***
Я устала бродить между сотен
Безнадежно запутанных слов.
Так в музее средь многих полотен
Вдруг нащупаешь времени шов,
И приходит к тебе пониманье,
Что года – как слоёный пирог,
Что разлука, любовь, расстоянье,
Вдохновенье, начало дорог –
Только краски, которые станут
Новым слоем на старом холсте…
Лишь слова никогда не обманут.
Знать бы: найдены именно те…
Послевкусие
Фальшь всегда остается фальшью,
Я себя обмануть не сумею.
Что нам делать с тобою дальше?
В небе месяц, тускло желтея,
Притаился кусочком сыра,
Что забыт на столе хозяйкой.
На душе, как на улице, сыро.
Стану, видимо, скупердяйкой:
Ни к чем отдавать свое сердце
Там, где хватит и двух поцелуев.
След оставить – солью ли, перцем –
Не сложнее, чем бросить всуе
Имя бога…Но старые шрамы
Заживут, превращаясь в коросту.
В наших душах – фальшивые храмы.
Только наши кресты нам по росту.
***
Когда из песочных часов
Прозрачной струей проскользнет
Все множество дней, лет и снов,
И время устало вздохнет,
Останутся только слова –
На камне, на глине, песке…
Всех тайн да сойдут покрова
Слезою на детской щеке.
…И снова перо чертит след
По белой холстине листа.
Ни боли, ни прошлого нет.
Душа первозданно чиста.
***
Солнце сплетало узорные травы,
Тенью дразнило меня без конца.
Анна, я знаю, что вы были правы:
Быстро от славы дряхлеют сердца.
Да, покрываются тонкою коркой,
Прячут подальше душевный огонь,
Тот, что давался нам долею горькой,
Мучивший нас изнутри испоконь.
Анна, вы знали, тогда уже знали –
Счастье в простых и обычных вещах:
В первом подснежнике, шумном вокзале,
В теплой руке на озябших плечах.
Просто и мудро жить надо на свете,
Все испытанья в душе пережив.
Море и солнце, небо и ветер
Звонко сольются в единый мотив.
***
Август бросает мне листья
Под ноги, словно украдкой.
Вижу я медно-лисье
Что-то в его повадке.
Томно играет на солнце
Челка травы линялой.
Золотом дыня жжется,
Точно в лавке менялы
Тайно заблещет монисто -
Деньги отдам, не торгуясь.
Меда – того, золотистого, -
Льются упругие струи.
Август чеканит монеты,
Аспры пополнят клады.
Астры проводят лето…
Скрипнет калитка сада.
***
Я очнулась от странного сна.
Осень листья в лицо мне бросает,
И туман по утрам истончает
Проникавшую в душу до дна
Червоточину. Странное счастье.
Вкус печеной айвы из духовки,
Тихий ветер, смущенно-неловкий,
Рыже-белой кошачьей масти.
Я очнулась – и странное дело,
Нет ни писем, ни слов, ни эмоций,
Мирозданье на части не рвется –
Я, наверное, просто болела.
Мне ноябрь принес к изголовью
Хризантемы песочного цвета.
Я ему благодарна за это,
И отвечу чуть позже. Любовью.
***
Густые ресницы тумана
Проникли в ночное окно.
Жалеть обо всём слишком рано
И поздно исправить всё, но
Цепляюсь за фразы, за мысли,
За строчки стихов, что уже
Написаны вчерне… Повисли
В окне на шестом этаже
Немые вопросы бессонниц,
Вплетаясь в тончайшую вязь
Следов ассирийских конниц,
В полуночном свете пылясь.
Я слышу гортанные звуки
Вчера отшумевших речей,
Я вижу проворные руки,
Стремительные, как ручей….
И воздух, что полон тумана,
Пьянит, как колдуньи отвар!
Но спать не могу, как ни странно,
Под действием сумрачных чар.
***
От него уходили кошки и жены.
Я любила его, только это неважно.
Как король не щадит своих приближенных,
Так и он всех любил вымазывать сажей.
И на белые платье, на чистые лица
Он, как в древности, ставил свои отпечатки.
Я могла на него, как на бога, молиться,
Но религию эту я убила в зачатке.
Он менял окружение, книги и души.
Я любила, но это меня не спасало.
Минотавр в лабиринте все кружит и кружит,
Путь пройдя до конца - начинает сначала.
Он не стал знаменитым, не стал узнаваем
Среди тысяч таких же, как он, неизвестных.
Я любила его… Да, так было вначале.
А что было потом – это неинтересно.
***
Чем глубже чувства – тем сильнее строчки.
Я это поняла давным-давно.
И хоть уже поставлены все точки,
Но продолженье следует... В кино
Такое называется ремейком,
И зритель ходит… Боже Упаси!
По старым строчкам пробежалась мельком –
Да, было, было… Многое вкусив,
Мы стали только старше и мудрее,
Отдав взамен любовь и чистоту.
Согнув побег на родословном древе,
Мы жизнь себе сплетаем только ту,
Которую в итоге заслужили.
Чем глубже чувства – тем сильнее боль.
И маслом из настойки белых лилий
Ее не смазать. Впрочем, Бог с тобой.
Мне сладостны все те воспоминанья,
Что я хранить готова и беречь.
Но попрошу в минуту расставанья –
Пожалуйста, не нужно новых встреч.
***
Боги пахли полынью и мятой,
А еще, помню, рос там чабрец.
В их шершавых ладонях когда-то
Гроздья времени зрели. Конец
Той эпохи был закономерен,
Только что же теснится в груди,
Отчего лик богов лицемерен?
От того ли, что тьма впереди?
Теплый камень, пушистые пятна –
Мохом плотно укрыт известняк.
В те года сразу было понятно,
Кто твой друг, кто предатель и враг.
И в дарах утопало подножие,
И боялись могучих богов…
Наступила эпоха безбожия,
Стихли отзвуки лёгких шагов.
На плечах – только жаркое солнце
И кузнечик. Но где-то внутри,
Гулко сердце по-прежнему бьётся…
Боги живы. Вот знаки. Смотри.
***
Дождик тихий, мелкий, осенний,
Первый вестник холодной погоды.
Нет видений, пророчеств, знамений,
Просто годы… Видимо, годы
Дарят острое, тонкое зрение
Видеть то, что другим неподвластно,
Жить одним, лишь одним мгновением.
Знать, что жизнь без сомнений - прекрасна.
Воздух свежий, сладкий и влажный
Наполняет осенний город.
Все, что было когда-то важным –
Улыбнуться всего лишь повод.
***
Переделкино. Поздняя осень.
Я иду по дорожкам пустым.
Мы у Бога столь многое просим,
И так мало на деле хотим –
Чтобы мама поменьше болела,
Чтоб любимые были верны,
И родная земля не скудела,
Малышам снились добрые сны.
А еще – чтобы желтые листья
Так же падали медленно вниз…
Переделкино. Тонкою кистью
Осень пишет жизни эскиз.
***
Серебряные нити проводов
Прозрачною накидкой февраля
Наброшены на плечи городов,
Но греют мало, и душа моя
В холодный и ненастный зимний день
Глядит в окно, где спрятан целый мир,
И, даже не отбрасывая тень,
Он намечает тонко, как пунктир,
Грядущие события, людей,
Переплетенье судеб, городов…
Мир тихо ждет хороших новостей,
Бегущих по изгибам проводов.
Цикл «На Байкале»
***
Березовый лес без конца и начала,
Я раньше такого нигде не встречала,
Чтоб гибкие руки байкальских берез
Меня обнимали до боли, до слез.
И ветер терялся в березовой роще,
Что может быть лучше, что может быть проще
Чем папоротник высотой по колено
И небо, что будет всегда неизменно.
Перо белоснежное возле обрыва…
Ждет ветра шального объятья-порыва
Дыханье холодной реки Ангары,
Чьи воды в движеньи пока до поры.
Еще далеко до ледовой пустыни,
Когда ее сердце надолго застынет…
А ныне – березовый лес без конца.
В Сибири не мерзнут, а греют сердца.
***
Спелая земляника,
Тясячелистник и клевер.
Попробуй меня, удиви-ка!
Но странный, загадочный север
Словно мудрый кудесник,
Без слов проник в мою душу,
Вдохнул в меня свои песни,
И больше я не нарушу
Собственных обещаний,
Пути не покину прямого.
Север не терпит прощаний.
Мы встретимся. Встретимся снова.
Комментариев нет:
Отправить комментарий