СЛОВО – ЭТО ВЗЛЁТ КРЕСТА
* * *
Смотрите: мукою христовой
Искажены мои уста!
Я думал: слово – это слово,
А слово – это взлёт креста…
Шептать слова и – быть распятым,
Терновый вытерпеть венок
И белым светом, белым платом
Не удержать кровавый ток.
БОЛЕВОЙ ПОРОГ
Сибирь колесовали поезда –
Вела их паровозная звезда.
Стонал, стенал столыпинский вагон:
Паду на рельсы – неизбывный стон.
Этапами гоняли русский люд,
А хлад сибирский по-медвежьи лют.
И выдержать его не каждый мог,
Но где у русских болевой порог?
Ты можешь, может он, и я могу
Замёрзнуть и воскреснуть на снегу.
А после встать и превратиться в даль,
Что объясняет русскую печаль.
Кривить звериным криком мёртвый рот,
Но распрямить к обрыву поворот.
И лишь простёртую оплакав мать,
Шагнуть вперёд – и вражью рать ломать
СКИФСКИЙ КВАДРАТ
Целую крест, и мне сам чёрт не брат!
А золотое солнце ходит кругом,
__________________________________________________________________
Виктор Петров – автор стихотворных книг «Лезвие», «Reserve of livel», «Дотла» и других. Лауреат Всероссийской литературной премии имени М. А. Шолохова и премии журнала «Юность», удостоен европейской медали Франца Кафки. Главный редактор литературно-художественного журнала «Дон». Член Союза писателей России.
Рифмуя русский север с русским югом…
Строфа моя – не скифский ли квадрат?
Его среди простора начертал –
И что границы, что размежеванье,
Когда глухое раздаётся ржанье,
Свистит в ответ заржавленный металл!
Решай по совести, степной майдан –
И подчинюсь тому решенью круга.
Лишь, друг, со мною будь, да ты, подруга:
На всё про всё один талан мне дан!
У скифского квадрата моего
Немало званых, избранных – не густо.
Я вроде рад, на самом деле – грустно:
Иначе представлялось… Ничего!
Моя любовь, что больше, чем любовь,
Угадываться хочет, вея дымкой,
И губы ягодою горькой, дикой
Дарует мне – и принимаю боль.
Окажется, что у Господних врат
Архангелы, отринув буквы, числа
И высшего преисполняясь смысла,
Начертят скифский правильный квадрат.
РУССКИЕ
Никто – ни бог, ни царь такой-сякой –
На русские вопросы не ответит,
Пока нам солнце аховое светит,
И тучи ходят хмуро над рекой.
Спросить героя?.. Но сменился строй –
Героем не становится любой;
Последний бог и царь: кому – рябой,
Кому – последний, может быть, герой.
Мы – русские и больше ничего.
Разделят нас на две неравных части:
Одним сибирское привалит счастье,
Другим – Европа… Только и всего!
Ты этого хотел, Иван-дурак,
Ужель про «больше ничего» не слышал?
Чего же ты с котомкой в поле вышел
И стал?.. Зачем стоишь?
– А просто так!
СТРАТЕГИЯ
Я – бог войны, я – стратегического назначенья бог:
Я запечатал шагом строевым бетонную дорогу
В краю бандеровских лесов, и не осталось там дорог –
Одни болота и колючки ржа… А впрочем, слава богу!
Площадка стартовая, запасной район – храню секрет.
Секретная площадка, боевой расчёт – солдатский опыт.
Закидывая голову, крещусь на купола ракет.
И если даст комбат команду: «Ключ – на старт!» – гори, Европа!
СТАЛИНСКИЙ УДАР
Врага сметая сталинским ударом,
Мы шли и проходили мёртвый сон.
Земля пылала мировым пожаром,
Была Антанта с четырёх сторон.
Мы шли на Запад – шли по Украине.
Вперёд, вперёд!.. Срывалась песня с губ.
Снарядом башни танковые клинило,
И в Троцкого вонзался ледоруб.
А может быть, стальная эскадрилья
Летит на юг и после – на восток?
И звёздами покачивают крылья,
И вождь от справедливости жесток.
Катюшами зовутся не Катюши,
Когда взойдут на берег на крутой
И залпами спасают наши души;
Святее нету веры – веры той,
Чьим красным знаменем бойцы готовы
Юдоль земную осчастливить вмиг –
Была б команда… Роты стоголовы –
Шагают мальчики из честных книг!
Победа им не достаётся даром,
Но оттого они лишь злей и злей…
Враги разбиты сталинским ударом,
Прими, штандарты вражьи, мавзолей!
ТАЙНОПИСЬ
Чёрт завалится в чертополох,
Верстовая огорошит весть:
Между строк записываю вздох –
Сможешь ты ли тайнопись прочесть?
Родина моя бредёт в бреду
И бредёт по свету босиком.
Хочет ветер отвести беду,
Катит листьев залежалый ком.
Листья палые – из книг листы.
Книги чёрные, их чёрт писал,
Чтобы сгинули и я, и ты
За рекою Дон, рекою Сал.
Эй, нечистый, запалю костёр,
И метнутся дали до небес!
Тотчас выйдет – глаз да слух остёр,
Выйдет из чертополоха бес.
Ну-ка, чёрт, иди сюда ко мне,
Морок, серный дух, заморский сон.
Ты казачьих зря пугал коней –
Слышишь, гул идёт со всех сторон?
Гложет перемен переполох,
И меняет Родина печать:
Между строк записываю вздох –
Ты одна сумеешь прочитать.
АРМАГЕДДОН
Сошлись при Армагеддоне и бьются бесстрашно миры:
Отходим, товарищ, с тобою, отходим пока…
Выносишь из окружения знамя полка,
Бинтуя полотнищем грудь… Ты знаменем стал – до поры!
Вторая Великая… Где же наше Отечество, где?
Отцы поднимаются – в марше идут гробовом,
Славянка помашет и слёз не сотрёт рукавом…
Назад не смотри – мы останемся на убитой звезде.
А что же теперь? Ничего! Геенна разверзлась у ног,
И ось надломилась и вышла наружу крестом.
Так скажем о Родине – что говорить о пустом! –
Товарищ мой верный, и длань свою простирает к нам Бог.
О, Господи, силы нам дай сражаться, как бились вчера,
Когда не предали ни братских могил и ни строк,
И если вдруг Западом наш обернётся Восток,
То двинется вслед за пророком к Западу эта гора.
Наступит геройства черёд, и знамя своё развернём…
Эй, братья-славяне, вперёд – полковая братва!
И тотчас на фрица пойдут в штыковую слова:
И взвеется сумеречь, и огонь поглотится огнём.
\
ДАЛЬ
Свои пятилетние планы
Уже осмеяла страна –
Пьяны тем столицы и пьяны,
Одна только даль не пьяна.
Кочует любовь молодая,
Коль старые стены тесны,
И стелет простынку Валдая
С подветренной злой стороны.
Приятель к жеманному югу
Ударную выправит даль,
Сманив наудачу подругу
Рассказом про сладкий миндаль.
Разлука срывает стоп-краны,
Бросается на полотно,
И нет ослепительней раны,
Чем рваного солнца пятно.
Трефовые ставят кресты нам,
Рязанская морось горчит…
Но что за путеец настырный
Стучит по железу, стучит?
Владимир, звонарь заполошный,
Сзывает на праведный бой,
И жёлтая кофта, как плошка,
Маячит, влечёт за собой.
Сегодня махнём до Усть-Кута,
А завтра – туда – в никуда…
Ты певчее горло укутай –
Сибирские жгут холода!
Клубы паровозного пара
Плывут из отъявленной тьмы.
С тобою, как рельсы на пару,
В снегах затеряемся мы,
Где жёлтая кофта, как роба,
Дорогу торит наугад,
И сталью становится Коба,
И враг не возьмёт Сталинград!
* * *
Острые звёзды Кремля
Ранили русского зверя,
И задрожала земля,
Веря Христу и не веря.
Лучше страдать на кресте,
А не поддаться расколу:
Тянется крест к высоте,
Прочее клонится долу!
Я загадаю орла –
Выпадет решка, решётка…
Вохра заломит крыла,
Сплюнет: «Желаешь ещё так?»
Родиной звать не могу
Лобное место для неба:
Кровь запеклась на снегу
После Бориса и Глеба.
Это чужому закат
Вроде бы красные розы –
Мат вопиет, перемат
С ласками лагерной розги.
Эх, без креста – да в Сибирь!
Там ли острожную муку
Вылечит чёрный чифирь
Тягой к сердец перестуку?
ВЕЩИЙ СОН
Николаю Туроверову
Вознесенье пасхального гуда,
Только взор упадает во тьму…
Этот сон, я не знаю, откуда,
Этот сон, я не знаю, к чему:
Скачет лошадь, убитая лошадь,
Мимо русских кладбищенских плит;
След копытный – свечение плошек,
Дым встаёт и к востоку летит
Против сильного ветра – в пределы,
Где невмочь и терпеть и любить…
Белый флаг – моё белое дело,
Золотая рассыпалась нить;
Ну а дым – всё чернее, чернее,
Развевает, как искры, шитво:
Я на родине, только не с нею.
Как мне жить, если всюду мертво!..
Окровавилось бранное стремя
И загнало казачьих коней.
Кто стоит, ожидая расстрела?
Тот, кто родину любит сильней.
СРОК
Подпояшется ломом тюремная воля –
Оттого что мне, русскому, не по себе:
Ничего за душой, кроме ветра и поля,
Да убогой избы, да иконы в избе;
Вот и маюсь, неясную думаю думу,
Как же быть возле красных рябин одному,
Если вечер прислушался к звёздному шуму
И в петле тишины обрываюсь во тьму.
Я любить не хочу, не могу… Это страшно!..
Исступлённую пустошь ношу под крестом
И уже не живу, от разлуки уставший,
А пожизненный срок отбываю в пустом
И затравленном клювом свинцовым пределе,
Где родные мои – не родные теперь…
Ухожу от себя, и в оставленном теле
Неизвестно откуда появится зверь,
И тогда, может, вздрогнет убитая родина,
Встать не встанет, а тихо откроет глаза:
Что же с ней? Только сын у болезной уродина –
И какие молить за него образа?!
Я бросаю, что было – орёл или решка? –
А гадать не гадаю, впустую гадать:
Не смиряюсь, и губы ломает усмешка,
И закажет по мне панихидную мать.
Разве можно у стенки убить, на лету ли
Распылённую силу пропащей судьбы?
Я на память беру и не числю все пули:
Их считать – как считать верстовые столбы.
Догадаюсь отправиться к роще берёзовой
Да и там самому стать одним из дерев,
Чтобы жить под нахлёстами ливневых розог
И однажды услышать крамольный напев
Арестантского ветра во поле широком,
Где рубаху рвануть – нате душу всерьёз,
А затем под калёным слезящимся оком
Благородием слыть, белой костью берёз
ПАРУС
Белеет лист, как парус одинокий.
Гусиное перо удержат ванты строк…
Но крылья расправляет смерч жестокий,
И предрекает небо неурочный срок.
Холодный мир не хочет знать ответа,
Зачем явился отрок и отринул гнёт?
И точка вылетит из пистолета,
И парус белый, точно саван, опадёт
г. Ростов-на-Дону
* * *
Смотрите: мукою христовой
Искажены мои уста!
Я думал: слово – это слово,
А слово – это взлёт креста…
Шептать слова и – быть распятым,
Терновый вытерпеть венок
И белым светом, белым платом
Не удержать кровавый ток.
БОЛЕВОЙ ПОРОГ
Сибирь колесовали поезда –
Вела их паровозная звезда.
Стонал, стенал столыпинский вагон:
Паду на рельсы – неизбывный стон.
Этапами гоняли русский люд,
А хлад сибирский по-медвежьи лют.
И выдержать его не каждый мог,
Но где у русских болевой порог?
Ты можешь, может он, и я могу
Замёрзнуть и воскреснуть на снегу.
А после встать и превратиться в даль,
Что объясняет русскую печаль.
Кривить звериным криком мёртвый рот,
Но распрямить к обрыву поворот.
И лишь простёртую оплакав мать,
Шагнуть вперёд – и вражью рать ломать
СКИФСКИЙ КВАДРАТ
Целую крест, и мне сам чёрт не брат!
А золотое солнце ходит кругом,
__________________________________________________________________
Виктор Петров – автор стихотворных книг «Лезвие», «Reserve of livel», «Дотла» и других. Лауреат Всероссийской литературной премии имени М. А. Шолохова и премии журнала «Юность», удостоен европейской медали Франца Кафки. Главный редактор литературно-художественного журнала «Дон». Член Союза писателей России.
Рифмуя русский север с русским югом…
Строфа моя – не скифский ли квадрат?
Его среди простора начертал –
И что границы, что размежеванье,
Когда глухое раздаётся ржанье,
Свистит в ответ заржавленный металл!
Решай по совести, степной майдан –
И подчинюсь тому решенью круга.
Лишь, друг, со мною будь, да ты, подруга:
На всё про всё один талан мне дан!
У скифского квадрата моего
Немало званых, избранных – не густо.
Я вроде рад, на самом деле – грустно:
Иначе представлялось… Ничего!
Моя любовь, что больше, чем любовь,
Угадываться хочет, вея дымкой,
И губы ягодою горькой, дикой
Дарует мне – и принимаю боль.
Окажется, что у Господних врат
Архангелы, отринув буквы, числа
И высшего преисполняясь смысла,
Начертят скифский правильный квадрат.
РУССКИЕ
Никто – ни бог, ни царь такой-сякой –
На русские вопросы не ответит,
Пока нам солнце аховое светит,
И тучи ходят хмуро над рекой.
Спросить героя?.. Но сменился строй –
Героем не становится любой;
Последний бог и царь: кому – рябой,
Кому – последний, может быть, герой.
Мы – русские и больше ничего.
Разделят нас на две неравных части:
Одним сибирское привалит счастье,
Другим – Европа… Только и всего!
Ты этого хотел, Иван-дурак,
Ужель про «больше ничего» не слышал?
Чего же ты с котомкой в поле вышел
И стал?.. Зачем стоишь?
– А просто так!
СТРАТЕГИЯ
Я – бог войны, я – стратегического назначенья бог:
Я запечатал шагом строевым бетонную дорогу
В краю бандеровских лесов, и не осталось там дорог –
Одни болота и колючки ржа… А впрочем, слава богу!
Площадка стартовая, запасной район – храню секрет.
Секретная площадка, боевой расчёт – солдатский опыт.
Закидывая голову, крещусь на купола ракет.
И если даст комбат команду: «Ключ – на старт!» – гори, Европа!
СТАЛИНСКИЙ УДАР
Врага сметая сталинским ударом,
Мы шли и проходили мёртвый сон.
Земля пылала мировым пожаром,
Была Антанта с четырёх сторон.
Мы шли на Запад – шли по Украине.
Вперёд, вперёд!.. Срывалась песня с губ.
Снарядом башни танковые клинило,
И в Троцкого вонзался ледоруб.
А может быть, стальная эскадрилья
Летит на юг и после – на восток?
И звёздами покачивают крылья,
И вождь от справедливости жесток.
Катюшами зовутся не Катюши,
Когда взойдут на берег на крутой
И залпами спасают наши души;
Святее нету веры – веры той,
Чьим красным знаменем бойцы готовы
Юдоль земную осчастливить вмиг –
Была б команда… Роты стоголовы –
Шагают мальчики из честных книг!
Победа им не достаётся даром,
Но оттого они лишь злей и злей…
Враги разбиты сталинским ударом,
Прими, штандарты вражьи, мавзолей!
ТАЙНОПИСЬ
Чёрт завалится в чертополох,
Верстовая огорошит весть:
Между строк записываю вздох –
Сможешь ты ли тайнопись прочесть?
Родина моя бредёт в бреду
И бредёт по свету босиком.
Хочет ветер отвести беду,
Катит листьев залежалый ком.
Листья палые – из книг листы.
Книги чёрные, их чёрт писал,
Чтобы сгинули и я, и ты
За рекою Дон, рекою Сал.
Эй, нечистый, запалю костёр,
И метнутся дали до небес!
Тотчас выйдет – глаз да слух остёр,
Выйдет из чертополоха бес.
Ну-ка, чёрт, иди сюда ко мне,
Морок, серный дух, заморский сон.
Ты казачьих зря пугал коней –
Слышишь, гул идёт со всех сторон?
Гложет перемен переполох,
И меняет Родина печать:
Между строк записываю вздох –
Ты одна сумеешь прочитать.
АРМАГЕДДОН
Сошлись при Армагеддоне и бьются бесстрашно миры:
Отходим, товарищ, с тобою, отходим пока…
Выносишь из окружения знамя полка,
Бинтуя полотнищем грудь… Ты знаменем стал – до поры!
Вторая Великая… Где же наше Отечество, где?
Отцы поднимаются – в марше идут гробовом,
Славянка помашет и слёз не сотрёт рукавом…
Назад не смотри – мы останемся на убитой звезде.
А что же теперь? Ничего! Геенна разверзлась у ног,
И ось надломилась и вышла наружу крестом.
Так скажем о Родине – что говорить о пустом! –
Товарищ мой верный, и длань свою простирает к нам Бог.
О, Господи, силы нам дай сражаться, как бились вчера,
Когда не предали ни братских могил и ни строк,
И если вдруг Западом наш обернётся Восток,
То двинется вслед за пророком к Западу эта гора.
Наступит геройства черёд, и знамя своё развернём…
Эй, братья-славяне, вперёд – полковая братва!
И тотчас на фрица пойдут в штыковую слова:
И взвеется сумеречь, и огонь поглотится огнём.
\
ДАЛЬ
Свои пятилетние планы
Уже осмеяла страна –
Пьяны тем столицы и пьяны,
Одна только даль не пьяна.
Кочует любовь молодая,
Коль старые стены тесны,
И стелет простынку Валдая
С подветренной злой стороны.
Приятель к жеманному югу
Ударную выправит даль,
Сманив наудачу подругу
Рассказом про сладкий миндаль.
Разлука срывает стоп-краны,
Бросается на полотно,
И нет ослепительней раны,
Чем рваного солнца пятно.
Трефовые ставят кресты нам,
Рязанская морось горчит…
Но что за путеец настырный
Стучит по железу, стучит?
Владимир, звонарь заполошный,
Сзывает на праведный бой,
И жёлтая кофта, как плошка,
Маячит, влечёт за собой.
Сегодня махнём до Усть-Кута,
А завтра – туда – в никуда…
Ты певчее горло укутай –
Сибирские жгут холода!
Клубы паровозного пара
Плывут из отъявленной тьмы.
С тобою, как рельсы на пару,
В снегах затеряемся мы,
Где жёлтая кофта, как роба,
Дорогу торит наугад,
И сталью становится Коба,
И враг не возьмёт Сталинград!
* * *
Острые звёзды Кремля
Ранили русского зверя,
И задрожала земля,
Веря Христу и не веря.
Лучше страдать на кресте,
А не поддаться расколу:
Тянется крест к высоте,
Прочее клонится долу!
Я загадаю орла –
Выпадет решка, решётка…
Вохра заломит крыла,
Сплюнет: «Желаешь ещё так?»
Родиной звать не могу
Лобное место для неба:
Кровь запеклась на снегу
После Бориса и Глеба.
Это чужому закат
Вроде бы красные розы –
Мат вопиет, перемат
С ласками лагерной розги.
Эх, без креста – да в Сибирь!
Там ли острожную муку
Вылечит чёрный чифирь
Тягой к сердец перестуку?
ВЕЩИЙ СОН
Николаю Туроверову
Вознесенье пасхального гуда,
Только взор упадает во тьму…
Этот сон, я не знаю, откуда,
Этот сон, я не знаю, к чему:
Скачет лошадь, убитая лошадь,
Мимо русских кладбищенских плит;
След копытный – свечение плошек,
Дым встаёт и к востоку летит
Против сильного ветра – в пределы,
Где невмочь и терпеть и любить…
Белый флаг – моё белое дело,
Золотая рассыпалась нить;
Ну а дым – всё чернее, чернее,
Развевает, как искры, шитво:
Я на родине, только не с нею.
Как мне жить, если всюду мертво!..
Окровавилось бранное стремя
И загнало казачьих коней.
Кто стоит, ожидая расстрела?
Тот, кто родину любит сильней.
СРОК
Подпояшется ломом тюремная воля –
Оттого что мне, русскому, не по себе:
Ничего за душой, кроме ветра и поля,
Да убогой избы, да иконы в избе;
Вот и маюсь, неясную думаю думу,
Как же быть возле красных рябин одному,
Если вечер прислушался к звёздному шуму
И в петле тишины обрываюсь во тьму.
Я любить не хочу, не могу… Это страшно!..
Исступлённую пустошь ношу под крестом
И уже не живу, от разлуки уставший,
А пожизненный срок отбываю в пустом
И затравленном клювом свинцовым пределе,
Где родные мои – не родные теперь…
Ухожу от себя, и в оставленном теле
Неизвестно откуда появится зверь,
И тогда, может, вздрогнет убитая родина,
Встать не встанет, а тихо откроет глаза:
Что же с ней? Только сын у болезной уродина –
И какие молить за него образа?!
Я бросаю, что было – орёл или решка? –
А гадать не гадаю, впустую гадать:
Не смиряюсь, и губы ломает усмешка,
И закажет по мне панихидную мать.
Разве можно у стенки убить, на лету ли
Распылённую силу пропащей судьбы?
Я на память беру и не числю все пули:
Их считать – как считать верстовые столбы.
Догадаюсь отправиться к роще берёзовой
Да и там самому стать одним из дерев,
Чтобы жить под нахлёстами ливневых розог
И однажды услышать крамольный напев
Арестантского ветра во поле широком,
Где рубаху рвануть – нате душу всерьёз,
А затем под калёным слезящимся оком
Благородием слыть, белой костью берёз
ПАРУС
Белеет лист, как парус одинокий.
Гусиное перо удержат ванты строк…
Но крылья расправляет смерч жестокий,
И предрекает небо неурочный срок.
Холодный мир не хочет знать ответа,
Зачем явился отрок и отринул гнёт?
И точка вылетит из пистолета,
И парус белый, точно саван, опадёт
г. Ростов-на-Дону
Комментариев нет:
Отправить комментарий