ВЕСНА В ПЕТЕРБУРГЕ
* * *
Всё больше похоже на эхо былин:
во льду Ленинград
и в пожарах Берлин…
Как жутко
знать правду о прошлой войне!
Но Жуков
венчает её на коне!
Когда мы гордимся, нас просят учесть:
Всё в прошлом осталось:
и доблесть,
и честь…
Неправда!
России даются с бедой
и Маршал народный,
и конь удалой!
РУССКАЯ МАТРИЦА
Как звучат слова неудержимо:
благородство, родина, народ!
Совесть не зависит от режима,
гордость не родится в недород.
У великих слов - единый корень,
в них фундамент из одних пород!
Триедины в радости и горе
благородство, родина, народ.
Даже слово русское - природа
с тем же корнем, в том же узелке!
Русский дух и русская порода
матрицей таятся в языке.
СТОЛИЦА МУЗ И КРАСОТЫ
Я этим городом храним,
И провиниться перед ним
Не дай мне Бог, не дай мне Бог вовеки!
Б. Ахмадуллина
Идёт по Невскому курчавый
Приезжий парень, в чувствах весь!
Красивый город, величавый,
Но… Пушкина убили здесь.
Забудет парень тот едва ли
Величие каналов, рек…
Какие люди здесь бывали!
Здесь даже сплюнуть – страшный грех!
Всё благородно, чинно вроде…
Не обижая никого,
Писал Есенин о природе,
Да вот… повесили его.
Наш город били и гнобили –
Он не замёрз и не спалён!
Но Гумилёва… здесь убили,
Борис Корнилов… тут казнён…
Здесь даже ветер правду ищет,
Деревья стонут и мосты…
Здесь больше лоска или нищих?
Уродства или красоты?
Правдиво, честно и толково
Нам под гитару пел Поэт!
В слезах мы слушали Талькова,
Но и Талькова больше нет…
Не канут праведники в Лету,
Им суждено светить и греть!
И честь для каждого поэта –
Здесь жить, творить и умереть…
КАК МНОГО ВЛАСОВЦЕВ В РОССИИ!
Как много власовцев в России!
Какой предателям простор!
Они народ наш подкосили
и обрекают на позор!
Они - духовные кастраты,
кто на толкучках мог носить
"Куплю советские награды"…
Их надо кровью заслужить!
Не купишь доблести и славы
и не займёшь их у людей!
Всё больше рыночной отравы,
всё меньше очередь в музей…
Как много слов произносили
фальшивых, лживых и гнилых!..
Как много власовцев в России,
пока нет Жукова на них!
ВЕСНА В ПЕТЕРБУРГЕ
Не хочется ни в парк, ни на эстраду,
ни в тихий храм, ни в круг хмельных дружков…
Куда милей, склонившись за ограду,
смотреть на стайку резвых окуньков!
Я, усмирённый городской уздечкой,
весной мечтаю в душной тишине,
что где-то там черёмухи над речкой,
благоухая, помнят обо мне.
Какое счастье быть в том аромате,
где в детстве я носился босиком!
Удить беспечно рыбу на закате
и сквозь кусты следить за поплавком!
Пропахший лесом, травами и пашней,
я осознал, с реальностью мирясь:
в деревне грязь видней, но безопасней,
чем городская нравственная грязь.
Мой брат, с бутылкой выйдя на веранду,
разносит в прах историю страны:
при всякой власти люди ищут правду
и никогда все не были равны…
О, дивный град богатых и просящих!
Чтоб ни случилось, ты всегда таков!
И потому витрин твоих манящих
милее сердцу стайка окуньков!
НЕ ГОРБЯСЬ…
Не согласились пленные солдаты
служить тому, с кем был смертельный бой.
Тогда враги их вывели из хаты
и расстреляли в роще за рекой.
От залпа дрогнув,
жалкою медалью
на грудь, кружась,
с березы лист упал
парнишке, что родился под Рязанью
и о судьбе Есенина мечтал…
А дома ждали мать и брат-подросток,
но старший всё не ехал,
не писал…
Им сообщили коротко и просто
в конце войны,
что без вести пропал…
О тех парнях я думаю порою -
и кровь в висках пульсирует опять:
сумел бы я вот так же за рекою
в последний путь, не горбясь, прошагать!?
НА СЕННОЙ
Всем нищим сразу
не поможешь,
богатым всем
не угодишь…
Так что ж, печаль, меня ты гложешь
и в сердце прячешься, как мышь?
Моя ль вина, что вновь разруха,
что с тощей сумкой по Сенной
бредёт блокадница-старуха,
как символ Родины больной?
В ней веры нет уже и силы,
дрожит, как верба у межи...
Страну и город заразили
болезнью праздности и лжи!
Моя ли в том вина слепая,
что посреди Сенной стоит,
награды праведных скупая,
в песцовой шкуре троглодит!?
ЛЮБИТЬ РОССИЮ СТАЛО РЕМЕСЛОМ
Который раз: всё прошлое - на слом!
Глаза слезятся от словесной пыли.
Любить Россию стало ремеслом,
политики Отчизну "полюбили"!
Сугробами духовность занесло,
тусуются таланты на пирушках…
Любить Россию - это ремесло
всех лицемеров, рвущихся к кормушкам.
Но как снискать у Бога благодать?
Скукожившись в смиренную улитку,
политик должен в храме побывать,
возжечь свечу, изобразить молитву…
Коммерция витает над Кремлём,
утрачены любовь и состраданье…
Служить России стало ремеслом
тех, для кого прислуживать - призванье.
МНЕ В РОССИИ РУСИ НЕ ХВАТАЕТ
Я в дорогах страны, как в верёвке,
так запутался – кости трещат!
Я пожизненно… «в командировке»
без надежды вернуться назад.
Всякий раз, возвращаясь упрямо,
попадаю опять в никуда…
То ли денег на транспорт мне мало?
То ль билеты дают не туда?
Помню, пенились брагою кружки…
Оставляя мирские дела,
ах! как пели в деревне старушки
и гармоника в пляску звала!
Отзывались родимые дали,
месяц рябью играл на пруду…
Больше идолов там почитали
трудолюбие и доброту.
Мне в России Руси не хватает!
Я в столицах стал глухонемой!
Я - чужой в каждой алчущей стае,
потому-то и тянет домой!
Не хватает черёмухи русой
и заботливых маминых рук,
возле печки, побеленной русской
задушевной беседы старух…
Квас и веник – вот символ субботы!
Я в парилке избавлюсь от бед
и пойму: здесь семья и работа,
а деревни и матери – нет…
Нет в округе ни школы, ни церкви.
Люди есть, но души нет живой,
все плутают без веры и цели
и не ведают жизни иной.
Бьются в дикой траве у развалин
колокольчики, будто сердца…
Мы деревни свои мордовали –
стали сами почти без лица.
Мне всё снятся стрекозы у речки…
И как там ни крути, ни верти,
возле русской натопленной печки
я мечтаю покой обрести.
Не случайно терзает истома,
и свербит в голове: Боже мой!
Ведь была же дорога из дома,
значит, где-то должна быть домой…
РОССИЯ БОЛЬШАЯ…
У светлых и грешных – один Господин,
но мною подмечено с юных ногтей,
что в семьях богатых ребёнок один,
а в бедных лачугах - по трое детей.
Талантливых много, у власти - не те…
Россия большая, но в разных концах
душевные люди живут в нищете,
а воры и хамы - в роскошных дворцах.
ПОКА В РОССИИ ЕСТЬ ПОЭТЫ
Новорождённая свобода
плетётся из последних жил…
Но грянет песня из народа –
и весь народ опять ожил!
И запоёт под небом птица,
и зацветут вдоль рек луга…
Народ поющий не боится
любого лютого врага.
Да будет мир от песен тесен,
чисты, как правда, русла рек!
В стране, где много добрых песен,
родится светлый человек.
Пока все песни не допеты,
нам не приходится тужить!
Пока в России есть поэты,
Россия будет жить и жить…
РАННЯЯ ВЕСНА,
МАСЛЕНИЦА
Деревня тихая моя
весной прозрачна и лучиста,
ещё заснежены поля,
а в небе – солнечно и чисто!
Шагаю к дому по тропе,
на крыше – снежная перина,
дымок танцует на трубе,
как в лёгком платье балерина…
Пекутся к празднику блины,
хлопочут вещие бабульки,
и верным признаком весны
висят под крышами сосульки.
Меня узнав издалека,
синица веточку качает,
журчит у мельницы река
и жизнь собой обозначает.
СКАНЕРЫ
Я помню, как мужик с моста
швырнул бездомного кота.
Не знал бесчувственный злодей,
что кот сканировал людей.
Сгорел мужик хмельным огнём,
и нету памяти о нём.
Наверно, вовсе неспроста
в моей квартире два кота,
но не исчез мой детский страх,
я с тем котом лечу во снах…
С тех пор
все птицы сквозь листву
сканируют,
как я живу.
Сканирует седой барбос,
в его глазах простой вопрос:
Куда идёшь и кто такой?
Ты друг собак или изгой?
Меня глазами рыба пьёт
и шлёт в космический полёт
всё, что узнала обо мне –
там база данных в глубине.
Меня заметил паучок –
и прочь пустился наутёк!
Лисица, волк, медведь, енот,
своё присутствие тая,
пронзают взглядами меня
и вычисляют: кто идёт?
Я вижу: тайно из-за пня
змея сканирует меня…
Кем перед Господом я буду,
когда по жизни каждый час
нас воздух слушает повсюду,
вода запоминает нас?!
СОЛДАТ ВЕРНУЛСЯ
"Насовсем, иль на побывку"? -
председатель вопрошал
и, едва сдержав улыбку:
"В форме ты, что генерал!"
Побежала тётка Паня,
прихватив ведро с крыльца,
истопить пожарче баню
для солдата-молодца.
"Ты в фуражке больно важный"! -
щуря глаз, польстил сосед…
И представилось однажды,
как с войны
вернулся дед…
Напуская в избу стужу,
шёл солдат через порог…
Спас он Родину
и душу -
уберечь себя не смог.
Страх и радость - по морщинам
перепуганной жены…
Опустил глаза мужчина -
не вздохнуть от тишины,
сердце сводит от озноба…
Ах! Проклятая война!
Этой встречи ждали оба,
ждали оба…
Вот она!
Он обнять жену желает -
и не может в первый раз!
По щеке, дрожа, сползает
капля жгучая из глаз.
На мороз бежать бы в сени,
пусть остынет голова!
Вдруг солдатка - на колени,
и целует рукава!
Мать берёт мои ладони
осторожно и тепло:
"Загрустил, сыночек, что ли"?
"Нет, родная, всё прошло"…
СВЯТАЯ РУСЬ
Татьяне Клименко
и её вокальной группе «Хризолит».
Благоухают бабочки цветами,
стрекозы – родниковой чистоты!
И девушки с клубничными устами –
хранители душевной красоты.
Мужчины с юных лет – мастеровые,
сверяют в храмах мысли и дела.
Там песни мелодичные, живые,
и по утрам звонят колокола…
* * *
Какое чудо – частью мира быть
и вырасти среди живых ромашек!
Я и седой не в силах разлюбить
стрекоз и птиц, зверюшек и букашек…
Мы прилетели все издалека
или возникли сами на планете?
Поднялась птица ввысь под облака,
ответы ищет на вопросы эти…
Какой простор открылся впереди!
К родной земле я телом припадаю,
из родника, как будто из груди
земного шара, жажду утоляю.
О РУССКИХ ЦЕРКВАХ
Сколько вас по отчизне
умирает от ран!
Вы, как жертвы, на тризне
современных славян.
Мы народы трепали
ради общей мечты
и в кровавом запале
вам ломали кресты;
растащить были рады
и раздеть догола…
С наслажденьем пиратов
ваши колокола
с колоколен кидали,
как птенцов из гнезда,
безутешно рыдали
в вас иконы тогда…
Тихий ропот в народе
прорастал неспроста:
православные, вроде,
а боятся креста…
Те, кто в Бога не верил, -
лишь в свои кулаки -
на церковные двери
нацепляли замки
и, чихая от пыли,
под безудержный мат
к телу фрески прибили
безрассудное: "Склад".
ВЕТЕРАНЫ
Фронтовику Николаю Родионовичу Суворову
Помню с детства: вечерами,
чуть не каждый выходной,
собирались ветераны
в нашем доме над рекой.
С прибаутками входили,
целовали в щёку мать,
разговоры заводили,
начинали вспоминать
про бомбёжки, расставанья
да разлуку вдалеке…
Затаив своё дыханье,
мы сидели в уголке.
Все дела свои подростки
оставляли на потом,
встав на цыпочки, берёзки
замирали под окном.
Ветераны запевали:
- Эх! Дороги,
пыль да туман… -
Все из них до боли знали
нам неведомый бурьян,
на котором неживые
(и представить-то нельзя!)
оставались фронтовые,
может, лучшие друзья!
Подмигнув нам, запевала,
от войны еще хмельной,
дирижировал, бывало,
уцелевшею рукой…
Вот мы сами отслужили,
довелось в труде потеть…
Так ли ярко мы прожили?
Те ли песни мы сложили,
чтобы их при детях петь!?
ЯБЛОНЯ
В хуторе брошенном,
вся покалечена,
с чёрной безлиственной головой
прячет плоды свои
яблоня-женщина
в хрупкой
единственной
ветке живой.
Все мы пребудем в объятиях осени…
Пусть посмеётся судьба надо мной,
только бы люди
меня не забросили
так же, как яблоню с веткой одной…
НАСЛЕДСТВО
Помню, как-то сокрушалась
в клубе модница одна:
«Сколько лет уже промчалось,
как закончилась война!
Что ты пишешь, в самом деле!
Разве могут до сих пор
быть осколки в чьём-то теле?
Это, кажется мне, вздор!»
Кто-то встал, с ней спорил рьяно…
И подумалось вдруг мне:
знают дети ветеранов
достоверней о войне.
Нам всю жизнь гордиться стоит,
хоть заслуги в этом нет!
Помню, как отец простонет,
да зажжёт на кухне свет,
забормочет хрипловато
что-то там – не разберёшь,
до того витиевато:
и про Бога, и про вошь…
Пот со лба смахнёт ладонью
чёрствой, твёрдой, что кора…
Не пожалуется с болью,
лишь прокурит до утра…
А бывало, к непогоде,
как заслышу стон в ночи, -
и во мне осколки вроде
вдруг забродят, хоть кричи!
Пусть плодятся кривотолки, -
это честь, а не беда:
по наследству мне осколки
впились в сердце навсегда!
НА ПОБЫВКУ
Леса сугробами покрыты,
ель у дороги, как монах,
берёзы, словно Афродиты,
сверкают мрамором в кустах.
Иду знакомою дорогой -
и сельский слышится мотив.
Строй сосен вытянулся строго,
своё дыханье затаив.
За поворотом показалась
деревня тихая моя,
ей что-то, видно, примечталось
под синим небом января.
Не замечает, как с пригорка
солдат спускается к реке,
ликуя сердцем, от восторга
перчатки комкает в руке.
Смотрю с улыбкой: шапку снега
надвинув лихо набекрень,
спит беспризорная телега,
уткнувшись в старенький плетень.
А через поле в ряби света -
навстречу солнечному дню -
розовощёкий мальчик чей-то
уже провёл мою лыжню…
* * *
Всё больше похоже на эхо былин:
во льду Ленинград
и в пожарах Берлин…
Как жутко
знать правду о прошлой войне!
Но Жуков
венчает её на коне!
Когда мы гордимся, нас просят учесть:
Всё в прошлом осталось:
и доблесть,
и честь…
Неправда!
России даются с бедой
и Маршал народный,
и конь удалой!
РУССКАЯ МАТРИЦА
Как звучат слова неудержимо:
благородство, родина, народ!
Совесть не зависит от режима,
гордость не родится в недород.
У великих слов - единый корень,
в них фундамент из одних пород!
Триедины в радости и горе
благородство, родина, народ.
Даже слово русское - природа
с тем же корнем, в том же узелке!
Русский дух и русская порода
матрицей таятся в языке.
СТОЛИЦА МУЗ И КРАСОТЫ
Я этим городом храним,
И провиниться перед ним
Не дай мне Бог, не дай мне Бог вовеки!
Б. Ахмадуллина
Идёт по Невскому курчавый
Приезжий парень, в чувствах весь!
Красивый город, величавый,
Но… Пушкина убили здесь.
Забудет парень тот едва ли
Величие каналов, рек…
Какие люди здесь бывали!
Здесь даже сплюнуть – страшный грех!
Всё благородно, чинно вроде…
Не обижая никого,
Писал Есенин о природе,
Да вот… повесили его.
Наш город били и гнобили –
Он не замёрз и не спалён!
Но Гумилёва… здесь убили,
Борис Корнилов… тут казнён…
Здесь даже ветер правду ищет,
Деревья стонут и мосты…
Здесь больше лоска или нищих?
Уродства или красоты?
Правдиво, честно и толково
Нам под гитару пел Поэт!
В слезах мы слушали Талькова,
Но и Талькова больше нет…
Не канут праведники в Лету,
Им суждено светить и греть!
И честь для каждого поэта –
Здесь жить, творить и умереть…
КАК МНОГО ВЛАСОВЦЕВ В РОССИИ!
Как много власовцев в России!
Какой предателям простор!
Они народ наш подкосили
и обрекают на позор!
Они - духовные кастраты,
кто на толкучках мог носить
"Куплю советские награды"…
Их надо кровью заслужить!
Не купишь доблести и славы
и не займёшь их у людей!
Всё больше рыночной отравы,
всё меньше очередь в музей…
Как много слов произносили
фальшивых, лживых и гнилых!..
Как много власовцев в России,
пока нет Жукова на них!
ВЕСНА В ПЕТЕРБУРГЕ
Не хочется ни в парк, ни на эстраду,
ни в тихий храм, ни в круг хмельных дружков…
Куда милей, склонившись за ограду,
смотреть на стайку резвых окуньков!
Я, усмирённый городской уздечкой,
весной мечтаю в душной тишине,
что где-то там черёмухи над речкой,
благоухая, помнят обо мне.
Какое счастье быть в том аромате,
где в детстве я носился босиком!
Удить беспечно рыбу на закате
и сквозь кусты следить за поплавком!
Пропахший лесом, травами и пашней,
я осознал, с реальностью мирясь:
в деревне грязь видней, но безопасней,
чем городская нравственная грязь.
Мой брат, с бутылкой выйдя на веранду,
разносит в прах историю страны:
при всякой власти люди ищут правду
и никогда все не были равны…
О, дивный град богатых и просящих!
Чтоб ни случилось, ты всегда таков!
И потому витрин твоих манящих
милее сердцу стайка окуньков!
НЕ ГОРБЯСЬ…
Не согласились пленные солдаты
служить тому, с кем был смертельный бой.
Тогда враги их вывели из хаты
и расстреляли в роще за рекой.
От залпа дрогнув,
жалкою медалью
на грудь, кружась,
с березы лист упал
парнишке, что родился под Рязанью
и о судьбе Есенина мечтал…
А дома ждали мать и брат-подросток,
но старший всё не ехал,
не писал…
Им сообщили коротко и просто
в конце войны,
что без вести пропал…
О тех парнях я думаю порою -
и кровь в висках пульсирует опять:
сумел бы я вот так же за рекою
в последний путь, не горбясь, прошагать!?
НА СЕННОЙ
Всем нищим сразу
не поможешь,
богатым всем
не угодишь…
Так что ж, печаль, меня ты гложешь
и в сердце прячешься, как мышь?
Моя ль вина, что вновь разруха,
что с тощей сумкой по Сенной
бредёт блокадница-старуха,
как символ Родины больной?
В ней веры нет уже и силы,
дрожит, как верба у межи...
Страну и город заразили
болезнью праздности и лжи!
Моя ли в том вина слепая,
что посреди Сенной стоит,
награды праведных скупая,
в песцовой шкуре троглодит!?
ЛЮБИТЬ РОССИЮ СТАЛО РЕМЕСЛОМ
Который раз: всё прошлое - на слом!
Глаза слезятся от словесной пыли.
Любить Россию стало ремеслом,
политики Отчизну "полюбили"!
Сугробами духовность занесло,
тусуются таланты на пирушках…
Любить Россию - это ремесло
всех лицемеров, рвущихся к кормушкам.
Но как снискать у Бога благодать?
Скукожившись в смиренную улитку,
политик должен в храме побывать,
возжечь свечу, изобразить молитву…
Коммерция витает над Кремлём,
утрачены любовь и состраданье…
Служить России стало ремеслом
тех, для кого прислуживать - призванье.
МНЕ В РОССИИ РУСИ НЕ ХВАТАЕТ
Я в дорогах страны, как в верёвке,
так запутался – кости трещат!
Я пожизненно… «в командировке»
без надежды вернуться назад.
Всякий раз, возвращаясь упрямо,
попадаю опять в никуда…
То ли денег на транспорт мне мало?
То ль билеты дают не туда?
Помню, пенились брагою кружки…
Оставляя мирские дела,
ах! как пели в деревне старушки
и гармоника в пляску звала!
Отзывались родимые дали,
месяц рябью играл на пруду…
Больше идолов там почитали
трудолюбие и доброту.
Мне в России Руси не хватает!
Я в столицах стал глухонемой!
Я - чужой в каждой алчущей стае,
потому-то и тянет домой!
Не хватает черёмухи русой
и заботливых маминых рук,
возле печки, побеленной русской
задушевной беседы старух…
Квас и веник – вот символ субботы!
Я в парилке избавлюсь от бед
и пойму: здесь семья и работа,
а деревни и матери – нет…
Нет в округе ни школы, ни церкви.
Люди есть, но души нет живой,
все плутают без веры и цели
и не ведают жизни иной.
Бьются в дикой траве у развалин
колокольчики, будто сердца…
Мы деревни свои мордовали –
стали сами почти без лица.
Мне всё снятся стрекозы у речки…
И как там ни крути, ни верти,
возле русской натопленной печки
я мечтаю покой обрести.
Не случайно терзает истома,
и свербит в голове: Боже мой!
Ведь была же дорога из дома,
значит, где-то должна быть домой…
РОССИЯ БОЛЬШАЯ…
У светлых и грешных – один Господин,
но мною подмечено с юных ногтей,
что в семьях богатых ребёнок один,
а в бедных лачугах - по трое детей.
Талантливых много, у власти - не те…
Россия большая, но в разных концах
душевные люди живут в нищете,
а воры и хамы - в роскошных дворцах.
ПОКА В РОССИИ ЕСТЬ ПОЭТЫ
Новорождённая свобода
плетётся из последних жил…
Но грянет песня из народа –
и весь народ опять ожил!
И запоёт под небом птица,
и зацветут вдоль рек луга…
Народ поющий не боится
любого лютого врага.
Да будет мир от песен тесен,
чисты, как правда, русла рек!
В стране, где много добрых песен,
родится светлый человек.
Пока все песни не допеты,
нам не приходится тужить!
Пока в России есть поэты,
Россия будет жить и жить…
РАННЯЯ ВЕСНА,
МАСЛЕНИЦА
Деревня тихая моя
весной прозрачна и лучиста,
ещё заснежены поля,
а в небе – солнечно и чисто!
Шагаю к дому по тропе,
на крыше – снежная перина,
дымок танцует на трубе,
как в лёгком платье балерина…
Пекутся к празднику блины,
хлопочут вещие бабульки,
и верным признаком весны
висят под крышами сосульки.
Меня узнав издалека,
синица веточку качает,
журчит у мельницы река
и жизнь собой обозначает.
СКАНЕРЫ
Я помню, как мужик с моста
швырнул бездомного кота.
Не знал бесчувственный злодей,
что кот сканировал людей.
Сгорел мужик хмельным огнём,
и нету памяти о нём.
Наверно, вовсе неспроста
в моей квартире два кота,
но не исчез мой детский страх,
я с тем котом лечу во снах…
С тех пор
все птицы сквозь листву
сканируют,
как я живу.
Сканирует седой барбос,
в его глазах простой вопрос:
Куда идёшь и кто такой?
Ты друг собак или изгой?
Меня глазами рыба пьёт
и шлёт в космический полёт
всё, что узнала обо мне –
там база данных в глубине.
Меня заметил паучок –
и прочь пустился наутёк!
Лисица, волк, медведь, енот,
своё присутствие тая,
пронзают взглядами меня
и вычисляют: кто идёт?
Я вижу: тайно из-за пня
змея сканирует меня…
Кем перед Господом я буду,
когда по жизни каждый час
нас воздух слушает повсюду,
вода запоминает нас?!
СОЛДАТ ВЕРНУЛСЯ
"Насовсем, иль на побывку"? -
председатель вопрошал
и, едва сдержав улыбку:
"В форме ты, что генерал!"
Побежала тётка Паня,
прихватив ведро с крыльца,
истопить пожарче баню
для солдата-молодца.
"Ты в фуражке больно важный"! -
щуря глаз, польстил сосед…
И представилось однажды,
как с войны
вернулся дед…
Напуская в избу стужу,
шёл солдат через порог…
Спас он Родину
и душу -
уберечь себя не смог.
Страх и радость - по морщинам
перепуганной жены…
Опустил глаза мужчина -
не вздохнуть от тишины,
сердце сводит от озноба…
Ах! Проклятая война!
Этой встречи ждали оба,
ждали оба…
Вот она!
Он обнять жену желает -
и не может в первый раз!
По щеке, дрожа, сползает
капля жгучая из глаз.
На мороз бежать бы в сени,
пусть остынет голова!
Вдруг солдатка - на колени,
и целует рукава!
Мать берёт мои ладони
осторожно и тепло:
"Загрустил, сыночек, что ли"?
"Нет, родная, всё прошло"…
СВЯТАЯ РУСЬ
Татьяне Клименко
и её вокальной группе «Хризолит».
Благоухают бабочки цветами,
стрекозы – родниковой чистоты!
И девушки с клубничными устами –
хранители душевной красоты.
Мужчины с юных лет – мастеровые,
сверяют в храмах мысли и дела.
Там песни мелодичные, живые,
и по утрам звонят колокола…
* * *
Какое чудо – частью мира быть
и вырасти среди живых ромашек!
Я и седой не в силах разлюбить
стрекоз и птиц, зверюшек и букашек…
Мы прилетели все издалека
или возникли сами на планете?
Поднялась птица ввысь под облака,
ответы ищет на вопросы эти…
Какой простор открылся впереди!
К родной земле я телом припадаю,
из родника, как будто из груди
земного шара, жажду утоляю.
О РУССКИХ ЦЕРКВАХ
Сколько вас по отчизне
умирает от ран!
Вы, как жертвы, на тризне
современных славян.
Мы народы трепали
ради общей мечты
и в кровавом запале
вам ломали кресты;
растащить были рады
и раздеть догола…
С наслажденьем пиратов
ваши колокола
с колоколен кидали,
как птенцов из гнезда,
безутешно рыдали
в вас иконы тогда…
Тихий ропот в народе
прорастал неспроста:
православные, вроде,
а боятся креста…
Те, кто в Бога не верил, -
лишь в свои кулаки -
на церковные двери
нацепляли замки
и, чихая от пыли,
под безудержный мат
к телу фрески прибили
безрассудное: "Склад".
ВЕТЕРАНЫ
Фронтовику Николаю Родионовичу Суворову
Помню с детства: вечерами,
чуть не каждый выходной,
собирались ветераны
в нашем доме над рекой.
С прибаутками входили,
целовали в щёку мать,
разговоры заводили,
начинали вспоминать
про бомбёжки, расставанья
да разлуку вдалеке…
Затаив своё дыханье,
мы сидели в уголке.
Все дела свои подростки
оставляли на потом,
встав на цыпочки, берёзки
замирали под окном.
Ветераны запевали:
- Эх! Дороги,
пыль да туман… -
Все из них до боли знали
нам неведомый бурьян,
на котором неживые
(и представить-то нельзя!)
оставались фронтовые,
может, лучшие друзья!
Подмигнув нам, запевала,
от войны еще хмельной,
дирижировал, бывало,
уцелевшею рукой…
Вот мы сами отслужили,
довелось в труде потеть…
Так ли ярко мы прожили?
Те ли песни мы сложили,
чтобы их при детях петь!?
ЯБЛОНЯ
В хуторе брошенном,
вся покалечена,
с чёрной безлиственной головой
прячет плоды свои
яблоня-женщина
в хрупкой
единственной
ветке живой.
Все мы пребудем в объятиях осени…
Пусть посмеётся судьба надо мной,
только бы люди
меня не забросили
так же, как яблоню с веткой одной…
НАСЛЕДСТВО
Помню, как-то сокрушалась
в клубе модница одна:
«Сколько лет уже промчалось,
как закончилась война!
Что ты пишешь, в самом деле!
Разве могут до сих пор
быть осколки в чьём-то теле?
Это, кажется мне, вздор!»
Кто-то встал, с ней спорил рьяно…
И подумалось вдруг мне:
знают дети ветеранов
достоверней о войне.
Нам всю жизнь гордиться стоит,
хоть заслуги в этом нет!
Помню, как отец простонет,
да зажжёт на кухне свет,
забормочет хрипловато
что-то там – не разберёшь,
до того витиевато:
и про Бога, и про вошь…
Пот со лба смахнёт ладонью
чёрствой, твёрдой, что кора…
Не пожалуется с болью,
лишь прокурит до утра…
А бывало, к непогоде,
как заслышу стон в ночи, -
и во мне осколки вроде
вдруг забродят, хоть кричи!
Пусть плодятся кривотолки, -
это честь, а не беда:
по наследству мне осколки
впились в сердце навсегда!
НА ПОБЫВКУ
Леса сугробами покрыты,
ель у дороги, как монах,
берёзы, словно Афродиты,
сверкают мрамором в кустах.
Иду знакомою дорогой -
и сельский слышится мотив.
Строй сосен вытянулся строго,
своё дыханье затаив.
За поворотом показалась
деревня тихая моя,
ей что-то, видно, примечталось
под синим небом января.
Не замечает, как с пригорка
солдат спускается к реке,
ликуя сердцем, от восторга
перчатки комкает в руке.
Смотрю с улыбкой: шапку снега
надвинув лихо набекрень,
спит беспризорная телега,
уткнувшись в старенький плетень.
А через поле в ряби света -
навстречу солнечному дню -
розовощёкий мальчик чей-то
уже провёл мою лыжню…
Комментариев нет:
Отправить комментарий