"В пыли".
***
Герой художественного фильма об обороне Брестской крепости - лейтенант Плужников выходит из сырого и тёмного подземелья, и на вопросы какого - то
важного немецкого чина: «Фамилия? Звание? Воинская часть?», хрипло отвечает: «Я - русский солдат».
Вот такое оно было - моё первое представление о настоящем солдате. Он измученный голодом и жаждой, безоружный, и почти ослепший выбирается из тьмы на свет, но живой, несломленный беспощадным врагом.
***
Зимой город спит крепким беспробудным сном,словно здесь, как бойкот,
объявлен "мёртвый сезон". Я добровольно ухожу, выдыхая табачный дым
серыми спутанными клубками в озон городских улиц и убедительно - любезно прошу: "Меня не провожать!" "Провожатые" страшно обижаются,но быстро смирившись,оставляют на моём левом плече горькие тёплые капли "солёного дождя". Мой дальнейший путь следует через Москву в Грозный.И было нас таких "счастливчиков" предостаточно,чтобы неминуемо превратиться
из "человека право имеющего".
в пушечное мясо.И такая неудачная метаморфоза была нам - простым российским пацанам - совсем не "на руку" .Самое удивительное,что это неимпонирующее нам крылатое выражение, которое пошло в ход ещё от самого Уильяма Шекспира, обозначающее солдатские массы, обреченные на бессмысленное уничтожение. Нам, "солдатам удачи", людям твердо полагающимся только на "госпожу фортуну" "гамлетовское" быть или не быть больше подходило!
***
Наши стреляют! Боже, ну какие идиоты, по своим же стреляют, сволочи! Выпили "для храбрости" и давай "жарить" боевыми снарядами наши тощие и без того рваные "зады". Да я и сам молодец! Во мне самом поёт пол - литра "Пшеничной".
Скажи мне, — обращается ко мне мужчина средних лет, седой, как лунь — какая она, твоя война?
— Усталая! — оторопев, произношу я и, выдохнув, добавляю: — Везде смерть липкая и зловонная! Вот она мне где уже, эта война! — стучу я ребром раскрытой ладони по горлу.
— Не делай так никогда, слышишь! Так просят о помощи глухонемые, когда идут ко дну! — умоляюще произносит товарищ майор.
— Мы! Мы же идём ко дну! Тихо и молча идём ко дну! —кричу я, словно слабослышащий глухонемому. Нас быстро смаривает от пол-литра, и мы пусть и тревожно,но засыпаем на бетонном холодном полу раздолбанной пятиэтажки.
— Хеликоптер найн! Найн хеликоптер! — кричит во сне майор.
Да, вертолёт за нами не прилетит ни сегодня, ни завтра.Ну как тут оставаться трезвым, когда того и гляди тебя убьют либо "чечены", либо "свои"?! Ну как тут не пить "горькую", когда вокруг смерть, разруха, хаос!
Собака седая вся, словно в строительной пыли, подбежала и тянет за рукав:
"Пошли, пошли!". Я неохотно потянулся следом за ней,пригнувшись от свистящих снарядов пролетающих над моей головой. В метрах трёх ста вижу разрушенный дом.Он сложился,будто карточный после вчерашней ночной бомбежки.Собака начала беспокойно лаять и нетерпеливо нервно прыгать вокруг меня, указывая на "место". Я подошёл ближе к бесформенным тлеющим развалинам и стал внимательно прислушиваться к "пещерным" звукам этого "каменного хаоса". В глубине никто не кричал и не плакал.
***
"Странный сон со среды на четверг или с субботы на воскресенье, в котором вы носите белые чулки, говорит о том, что в ближайшем будущем вас свалит тяжкий недуг." - говорится в соннике болгарской провидицы Вангелии.
Ходила у нас одна страшная легенда про женщин - снайперов, которые состояли в особом вражеском подразделении под кодовым названием "белые чулки". Так живописно окрестили девушек - "наёмниц", входящих в его состав из - за цвета спортивного трико. Говорят, что это бывшие спортсменки - биатлонистки из развалившегося уже к тому времени Советского Союза.
- Только никаких знаков отличия! - предупреждает главнокомандующий - "Звезды" - то нам чеченские снайперы здесь не разрешают носить! Первыми офицеров "снимают"!
Только по возрасту, да по густой щетине мы их и различаем в этой кровавой сваре. Высшее же начальство в основном занималось «симбурдой» — симуляцией бурной деятельности, щеголяя в боевой экипировке — «снаряге».Снайперы стреляют дважды, максимум, четыре раза. Итак, сначала стрелок "хитрит"- бьёт по ногам. Снайперши же поступают ещё жёстче - они стреляют по самому уязвимому - в пах. Боец резко падает на землю, вопя от острой нестерпимой боли. К нему на подмогу спешит его "боевой" товарищ, пытаясь убрать раненого с линии огня. И тут коварный снайпер принимается и за него. Он играет с человеческими жизнями, как большой сытый кот с мышами в деревенском амбаре, выжидая пока кто - то ещё бросится на помощь.Раненые бойцы орут, отборно матерясь. От криков закладывает уши, а остальные, неподвижно сидят в своём укрытии и прекрасно понимают, что тем ребятам уже ничем не помочь. Снайпер довершает "чёрное дело", подписывая обоим несчастным неумолимый приговор.
***
И попадаем мы с моим товарищем в такую же жуткую передрягу. Я отчаянно стараюсь нащупать правой рукой на своей липкой от крови груди заветный медальон - ангела - хранителя из чернённого серебра. В мои непослушные руки вместо кулона норовит попасться армейский жетон. Горячий кусок металла обжигает холодные бескровные пальцы, я с силой тяну за гайтан так заботливо завязанный моей матушкой, а из груди вырывается какой - то звериный крик и,
словно ночным артобстрелом, накрывает боль мучительно - пронзительная !
- Отправь его ей, слышишь! - протягиваю я кулон моему товарищу окровавленными руками - Все адреса найдёшь на почтовых конвертах!
Эй,ты меня понимаешь?! - ору я не своим голосом.
Севка только блаженно улыбается, энергично кивая в ответ.
- Да тебя контузило, братец, не слышишь ты ни хера,чёрт ты полосатый! - злобно негодую я.
Как позже выяснилось мой товарищ "со страху" накачался "промедолом", аккуратно вытащив его из моей личной аптечки, и наскоро попрощавшись, уже отправил меня на небесак прадедам.Но очередного финального выстрела не последовало толи винтовку неожиданно заклинило, толи "наши" успели вычислить стрелка и скоренько "хлопнуть".
- Не дождётесь! - насмешливо кричу я, а эхо эффектно разлетается по высоким заснеженным горам.
***
Ребята из мотострелкового наскоро оказали мне П.М.П. - посильную медицинскую помощь: ловко вкололи "промедол", обработали медицинским спиртом края жутковатой раны, зияющей красно - чёрной дырой, предварительно употребив его внутрь. Они, не мешкая, разорвали
новенький "тельник" на широкие бинты. К моему солдатскому счастью, ранение было неопасным пуля прошла навылет "нежно", не задев ни одного жизненно - важного органа. Пацаны аккуратно отволокли моё тело на брезентовых носилках в частный сектор, где было относительно спокойно и тихо.Уже смеркалось, когда санитар Воронов пришёл меня "штопать", хладнокровно вынося свой "неизменный" вердикт: "Жить будешь, коли не помрёшь!"
Мысли катались в моей голове, как по полу стеклянные шарики:
Ощущение утра,что конец,что вот он, что смерть за мной приходила!
И рядилась она, то в чёрное,то в белое, то в серо - малинов цвет!
И в лоб меня целовала, и скалилась беззубым ртом!
Я лежал раненый на травяной подстилке, в сарае для скота
и, казалось, бредил! В освещенную солнцем, медово-янтарную комнату бесцеремонно врывается вихрь сепии фотокарточек — это мои воспоминания о том, о чём следует молчать,о том, из-за чего можно загреметь в психушку, причём на длительный срок! Позже я прочитал в каком-то научно-популярном журнале,что такое бывает,что это воспоминания о моих прошлых жизнях, которые спонтанно возникают, когда человек находится на грани жизни и смерти.
***
Днём была нестерпимая жара и мне без конца хотелось пить, а ночью - холод, который основательно пробирал до самых костей.Черноокая худая женщина безмолвно приносила мне воды и лепёшек на вонючем козьем молоке.
Я однажды не выдержал этого гнетущего меня молчания, спросил:
- Зачем вы возитесь со мной? Мы же русские захватчики или как вы нас там называете, к тому же я православный христианин!
- Ой сынок! - запричитала женщина - Бог един! Разве мы хотим воевать? Моему родному сыну столько же годочков, сколько и тебе!Полевой командир Зураб его в горы увёз!А на прошлой неделе двоих односельчан привезли - братьев Батуевых.
Их тела были изувечены настолько,что родной матери не узнать, но ведь сердце матери не обманешь!За одну ночь Зулия поседела от горя!
Ну отдыхай, тебе нельзя утомляться!
Почти каждый день наведывался мой товарищ с хрупкой ампулой пеницилина в грязном кармане цвета "американского рубля"- значит виделся с санитаром Вороновым,значит "тяжелых" больше нет! И служебная машина в близлежащую санитарную часть ради меня одного, естественно, не поедет!Зачем же лишний раз мельтешить перед глазами у "дудаевцев" к тому же с "грузом триста"?!
- Здорово, брат! - криво ухмыляется мой "непутёвый ангел" -
Тут Воронов лекарство эффективное тебе передал!
Размахивает товарищ трёхкубовым шприцом и тянет руки к своему нагрудному карману.
- Ты прикинь, полевой госпиталь "чечены" вырезали! - обязательно делится Севка последними новостями.
- А как так? Разве такое может быть? - удивляюсь я безжалостной кровожадности - Там же раненные!
***
- Стреляй первым, или ты или он, третьего не дано! - назидательно повторяет товарищ военком. Утром по местному радио передавали "последние сводки"по убитым и раненым в федеральных войсках за истекшие сутки.Они откровенно блефовали,и я чётко знал, что число пострадавших сильно занижено.Только в сто первом полку потерь было в два раза больше! Здесь только непролазная грязь, кровь и смерть, кровь и смерть.
- Я вас туда не посылал! - кричит товарищ военком,брызгая на меня "ядовитой" слюной. И мы были здесь, в Чечне, в Грозном, в Ханкале, Хасавюрте, Гудермесе, Урус - Мартане, Первомайском, безнадёжно потерянные, никому не нужные нелюбимые дети своей страны. В голове постоянно крутился один и тот же риторический вопрос : "А кем будем мы, когда вернёмся домой?"
У нас просто - напросто не хватило денег, чтобы "откупиться" от это бесполезной "навязанной" нам, грязной политической войны, только и всего!
Да, у нас богатое кровавое "прошлое" сомнительное "настоящее" и "будущее", которого просто нет!Но мы есть, мы живы!
***
Герой художественного фильма об обороне Брестской крепости - лейтенант Плужников выходит из сырого и тёмного подземелья, и на вопросы какого - то
важного немецкого чина: «Фамилия? Звание? Воинская часть?», хрипло отвечает: «Я - русский солдат».
Вот такое оно было - моё первое представление о настоящем солдате. Он измученный голодом и жаждой, безоружный, и почти ослепший выбирается из тьмы на свет, но живой, несломленный беспощадным врагом.
***
Зимой город спит крепким беспробудным сном,словно здесь, как бойкот,
объявлен "мёртвый сезон". Я добровольно ухожу, выдыхая табачный дым
серыми спутанными клубками в озон городских улиц и убедительно - любезно прошу: "Меня не провожать!" "Провожатые" страшно обижаются,но быстро смирившись,оставляют на моём левом плече горькие тёплые капли "солёного дождя". Мой дальнейший путь следует через Москву в Грозный.И было нас таких "счастливчиков" предостаточно,чтобы неминуемо превратиться
из "человека право имеющего".
в пушечное мясо.И такая неудачная метаморфоза была нам - простым российским пацанам - совсем не "на руку" .Самое удивительное,что это неимпонирующее нам крылатое выражение, которое пошло в ход ещё от самого Уильяма Шекспира, обозначающее солдатские массы, обреченные на бессмысленное уничтожение. Нам, "солдатам удачи", людям твердо полагающимся только на "госпожу фортуну" "гамлетовское" быть или не быть больше подходило!
***
Наши стреляют! Боже, ну какие идиоты, по своим же стреляют, сволочи! Выпили "для храбрости" и давай "жарить" боевыми снарядами наши тощие и без того рваные "зады". Да я и сам молодец! Во мне самом поёт пол - литра "Пшеничной".
Скажи мне, — обращается ко мне мужчина средних лет, седой, как лунь — какая она, твоя война?
— Усталая! — оторопев, произношу я и, выдохнув, добавляю: — Везде смерть липкая и зловонная! Вот она мне где уже, эта война! — стучу я ребром раскрытой ладони по горлу.
— Не делай так никогда, слышишь! Так просят о помощи глухонемые, когда идут ко дну! — умоляюще произносит товарищ майор.
— Мы! Мы же идём ко дну! Тихо и молча идём ко дну! —кричу я, словно слабослышащий глухонемому. Нас быстро смаривает от пол-литра, и мы пусть и тревожно,но засыпаем на бетонном холодном полу раздолбанной пятиэтажки.
— Хеликоптер найн! Найн хеликоптер! — кричит во сне майор.
Да, вертолёт за нами не прилетит ни сегодня, ни завтра.Ну как тут оставаться трезвым, когда того и гляди тебя убьют либо "чечены", либо "свои"?! Ну как тут не пить "горькую", когда вокруг смерть, разруха, хаос!
Собака седая вся, словно в строительной пыли, подбежала и тянет за рукав:
"Пошли, пошли!". Я неохотно потянулся следом за ней,пригнувшись от свистящих снарядов пролетающих над моей головой. В метрах трёх ста вижу разрушенный дом.Он сложился,будто карточный после вчерашней ночной бомбежки.Собака начала беспокойно лаять и нетерпеливо нервно прыгать вокруг меня, указывая на "место". Я подошёл ближе к бесформенным тлеющим развалинам и стал внимательно прислушиваться к "пещерным" звукам этого "каменного хаоса". В глубине никто не кричал и не плакал.
***
"Странный сон со среды на четверг или с субботы на воскресенье, в котором вы носите белые чулки, говорит о том, что в ближайшем будущем вас свалит тяжкий недуг." - говорится в соннике болгарской провидицы Вангелии.
Ходила у нас одна страшная легенда про женщин - снайперов, которые состояли в особом вражеском подразделении под кодовым названием "белые чулки". Так живописно окрестили девушек - "наёмниц", входящих в его состав из - за цвета спортивного трико. Говорят, что это бывшие спортсменки - биатлонистки из развалившегося уже к тому времени Советского Союза.
- Только никаких знаков отличия! - предупреждает главнокомандующий - "Звезды" - то нам чеченские снайперы здесь не разрешают носить! Первыми офицеров "снимают"!
Только по возрасту, да по густой щетине мы их и различаем в этой кровавой сваре. Высшее же начальство в основном занималось «симбурдой» — симуляцией бурной деятельности, щеголяя в боевой экипировке — «снаряге».Снайперы стреляют дважды, максимум, четыре раза. Итак, сначала стрелок "хитрит"- бьёт по ногам. Снайперши же поступают ещё жёстче - они стреляют по самому уязвимому - в пах. Боец резко падает на землю, вопя от острой нестерпимой боли. К нему на подмогу спешит его "боевой" товарищ, пытаясь убрать раненого с линии огня. И тут коварный снайпер принимается и за него. Он играет с человеческими жизнями, как большой сытый кот с мышами в деревенском амбаре, выжидая пока кто - то ещё бросится на помощь.Раненые бойцы орут, отборно матерясь. От криков закладывает уши, а остальные, неподвижно сидят в своём укрытии и прекрасно понимают, что тем ребятам уже ничем не помочь. Снайпер довершает "чёрное дело", подписывая обоим несчастным неумолимый приговор.
***
И попадаем мы с моим товарищем в такую же жуткую передрягу. Я отчаянно стараюсь нащупать правой рукой на своей липкой от крови груди заветный медальон - ангела - хранителя из чернённого серебра. В мои непослушные руки вместо кулона норовит попасться армейский жетон. Горячий кусок металла обжигает холодные бескровные пальцы, я с силой тяну за гайтан так заботливо завязанный моей матушкой, а из груди вырывается какой - то звериный крик и,
словно ночным артобстрелом, накрывает боль мучительно - пронзительная !
- Отправь его ей, слышишь! - протягиваю я кулон моему товарищу окровавленными руками - Все адреса найдёшь на почтовых конвертах!
Эй,ты меня понимаешь?! - ору я не своим голосом.
Севка только блаженно улыбается, энергично кивая в ответ.
- Да тебя контузило, братец, не слышишь ты ни хера,чёрт ты полосатый! - злобно негодую я.
Как позже выяснилось мой товарищ "со страху" накачался "промедолом", аккуратно вытащив его из моей личной аптечки, и наскоро попрощавшись, уже отправил меня на небесак прадедам.Но очередного финального выстрела не последовало толи винтовку неожиданно заклинило, толи "наши" успели вычислить стрелка и скоренько "хлопнуть".
- Не дождётесь! - насмешливо кричу я, а эхо эффектно разлетается по высоким заснеженным горам.
***
Ребята из мотострелкового наскоро оказали мне П.М.П. - посильную медицинскую помощь: ловко вкололи "промедол", обработали медицинским спиртом края жутковатой раны, зияющей красно - чёрной дырой, предварительно употребив его внутрь. Они, не мешкая, разорвали
новенький "тельник" на широкие бинты. К моему солдатскому счастью, ранение было неопасным пуля прошла навылет "нежно", не задев ни одного жизненно - важного органа. Пацаны аккуратно отволокли моё тело на брезентовых носилках в частный сектор, где было относительно спокойно и тихо.Уже смеркалось, когда санитар Воронов пришёл меня "штопать", хладнокровно вынося свой "неизменный" вердикт: "Жить будешь, коли не помрёшь!"
Мысли катались в моей голове, как по полу стеклянные шарики:
Ощущение утра,что конец,что вот он, что смерть за мной приходила!
И рядилась она, то в чёрное,то в белое, то в серо - малинов цвет!
И в лоб меня целовала, и скалилась беззубым ртом!
Я лежал раненый на травяной подстилке, в сарае для скота
и, казалось, бредил! В освещенную солнцем, медово-янтарную комнату бесцеремонно врывается вихрь сепии фотокарточек — это мои воспоминания о том, о чём следует молчать,о том, из-за чего можно загреметь в психушку, причём на длительный срок! Позже я прочитал в каком-то научно-популярном журнале,что такое бывает,что это воспоминания о моих прошлых жизнях, которые спонтанно возникают, когда человек находится на грани жизни и смерти.
***
Днём была нестерпимая жара и мне без конца хотелось пить, а ночью - холод, который основательно пробирал до самых костей.Черноокая худая женщина безмолвно приносила мне воды и лепёшек на вонючем козьем молоке.
Я однажды не выдержал этого гнетущего меня молчания, спросил:
- Зачем вы возитесь со мной? Мы же русские захватчики или как вы нас там называете, к тому же я православный христианин!
- Ой сынок! - запричитала женщина - Бог един! Разве мы хотим воевать? Моему родному сыну столько же годочков, сколько и тебе!Полевой командир Зураб его в горы увёз!А на прошлой неделе двоих односельчан привезли - братьев Батуевых.
Их тела были изувечены настолько,что родной матери не узнать, но ведь сердце матери не обманешь!За одну ночь Зулия поседела от горя!
Ну отдыхай, тебе нельзя утомляться!
Почти каждый день наведывался мой товарищ с хрупкой ампулой пеницилина в грязном кармане цвета "американского рубля"- значит виделся с санитаром Вороновым,значит "тяжелых" больше нет! И служебная машина в близлежащую санитарную часть ради меня одного, естественно, не поедет!Зачем же лишний раз мельтешить перед глазами у "дудаевцев" к тому же с "грузом триста"?!
- Здорово, брат! - криво ухмыляется мой "непутёвый ангел" -
Тут Воронов лекарство эффективное тебе передал!
Размахивает товарищ трёхкубовым шприцом и тянет руки к своему нагрудному карману.
- Ты прикинь, полевой госпиталь "чечены" вырезали! - обязательно делится Севка последними новостями.
- А как так? Разве такое может быть? - удивляюсь я безжалостной кровожадности - Там же раненные!
***
- Стреляй первым, или ты или он, третьего не дано! - назидательно повторяет товарищ военком. Утром по местному радио передавали "последние сводки"по убитым и раненым в федеральных войсках за истекшие сутки.Они откровенно блефовали,и я чётко знал, что число пострадавших сильно занижено.Только в сто первом полку потерь было в два раза больше! Здесь только непролазная грязь, кровь и смерть, кровь и смерть.
- Я вас туда не посылал! - кричит товарищ военком,брызгая на меня "ядовитой" слюной. И мы были здесь, в Чечне, в Грозном, в Ханкале, Хасавюрте, Гудермесе, Урус - Мартане, Первомайском, безнадёжно потерянные, никому не нужные нелюбимые дети своей страны. В голове постоянно крутился один и тот же риторический вопрос : "А кем будем мы, когда вернёмся домой?"
У нас просто - напросто не хватило денег, чтобы "откупиться" от это бесполезной "навязанной" нам, грязной политической войны, только и всего!
Да, у нас богатое кровавое "прошлое" сомнительное "настоящее" и "будущее", которого просто нет!Но мы есть, мы живы!
Комментариев нет:
Отправить комментарий