НАКАНУНЕ КРАХА
В августе 2014 исполнится 100 лет со дня начала первой мировой войны, которая буквально перечеркнула всю прошлую историю человечества.
Мировые события и называются таковыми, потому что затрагивают всех и каждого. Трагедия, начавшаяся далеко на Балканах с убийства принца Фердинанда и его жены, стала вскоре бешено стучаться в двери домов самарских обывателей. Еще в июле 1914 года губернские пересмешники рассказывали такой анекдот: напился мелкий чиновник городской управы и на улице кричит: « хочу стать великим и знаменитым». Тут к нему странник подходит - старичок с бородкой седенькой: « что, милок, кричишь, ступай домой, ложись спать, проснешься знаменитым». Чиновник так и сделал, а на утро проснулся во дворце.
Вокруг слуги, слуги. Камергинер говорит: « собирайтесь, принц, пора ехать в Сараево». Однако скоро шутки закончились. О том, как началась настоящая трагедия, читаем в дневнике самарского присяжного поверенного Александра Григорьевича Елшина: «… На Александровской улице (Вилоновской) близ Саратовской (Фрунзе) нашел телеграмму с Указом о мобилизации и некоторыми сообщениями, объяснявшими в некоторой степени последние события. Читая на ходу телеграммы, я шел по Дворянской (Куйбышева) улице, которая казалась, как всегда утром, такой чистой и красивой... Я снимал в то время дом на Дворянской, 31. Там уже ждал брат, который сообщил, что у военного начальника большая толпа резервистов и вероятно не меньше трех дней ему придется там болтаться. Затем я просил его определить, что ему пригодится для похода. Он заявил, что прежде всего сапоги, так как казенные могут оказаться не по ноге, а затем нужны часы на руку». (ГАСО, Ф.352, оп.3,д.3.с.5).
Самара, как тыловой город, оказалась заполнена запасными частями: «Войска заняли ряд зданий и все-таки не помещались все. По случаю жаркого времени они стояли на дворах прямо на земле и даже на улицах, на тротуарах». Солдаты переживали, что врага разгромят без их участия, и они в лучшем случае попадут лишь к шапошному разбору. Население находилось в эйфории от войны, потому что безгранично верило в силу самодержавного государства и считало, что Россия с ее православием и панславизмом имеет право стать во главе будущей новой Европы. Самарские добровольцы перед отправкой в зону боевых действий фотографировались на память. В нашем семейном архиве сохранилась такая уникальная фотография. На обратной стороне написано: Калениченко, Краснов, Уханов, Оскар, Демидов, Хасан, Ярута, Морозов, Шимашев, Тимофеев, Гнедовский, Мамонька.
Первым из Самары на фронт против австрийцев направили егерский Александрийский полк, а затем 329 Бузулукский, в составе которого отправлялся на войну и брат Александра Григорьевича. Расставание было веселым под звуки духового оркестра. Брат попросил заботиться о семье и 7 августа 1914 года рано утром вместе с эшелоном поехал на Запад. Через неделю брат прислал письмо, что он в Иван-городе и направляется в Люблин.
Отрезвление началось быстро, оно пришло вместе с сообщениями об успехах немцев под Калишем, Бендяками и Ченстаховом. Утром 10 сентября 1914 года Елшин получил похоронку на брата: «Письмо необычной формы – узкое, перепоясанное дубовыми листьями, сплетенными в венок. Текст начинался рукою брата, а заканчивался полуграмотными каракулями – во время отступления убит 30 августа пулей в спину». Настроения горожан быстро менялись. Уже назревала паника. Махровым цветом стали расцветать идеи пораженчества под лозунгом «Война войне!» Даже в лагере крайне правых началось смятение. Лидер Черной сотни В.М. Пуришкевич, съездив на фронт, заявил, что такая бойня русскому народу не нужна, пора втыкать штык в землю. Интеллигенция приходила в ярость – мол, что это за государство, которое способно лишь
своих собственных подданных подавлять и не может противостоять внешнему врагу. Ситуацию усугубляли слухи о коррупции и взяточничестве в армии при поставках продовольствия и вооружения. Бойню остановиться уже не мог никто.
Самара отправляла эшелонами крепких молодых парней, а фронт выбрасывал назад раненых и покалеченных. Еще 7 августа в городе был создан губернский комитет помощи раненым, а 20 августа открылся первый лазарет. ( «Голос Самары», 1915г., 15 января). Читаем дневники А.Г. Елшина: «Мы рвались на работу, считая, что физически не можем находиться вне этих событий, стоять за бортом жизни... Стали появляться госпитали, патронаты, стали собирать средства на питание больным солдатам, открывались продовольственные пункты на вокзалах для проходящих эшелонов. В Самаре быстро образовался Комитет союза городов и Губернский комитет земского собора. Потекли пожертвования. Уполномоченными областного союза городов были С.Е. Пермяков и П.Л. Кузьмин. Губернский земский комитет возглавили Н.А. Самойлов и Иньков». Настоящая трагедия была еще впереди.
Автор:
В августе 2014 исполнится 100 лет со дня начала первой мировой войны, которая буквально перечеркнула всю прошлую историю человечества.
Мировые события и называются таковыми, потому что затрагивают всех и каждого. Трагедия, начавшаяся далеко на Балканах с убийства принца Фердинанда и его жены, стала вскоре бешено стучаться в двери домов самарских обывателей. Еще в июле 1914 года губернские пересмешники рассказывали такой анекдот: напился мелкий чиновник городской управы и на улице кричит: « хочу стать великим и знаменитым». Тут к нему странник подходит - старичок с бородкой седенькой: « что, милок, кричишь, ступай домой, ложись спать, проснешься знаменитым». Чиновник так и сделал, а на утро проснулся во дворце.
Вокруг слуги, слуги. Камергинер говорит: « собирайтесь, принц, пора ехать в Сараево». Однако скоро шутки закончились. О том, как началась настоящая трагедия, читаем в дневнике самарского присяжного поверенного Александра Григорьевича Елшина: «… На Александровской улице (Вилоновской) близ Саратовской (Фрунзе) нашел телеграмму с Указом о мобилизации и некоторыми сообщениями, объяснявшими в некоторой степени последние события. Читая на ходу телеграммы, я шел по Дворянской (Куйбышева) улице, которая казалась, как всегда утром, такой чистой и красивой... Я снимал в то время дом на Дворянской, 31. Там уже ждал брат, который сообщил, что у военного начальника большая толпа резервистов и вероятно не меньше трех дней ему придется там болтаться. Затем я просил его определить, что ему пригодится для похода. Он заявил, что прежде всего сапоги, так как казенные могут оказаться не по ноге, а затем нужны часы на руку». (ГАСО, Ф.352, оп.3,д.3.с.5).
Самара, как тыловой город, оказалась заполнена запасными частями: «Войска заняли ряд зданий и все-таки не помещались все. По случаю жаркого времени они стояли на дворах прямо на земле и даже на улицах, на тротуарах». Солдаты переживали, что врага разгромят без их участия, и они в лучшем случае попадут лишь к шапошному разбору. Население находилось в эйфории от войны, потому что безгранично верило в силу самодержавного государства и считало, что Россия с ее православием и панславизмом имеет право стать во главе будущей новой Европы. Самарские добровольцы перед отправкой в зону боевых действий фотографировались на память. В нашем семейном архиве сохранилась такая уникальная фотография. На обратной стороне написано: Калениченко, Краснов, Уханов, Оскар, Демидов, Хасан, Ярута, Морозов, Шимашев, Тимофеев, Гнедовский, Мамонька.
Первым из Самары на фронт против австрийцев направили егерский Александрийский полк, а затем 329 Бузулукский, в составе которого отправлялся на войну и брат Александра Григорьевича. Расставание было веселым под звуки духового оркестра. Брат попросил заботиться о семье и 7 августа 1914 года рано утром вместе с эшелоном поехал на Запад. Через неделю брат прислал письмо, что он в Иван-городе и направляется в Люблин.
Отрезвление началось быстро, оно пришло вместе с сообщениями об успехах немцев под Калишем, Бендяками и Ченстаховом. Утром 10 сентября 1914 года Елшин получил похоронку на брата: «Письмо необычной формы – узкое, перепоясанное дубовыми листьями, сплетенными в венок. Текст начинался рукою брата, а заканчивался полуграмотными каракулями – во время отступления убит 30 августа пулей в спину». Настроения горожан быстро менялись. Уже назревала паника. Махровым цветом стали расцветать идеи пораженчества под лозунгом «Война войне!» Даже в лагере крайне правых началось смятение. Лидер Черной сотни В.М. Пуришкевич, съездив на фронт, заявил, что такая бойня русскому народу не нужна, пора втыкать штык в землю. Интеллигенция приходила в ярость – мол, что это за государство, которое способно лишь
своих собственных подданных подавлять и не может противостоять внешнему врагу. Ситуацию усугубляли слухи о коррупции и взяточничестве в армии при поставках продовольствия и вооружения. Бойню остановиться уже не мог никто.
Самара отправляла эшелонами крепких молодых парней, а фронт выбрасывал назад раненых и покалеченных. Еще 7 августа в городе был создан губернский комитет помощи раненым, а 20 августа открылся первый лазарет. ( «Голос Самары», 1915г., 15 января). Читаем дневники А.Г. Елшина: «Мы рвались на работу, считая, что физически не можем находиться вне этих событий, стоять за бортом жизни... Стали появляться госпитали, патронаты, стали собирать средства на питание больным солдатам, открывались продовольственные пункты на вокзалах для проходящих эшелонов. В Самаре быстро образовался Комитет союза городов и Губернский комитет земского собора. Потекли пожертвования. Уполномоченными областного союза городов были С.Е. Пермяков и П.Л. Кузьмин. Губернский земский комитет возглавили Н.А. Самойлов и Иньков». Настоящая трагедия была еще впереди.
Автор:
Комментариев нет:
Отправить комментарий