие слова на Руси.
Ведь с ней – простофилею – просто беда,
Над нею смеялись века,
И всё ж не скудеет она никогда –
Дающая эта рука!
В том правильном слове – отец твой и мать,
Весь наш православный народ.
На этом стоял он и будет стоять,
Покуда язык не умрёт.
В стране, где трудись от зари до зари,
Но жизнь всё ж покуда не рай –
Тебе не желают, прощаясь: бери,
А скажут по-русски: давай.
БАЛЛАДА
Всех супостатов одолев,
шагает напрямик.
Не слышит шепота дерев,
к рябинке не приник.
Неуязвим, как Ахиллес,
домой идет солдат.
Востро с ним ухо держит лес,
цветы за ним следят.
За ним во все глаза гляди!
Забыл отца и мать.
Ему - с булыжником в груди -
раз плюнуть все сломать.
Родимый дом, что люб и мил, -
во времени ином:
откуда в бой он уходил
наивным пацаном!
Теперь он буря, он гроза.
Играют желваки…
Но тут сверкнул ему в глаза
изгиб родной реки.
Был путь и труден, и далек.
Он сто сапог сносил.
Но наступить на василек
у силы нету сил!
А лес был тих, могуч, высок.
Звенел ручьем овраг.
Кольнула ветка под сосок -
и камушек размяк!
Забудь, что ты силен и смел.
Тут - счастье и покой.
И лес восторженно шумел
от радости такой.
* * *
Из Крыма я вернулся в Подмосковье.
А ей, дожившей до седых волос, -
моей покойной матушке Прасковье -
у моря побывать не довелось.
Ведь ей судьбой глухою и незрячей
был уготован век, что мир потряс.
А я в домишке, что зовется дачей,
пишу стихи - почти что средний класс.
Вся жизнь ее - теперь учебник: с НЭПом,
с Магниткой, с Днепрогэсом и с войной.
Таким нет места в обществе нелепом,
что вовсе без морали иль с двойной.
Хватало ей спартанского достатка.
В очередях - то мерзни, то потей.
И если сэкономлена десятка -
не на себя потратит - на детей.
Была во всем толкова и умела
и коммунальным гнездышком горда.
И на вагон плацкартный не имела
пятнадцати целковых никогда.
* * *
Что плачешь, девчонка, иль едок дымок?
Полешко в печурке твоей не горит?
Глаза покраснели. Платочек намок.
И дом опостылел. И дым ядовит.
Сердитые слёзы глядят на меня:
для них - лишь одни недостатки во мне!
Видать - не хватает бездельнику дня!
Глаза напрягаю - дурак - при луне.
Захочет перо - и подаст кадиллак !
И мысль - покатила! Не жизнь - просто рай!
Весь день ты в блокноте строчишь, как дурак.
Попробуй - весь день поготовь, постирай!
Что ж, девочка умная, юная мать,
ты всех педагогов известных прочла
и можешь свекрови и бабке пенять -
ведь база их знаний не очень прочна.
Их век-недоумок пахал, как ишак.
С корнями корявыми - все их слова.
Их каждое слово, поступок и шаг
в штыки ты встречаешь - во всём ты права.
Тебе из-за слёзок твоих не видны
те годы, где карточки, мрак, холода.
У мамки - нас двое. Мир после войны.
А третий - ушел на войну навсегда.
И метров квадратных десяток - на всех.
Но тётка в деревню зовёт по весне.
И нам на судьбу нашу сетовать - грех,
ведь многим так жить не дано и во сне.
Тебе же досталась другая страна:
ни яростных штурмов, ни глупых атак.
Гляди - как начитанна ты, как умна!..
Так что же ты печь не растопишь никак!
СТИХИ ВДОГОНКУ
В Америку с оказией три книжки
послал я - штатник ехал налегке.
На фото я - без фрака и манишки,
в застойном затрапезном пиджаке.
Их не было - скорей всего - в продаже.
И я, своею Родиной гордясь,
не то что не имел - не мерил даже
ни фрака, ни манишки отродясь.
На фото - лет мне этак двадцать восемь.
Но и сейчас мужик я хоть куда!
Анкетных данных в данный стих не вносим.
Какие наши годы, господа!
Пути Господни неисповедимы.
Вон занесло вас, милые, куда!
У нас же на Руси – всё те же зимы,
всё те же вёсны - слякоть, холода!
Послал стихи уехавшим знакомым.
Ханыгам не послал бы - поберёг.
Надеюсь - у знакомых в горле комом
Россия, а не горла поперёк.
У вас, наверно, разных благ излишек -
вы молоко там пьёте из реки.
Нет низких покосившихся домишек,
где век свой доживают старики.
Завалинки там нет у вас и хлева.
Вовек не долететь к вам соловью.
Но, коль у вас в груди заноет слева,
мой стих исполнил миссию свою.
ВОСПОМИНАНИЯ
О КОММУНАЛЬНОЙ
КВАРТИРЕ
Уже стиляга брюки сузил,
сигналы спутник подавал
и в совмещённый – свой! - санузел
барак вселялся и подвал.
В газетах рос колхозный центнер,
пески сдавались нам и льды.
И жил тогда я в самом центре:
до ГУМа - пять минут езды.
Хоть нечем было задаваться
нам - разве только стариной -
пятиэтажки вёрст за двадцать
нас обходили стороной.
Но скоро - жить нам вечно в мае!
Не будет слякоти и зим.
Пойдут бесплатные трамваи,
ходи в бесплатный магазин !
Чтоб впечатлений мне хватило
с лихвой до нынешней поры,
бурлила людная квартира,
гудели гулкие дворы.
В квартире жил пьянчужка, дабы
был коммунальный быт горяч,
две бабки, две почтенных дамы,
шофёр, юрист и женский врач,
два хулигана, два юнната.
Семь комнат, мрачный коридор.
И блок имелся типа НАТО,
и свой Варшавский Договор.
Таз громыхал, шипело мыло
и убегало молоко.
И коммуналке нашей было
до коммунизма далеко.
* * *
Когда ты в поле - пахарь, а не воин,
когда твой мир - закута и загон,
ты так живёшь, как сам того достоин -
вот бытия неписанный закон.
Бей батогом, прельщай похлебкой сытной -
он ко всему за тыщу лет привык.
Но страшен он, века сидевший сиднем
и правды вдруг возжаждавший мужик.
Перекрестившись, истово, с размаху,
мелькая птицей белой меж дерев,
куда идёт он - с вилами! - рубаху
на всякий случай смертную надев?
ПОЕЗД С ВОЙНЫ
Станут повестью-романом, станут повестью-романом
Наши потом-кровью политые дни.
Нету счёта нашим ранам, нету счёта нашим ранам.
Но мы живы – и мы живы не одни!
Дома ждут нас дети-внуки да лампадка у иконы.
При отце не ходят с нищенской сумой.
Только дети как узнают, наши матери и жёны
Как узнают, что мы прибыли домой?!
Мы, поскольку все мы живы, на судьбу грешить не вправе.
Все герои – в орденах-медалях грудь!
Но в летящем, словно птица, очень медленном составе
Мы не знаем, на какой прибудем путь.
Вы за дом свой воевали, и за нас – у вас медали.
Вы за павших пили горькое вино.
Ну а мы вас просто ждали, просто верили и ждали,
Хоть не всем дождаться было суждено.
Дней на свете нету краше! Дней на свете нету краше!
С почтальоном ждать лихих вестей устав,
Нам подскажет наше сердце, нам подскажет сердце наше,
Где с любимым остановится состав.
Не роман мы и не повесть, не роман мы и не повесть.
Нам сынов-мужей домой вот-вот вернут!
Ко второй платформе поезд, ко второй платформе поезд
Прибывает через несколько минут!
ТРИ ПРОЦЕНТА
Статистика всё знает, но порою
Она соврёт – недорого возьмёт:
Проценты плана нужному герою
Припишет, чтобы шёл за ним народ.
Солдатики же – винтики, детали!
Какой подсчёт, когда пришла беда!
Тогда потери с лупой не считали –
До точности ли было нам тогда.
А их в живых почти и нету ныне –
Тех, кто пришли живыми с той войны,
Кто в прошлом веке – в самой середине
Годов двадцатых – были рождены.
Высокий, низкий, русый, конопатый –
И люб и дорог матери – любой.
Двадцать четвёртый год ваш, двадцать пятый,
Двадцать шестой… Три года – на убой!
Не реяли тогда победно стяги,
А были лоскутами кумача.
Под Ржевом кто же думал о Рейхстаге,
«За Родину, за Сталина!» крича?
И вот вас нет на свете этом, то есть:
Иль наповал, иль через час от ран…
Уже потом о вас напишут повесть,
Потом напишут пьесу и роман.
Кому-то год, кому-то лишь минута
Отпущены на жизненном пути.
И скольким вам до майского салюта
До стен Рейхстага суждено дойти!
О вас потом расскажет кинолента…
За Родину, за Сталина – вперёд!
Останется в живых вас три процента.
И тут уже статистика не врёт.
АЛЕКСАНДР БАЛИН
Александру Балину – поэту,
Скромному певцу военных лет –
Маленького памятника нету
И большого памятника нет.
Мы к ушедшим так порой жестоки –
Голос позабыт и жест, и взгляд.
Ну так пусть же хоть вот эти строки
На листе его запечатлят.
Вы меня – мне верится – поймёте,
Изложу – как было – без прикрас:
Раз летел поэт наш в самолёте –
Так начну я краткий свой рассказ.
И соседу, как и он – поэту,
Тоже воевавшему за Русь
Вдруг признался: «Страшно – мочи нету.
Очень приземления боюсь».
А сосед сказал: «Ты, Саня, шутишь.
На себя возводишь ты хулу.
Ты ж десантник – ты на парашюте ж
Приземлялся у врага в тылу».
И ответил так поэт соседу,
В подлокотник пальцами вцепясь:
«Если бы не верил я в победу,
Был бы я подлец и трус, и мразь.
Там всего себя я без остатка
Родине отдал – там был приказ.
А сегодня знаю, что посадка –
Акт опасный. Слышал – и не раз.
Я десантник бывший, а не птица,
Что своими крыльями горда.
Я взлетал сто раз, а вот садиться
Мне не приходилось никогда».
***
«Пора валить!» не для народа,
Что неподъёмен, строчка эта
В «Живом журнале», где свобода,
Возникла – в дебрях Интернета.
Куда свалить? Уж сам кумекай –
Не по пути тебе со мною:
Для вас Россия стала некой
Абстрактной «этою страною».
И как тут жили вы доныне?
Принять вас жизнь иная рада –
Там – где-то в Солнечной долине,
Где жизнь – сплошная серенада.
Здесь вид уныл: всё лес да поле,
Да васильковая поляна.
Терпеть «фанерный» звук доколе
И шутки телебалагана!
Пора от Маши и от Вани
Седых валить – их песня спета.
Пора валить от русской рвани
В домишках без тепла и света.
Прочь – от певички именитой,
От всех, кто нынче за здорово
Живёшь назвал себя элитой,
Тем самым опорочив слово.
Пора! Там ждут вас не дождутся.
Там проживёте лет по сто вы.
С каёмкой голубою блюдца
Уже давно для вас готовы.
Падите в ножки их элите –
Похлёбка будет вам да ложка.
Валяйте, милые, валите!
Валите. Скатертью дорожка.
***
Судьбина была его – злою:
Не жизнь – а скудельный кувшин.
Заискивал перед ордою.
Оглоблей ливонца крушил.
И турка лупил, и француза.
Пел песни – что твой соловей!
И – с лирою в рученьках – Муза
Любила его сыновей.
Промолвив: «Раз надо – так надо» –
Справлялся с работой любой.
И, словно послушное стадо,–
Сам – тупо шагал на убой.
Сто раз он вставал на карачки.
Сто раз попадал в переплёт.
Напьётся с тоски до горячки.
Потом – по инерции пьёт.
Даст нищей последний целковый.
За правду святую – умрёт.
Народ мой – какой бестолковый!
Какой гениальный народ!
ПОСЛЕДНИЙ КРУГ
Твой круг – дороже дюжин
Исхоженных дорог.
Ты знаешь – как нам нужен
Твой финишный рывок!
Чтоб, не мусоля фразу
О Родине святой,
Ты руки вскинул – сразу
За финишной чертой.
Давай, родной – немного
Ещё. Последний круг.
Зовём на помощь Бога.
Хоть нехристи. А вдруг!..
Ведь мы – хоть вон из кожи,
Хоть нагишом беги! –
Преодолеем всё же
Все адские круги –
Не силою тупою –
Старанием большим.
Мы нынче все с тобою
Последний круг бежим!
Пусть шепчет, как Иуда,
В печёнку и висок
Неведомо откуда
Возникший голосок:
«Сойди, смирись покорно.
О чём ты возмечтал!
Ведь в грудь залит – по горло! –
Расплавленный металл.
Зачем себя неволишь?..»
Но ты бежишь. Ты всё ж,
Пускай на миг всего лишь,
Нам счастье принесёшь.
Крепись, грудная клетка,
Пощады не проси.
Ведь радость нынче редко
Порхает по Руси.
Потом – тираньте, гните
Нас, холод и беда.
Но дайте же о быте
Забыть – хоть иногда!
Нам твой победный финиш –
Как в голод каравай!
Сейчас ты руки вскинешь.
Давай, родной! Давай!
БАЛЛАДА О НЕПОБЕДИМОМ ТАМЕРЛАНЕ
И О ЧУДОТВОРНОЙ ИКОНЕ
ВЛАДИМИРСКОЙ БОЖИЕЙ МАТЕРИ
Железный Хромец – легендарный Тимур-Тамерлан –
По воле Аллаха талантливым был от природы.
Он жаждою подвигов с юности был обуян.
Разбойником был он и воином в юные годы.
А мы вместе с юношей несколько лет подождём,
Характер покуда ни сделает парня вождём.
Талант – он и в битве, и в жизни обычной – талант.
Дивится весь мир на столицу его – Самарканд!
История нашей Земли – бесконечные войны.
И в те времена – вся планета зловеща и хмура.
Богат Самарканд – и войска Тамерланом довольны.
Но павший Хорезм проклинает хромого Тимура.
О славе его ты, ковыль прикаспийский, шумишь.
Москва же не знает покуда, дотла выгорая,
О том, что пришедший с огнём басурман Тохтамыш,
Сам – ирод – лишится сгоревшей столицы – Сарая.
Прошёлся Железный Хромец по Орде Золотой.
И перса попрал он своею железной пятой.
Кавказ покорил Тамерлан, и к Москве наконец
Хромец подступил, разорив по дороге Елец.
Как выдюжишь, князь наш Великий Московский Василий?
Тебе ли сражаться с такою невиданной силой?
Но всё-таки, стиснувши зубы и сжав кулаки,
Шагают полки под Коломну на берег Оки.
Хоть рать и мала, но покуда ещё не разбита.
На зов Киприана – московского митрополита –
В Успенский собор – для последнего, может, поклона –
Спешит из Владимира главная наша икона.
Спасёт от напасти в руке восковая свеча.
Свеча, а не меч – ибо в Храме не рубят с плеча.
На Русь православную вновь надвигается ночь.
Как пламя свечное, молитвы слова горячи!
Лишь Ты, Богородица, сможешь нам нынче помочь!
И капает воск на ладонь с беззащитной свечи.
Горячие слёзы и капли горячие воска!..
В тот час Тамерлан повернул неожиданно войско.
Стихи, посланные на киевский сайт в ответ на публикацию на нём виршей юной графоманки
Насти Дмитрук
КИЕВЛЯНКЕ НАСТЕ ДМИТРУК
«Вы – огромные, мы – великие»
А.Дмитрук
Настя, Настя! Кровавою лужей
Стал майдан ваш – Европы слуга.
Почему же свой стих неуклюжий
Ты слагаешь на мове врага?
Мы-то – братья! Вот буйная шатия
Площадная для нас – не родня.
Иль, по-твоему, в том демократия,
Коль без пролитой крови – ни дня?
Ты наслушалась циника пошлого,
Воспарила душой в облака.
Оторви-ка от общего прошлого
Партизанский поход Ковпака!
В прах сознание ваше размолото.
Надо всё начинать вам с азов.
Наш герой, наше общее золото –
Киевлянин Валерий Борзов!
До смешного – шажок от великого!
Как от вас эти дни далеки,
Где с героем поющего Быкова
В бой идут пацаны- старики!
Да не будь же такою угрюмой!
Будь с душою и сердцем в ладу.
Не спеши обличать, а подумай,
Не пляши под чужую дуду.
В русском хлебе, в кавказском лаваше –
Злак один. Кто из них впереди?
Объясни: в чём величие ваше?
Хоть один мне пример приведи.
За тобою глядеть надо в оба,
Иль совсем отобьёшься от рук.
Не талант, а пещерная злоба
Породила стишок твой, Дмитрук.
Там, где злоба, – таланта утрата.
Ты красива, умна и нежна.
Неужели тебе Герострата
Интернетная слава нужна?
ЕЩЁ ОДНО ПОСЛАНИЕ
НАЧИНАЮЩЕЙ ПОЭТЕССЕ
НАСТЕ ДМИРТУК
Поскольку я чужой по крови
Тобой оплёванный москаль,
Нахмурь свои густые брови
И зубки острые оскаль.
Да! Я москвич-москаль и этим
Горжусь. В Москве всю жизнь живу.
К нам приезжай – тебя приветим,
Покажем древнюю Москву.
Красива старая Европа:
Газон подстрижен, воздух чист.
Я на неё не из окопа
Глядел – бродил там как турист.
Я так скажу – им не в обиду:
Я тут намедни, в наши дни
Бродил по Риму и Мадриду.
Москва не хуже, чем они!
С чего бы вдруг заморский дядя
Печётся о твоей судьбе?
Он – добрый – по головке гладя,
Пришёл с конфеткою к тебе?
Держи карман! Причём, пошире!
Твой монастырь – но их устав.
Всё за тебя давно решили,
Тебя – как нужно! – воспитав.
Такие вырастают Насти,
Коль власть цинична и пошла.
Но ты иной не знаешь власти –
При ней вся жизнь твоя прошла.
Другая жизнь у вас отныне:
И тишь, и гладь, и благодать!
Привычно бедной Украине
Века сражаться и страдать.
Затянется и эта рана.
Но что ты скажешь мне в ответ
Под вопли нового Майдана
Буквально через пару лет?!
СОЛДАТЫ ГРУППЫ «ЮГ»
«По выжженной равнине –
За метром метр –
Идут по Украине
Солдаты группы «Центр».
Владимир Высоцкий
Был мир безумен и жесток.
Сжигая всё вокруг,
Когда-то шли тут на восток
Солдаты группы «Юг».
А перед ними всё цвело.
А сзади – всё в огне.
Что сгинут город и село,
Устроит их вполне.
Но грозный меч куёт Урал.
Магнитка варит сталь.
Тогда никто не разбирал –
Хохол он иль москаль.
Ту мразь, что лезла на рожон.
Вот здесь он поборол.
Кто он – кто пулей тут сражён –
Москаль он иль хохол?
Здесь он обрёл навек покой.
Здесь много лет солдат
Стоит, гранитною рукой
Сжимая автомат.
…………………………….
Вновь батальоны – в наши дни.
Но пострашней беда!
Не с Рейна, Одера – они
С Днепра пришли сюда!
Кто с автоматом – тот и прав.
И всё им – трын-трава:
Идут вояки, закатав
По локоть рукава.
А перед ними всё цветёт.
За ними всё горит.
Глядит на них солдатик – тот,
Что воплощён в гранит.
Идёт вперёд их чёрный строй.
Как жалко, что солдат
В них разрядить не может свой
Гранитный автомат!
ВОСПОМИНАНИЯ О СТУДЕНЧЕСКОМ
ОБЩЕЖИТИИ
Я пишу свои стихи на скромной даче.
Небогат, моё богатство – луг и лес.
Тот, работая локтями, стал богаче,
Кто к вершине власти сквозь толпу пролез,
Личный свой карман с казённым перепутав.
Все на свете свары – лишь из-за деньжат.
Я сумел закончить пару институтов –
Два диплома где-то рядышком лежат.
Инженером стал, а после – и поэтом,
Мир увидел сквозь магический кристалл,
Даже книжки издавались, но при этом
Олигархом почему-то я не стал.
У студентов – танцы, свадьбы, именины!
В те студенческие сказочные дни
Сколько было их в общаге с Украины!
Все мои друзья-товарищи они.
Лучше танцы – чем окопы и траншеи.
А сейчас? Лишь только детки подрастут –
Сразу в пекло с автоматами на шее…
Вот бы всех их – в наш московский институт!
Комментариев нет:
Отправить комментарий