Меньший друг.
...Хоронили мы его на закате. Не друг, не товарищ, просто знакомый - но жить хотел.
Подстрелили его днем, когда он, не слушая никого, выбежал из нашего подвала чтобы подобрать щенка, который неизвестно как очутился перед нашей позицией. Стрелял снайпер, из-за которого вот уже вторые сутки мы не двигались с места, проклиная начальство, соседей, долбанную погоду, которая к вечеру становилась летом, ночью была осенью, а утром зимней стужей.
Я знал о нем не много. Жил где-то в Сибири, в деревне, с матерью и сестренкой. Рассказывал, что в армию его провожали всей деревней. И его сосед, воевавший в Великую отечественную, подарил ему свой кисет, оставшийся с войны. Хоть сейчас курят сигареты, дедок настоял, чтобы он принял его подарок, и носил с собой. Он показывал его нам: старый кусок застиранной материи, на котором стежок к стежку, как-то по-детски, вышиты слова "Защитнику Родины". Паренек носил в нем иконку, которую дала ему мать...
В детстве, мне наверное, это все снилось: кроваво-красное, какое-то большое, заходящее солнце, легкий ветерок с запахом дыма, тишина, и я - сам, какой-то большой, тяжелый, с автоматом в руках, стою перед холмиком земли, на котором лежит пробитая каска и стоит крест, сколоченный из досок.
Техника и подкрепление подошли ближе к вечеру, когда он уже умирал. Задержавшись на час возле нашего подвала, уничтожив снайпера и нескольких боевиков, они пошли дальше, а нам оставили ГАЗ-66, на котором мы добрались до нашего лагеря. В машине, по дороге домой - он умер.
Щенок которого он спас, увязался с нами и все время лизал его руку, а когда мы его похоронили, завыл, жалобно и тонко. Даже когда мы ушли, он остался и сидел, поскуливая и подвывая до темноты.
Кем он был для щенка? Другом, товарищем, знакомым ?..
...Хоронили мы его на закате. Не друг, не товарищ, просто знакомый - но жить хотел.
Подстрелили его днем, когда он, не слушая никого, выбежал из нашего подвала чтобы подобрать щенка, который неизвестно как очутился перед нашей позицией. Стрелял снайпер, из-за которого вот уже вторые сутки мы не двигались с места, проклиная начальство, соседей, долбанную погоду, которая к вечеру становилась летом, ночью была осенью, а утром зимней стужей.
Я знал о нем не много. Жил где-то в Сибири, в деревне, с матерью и сестренкой. Рассказывал, что в армию его провожали всей деревней. И его сосед, воевавший в Великую отечественную, подарил ему свой кисет, оставшийся с войны. Хоть сейчас курят сигареты, дедок настоял, чтобы он принял его подарок, и носил с собой. Он показывал его нам: старый кусок застиранной материи, на котором стежок к стежку, как-то по-детски, вышиты слова "Защитнику Родины". Паренек носил в нем иконку, которую дала ему мать...
В детстве, мне наверное, это все снилось: кроваво-красное, какое-то большое, заходящее солнце, легкий ветерок с запахом дыма, тишина, и я - сам, какой-то большой, тяжелый, с автоматом в руках, стою перед холмиком земли, на котором лежит пробитая каска и стоит крест, сколоченный из досок.
Техника и подкрепление подошли ближе к вечеру, когда он уже умирал. Задержавшись на час возле нашего подвала, уничтожив снайпера и нескольких боевиков, они пошли дальше, а нам оставили ГАЗ-66, на котором мы добрались до нашего лагеря. В машине, по дороге домой - он умер.
Щенок которого он спас, увязался с нами и все время лизал его руку, а когда мы его похоронили, завыл, жалобно и тонко. Даже когда мы ушли, он остался и сидел, поскуливая и подвывая до темноты.
Кем он был для щенка? Другом, товарищем, знакомым ?..
Комментариев нет:
Отправить комментарий