Моя Сибириада
На лбу Земли, как полотенце, снег.
Легко течение воздушных рек.
Любая ель, что здесь в снегу стоит,
Прочней и выше древних пирамид.
Деревьев вековых высокий строй
Стоит Китайской мощною стеной.
И ветер в мир несет благую весть:
Сибирь есть тяжесть, но она - не крест:
Страна моя, где нет добра без зла,
Как шапка Мономаха, тяжела.
Вдали молчат Атлант и Прометей:
Им нечем дорожить, кроме цепей.
И спит который век, который год
Над старым миром плоский небосвод.
Ему судьбой преподнесен урок:
Европа - рукоять, Сибирь - клинок!
В Сибири снег горяч, как молоко,
И кажется, что можно здесь легко
Небес коснуться, только не рукой -
Протянутой за счастием строкой.
Здесь лишь ветвей коснешься ты в метель -
Одним движеньем царственная ель
Снег сбрасывает с веток сгоряча,
Как будто шубу с царского плеча.
'Дарю тебе. Ты - бог иль богатырь?
Неси, коль сможешь. Тяжела Сибирь!'
Страна моя, где нет добра без зла,
Как шапка Мономаха, тяжела.
Здесь грани нет меж миром и войной.
Здесь нет тепла, нет легкости земной.
Но правда, что в земле затаена,
Растет, растет - без отдыха, без сна,
Чтоб обрести предсказанный свой рост -
Превыше неба, ангелов и звезд.
Расти, расти над миром, над собой,
Над дружбой, что зовут у нас борьбой,
Над склоками царей, цариц, царьков,
Над пресной мудростью былых веков,
Над звоном поражений и побед
И над звездой, не видящей свой свет.
Блуждай, страдай, ищи себя в пути,
Но, вопреки всему,- расти, расти!...
***
Я ли это -тот мальчик вихрастый,
Босоногий в осеннюю сырость,
Что из мамочкой сшитого счастья
Незаметно, невидимо вырос?
Я ли это... иль кто-то иной,
Прежний кто-то,-быть может, Россия? -
Выбегает под дождь проливной
И следы оставляет босые
На дороге, на прежних годах,
На медлительной памяти нашей,
И не знает, что ждет его страх,
Но что страх этот радости краше.
На ветру, на юру, на миру,
Там, где первой чужой сигареткой
Опыт горя жжет губы, и труд
Нужен, чтобы проникнуть разведкой
В мир ушедший,-зачем он сейчас
Ощущает пьянящий вкус боли?
Для чего? Чтобы Бог душу спас?
Для того ли?-шепчу.-Для того ли?
* * *
Любой, кто засыпает, одинок.
Кто б ни был рядом, ты - в отдельном мире,
Но в той вселенной есть твой городок,
В нем - тот же дом и тот же мрак в квартире.
Бывает, погружаешься во мрак,
А в нем - все лучше, чем при свете, видно:
Грязь, неуют, за домом - лай собак,
Что скалят зубы, злятся: им обидно
На пустоту, в которой тяжело...
Но за стеной спокойно дышит мама,
Сквозь стены слышишь ты ее тепло
Всем существом, своею сутью самой.
Да, ты - дитя. Но, увлеченный тьмой,
Ты постигаешь холод жизни краткой,
Вперив глазенки в темное трюмо
Напротив детской маленькой кроватки.
Там - то ли тень, а то ль твое лицо,
А то ли кто-то третий, страшный, страшный,
Кто время сна жестоко сжал в кольцо...
Но думать, кто, не важно. Нет, не важно.
...Страшилка это или анекдот,
Воспоминанье, ставшее лишь знаком?
При свете мир давно уже не тот...
Но в темноте он вечно одинаков.
Днем - жизнь, дела: не выйти за черту.
А ночью - тот же детский страх спасенья,
И тот же лай собак на пустоту,
И тот же Третий меж тобой и тенью,
И - сквозь пространство - мамино тепло...
* * *
Пропись в клеточку. Ручки. Пеналы. Учебники. Книжки.
В клетку - фартук девчонки, потрепанный свитер мальчишки.
В школе мы то дрались, то мечтали быть вместе годами...
Мы за клетками парт в клетках классов сидели рядами.
Нас свобода звала, словно небо - проверенных асов,
Мы сбегали из клеток домов, и занятий, и классов,
И бродили всю ночь, и мечты, словно вина, бродили...
Мы по шахматным клеткам судьбы, как фигуры, ходили.
А потом, не боясь, что понизит судьба нам отметку,
Словно в классы, играли и прыгали с клетки на клетку:
Из мальчишества - в зрелость, от счастья - к прозренью и плачу,
От него - кто в запой, кто-то - в бизнес, кто - в храм, кто - на дачу...
А страна - посмотри с небосвода - вся в клетках огромных,
Словно дни нашей каверзной жизни, то светлых, то темных.
Создавали решетку следы от плетей и ударов:
Белый след - от сведенья лесов, черный след - от пожаров.
Где теперь те девчонки, что в клетчатых платьях ходили?
Где мальчишки, что, с ними враждуя, их горько любили?
Словно клетчатый лист из тетради, помяты их судьбы:
Кто-то жив и здоров, а кого-то -успеть помянуть бы...
Каждый в клетке сидеть обречен до скончания века:
Кто-то в офисе, кто-то - в тюрьме, кто-то - в библиотеке...
...А кому-то, наверно, родные леса и сады
Прямо в клетчатый фартук земные роняют плоды.
Предчувствие
Всё просто. Прогремят раскаты
Артиллерийского огня-
И я, ни в чем не виноватый,
Паду с летящего коня.
Не нужно боли, слёз. Так надо!
Настанет, видно, скоро час,-
И синью девичьего взгляда
Не очарует небо нас,
Не отвлечет, не околдует
Лесов дурманящая тишь,
И шорохом не зачарует
речной камыш, речной камыш...
Прошла пора очарований.
Остались-подвиг, смерть и кровь,
И зной безвыходных скитаний,
И посвист пуль, и блеск клинков.
Осталось право быть героем,
И-умирать, и-убивать,
Осталось мужество простое
Под грохот гаубиц-дышать...
Но можно от войны проснуться,
Приняв, как милость, пулю в грудь,
Остановиться, оглянуться
На пройденный огромный путь-
На жизнь, исполненную темной,
Лихой, несбыточной мечтой,
На мир, немыслимо огромный,
сожженный страшной красотой.
Везде-бой вечный, неминучий.
На небе-бесконечный фронт:
Войска заката, солнце, тучи,
Багровый, страшный горизонт.
Лишь голубеющие тени
Лежат у раскаленных стен,
Как обещанье утешений
Среди невзгод, среди измен.
Лишь облака в лучах заката
Горят в величии своём,
Как обещание расплаты
Средь жизни, выжженной огнём.
* * *
Я листал, словно старый альбом,
Память, где на седых фотоснимках
Старый мир, старый сад, старый дом, -
Прошлый век с настоящим в обнимку.
Деды-дети, мальчишки, друзья,
Что глядят с фотографий бумажных, -
Позабыть вас, конечно, нельзя,
Помнить - трудно, и горько, и страшно...
Вы несли свою жизнь на весу,
Вы ушли, - хоть неспешно, но быстро.
Не для вас стонет птица в лесу,
Не для вас шелестят ночью листья.
И, застыв, словно в свой смертный час,
Перед камерой, в прошлой России,
Вы глядите с улыбкой на нас -
Дурачки, скоморохи, родные!
Не спасло вас... ничто не спасло:
Земли, сабли, рубли... все пропало.
Вероятно, добро - это зло,
Что быть злом отчего-то устало.
Что ж, пора отдохнуть. Жизнь прошла.
Спите, прожитых лет не жалея.
Легок сон... а земля - тяжела.
Только жизнь может быть тяжелее.
Последний казак
Снег поднялся столбом над дорогой,
Снег поднялся столбом над судьбой.
В нем видны мне глаза -в них тревога,
Боль и грусть утомленных борьбой,
Что мерцали в глазах у народа,
Обращенного временем в прах...
Лишь один сохранился в природе
Расказаченный нищий казак.
Он уходит заснеженной тропкой,
Он уходит в последнюю ночь...
Нашей речью, обыденной, робкой,
Ты страданий ему не пророчь!
Снег поднялся столбом над Россией,
И глядят молодые глаза
Сквозь века, сквозь страну, сквозь стихию
В душу внука... Но плакать -нельзя.
Из пурги смотрят очи живые,
Тает, словно печаль, ночи тьма...
Если нету на свете России,
Нашей родиной станет-зима.
На лбу Земли, как полотенце, снег.
Легко течение воздушных рек.
Любая ель, что здесь в снегу стоит,
Прочней и выше древних пирамид.
Деревьев вековых высокий строй
Стоит Китайской мощною стеной.
И ветер в мир несет благую весть:
Сибирь есть тяжесть, но она - не крест:
Страна моя, где нет добра без зла,
Как шапка Мономаха, тяжела.
Вдали молчат Атлант и Прометей:
Им нечем дорожить, кроме цепей.
И спит который век, который год
Над старым миром плоский небосвод.
Ему судьбой преподнесен урок:
Европа - рукоять, Сибирь - клинок!
В Сибири снег горяч, как молоко,
И кажется, что можно здесь легко
Небес коснуться, только не рукой -
Протянутой за счастием строкой.
Здесь лишь ветвей коснешься ты в метель -
Одним движеньем царственная ель
Снег сбрасывает с веток сгоряча,
Как будто шубу с царского плеча.
'Дарю тебе. Ты - бог иль богатырь?
Неси, коль сможешь. Тяжела Сибирь!'
Страна моя, где нет добра без зла,
Как шапка Мономаха, тяжела.
Здесь грани нет меж миром и войной.
Здесь нет тепла, нет легкости земной.
Но правда, что в земле затаена,
Растет, растет - без отдыха, без сна,
Чтоб обрести предсказанный свой рост -
Превыше неба, ангелов и звезд.
Расти, расти над миром, над собой,
Над дружбой, что зовут у нас борьбой,
Над склоками царей, цариц, царьков,
Над пресной мудростью былых веков,
Над звоном поражений и побед
И над звездой, не видящей свой свет.
Блуждай, страдай, ищи себя в пути,
Но, вопреки всему,- расти, расти!...
***
Я ли это -тот мальчик вихрастый,
Босоногий в осеннюю сырость,
Что из мамочкой сшитого счастья
Незаметно, невидимо вырос?
Я ли это... иль кто-то иной,
Прежний кто-то,-быть может, Россия? -
Выбегает под дождь проливной
И следы оставляет босые
На дороге, на прежних годах,
На медлительной памяти нашей,
И не знает, что ждет его страх,
Но что страх этот радости краше.
На ветру, на юру, на миру,
Там, где первой чужой сигареткой
Опыт горя жжет губы, и труд
Нужен, чтобы проникнуть разведкой
В мир ушедший,-зачем он сейчас
Ощущает пьянящий вкус боли?
Для чего? Чтобы Бог душу спас?
Для того ли?-шепчу.-Для того ли?
* * *
Любой, кто засыпает, одинок.
Кто б ни был рядом, ты - в отдельном мире,
Но в той вселенной есть твой городок,
В нем - тот же дом и тот же мрак в квартире.
Бывает, погружаешься во мрак,
А в нем - все лучше, чем при свете, видно:
Грязь, неуют, за домом - лай собак,
Что скалят зубы, злятся: им обидно
На пустоту, в которой тяжело...
Но за стеной спокойно дышит мама,
Сквозь стены слышишь ты ее тепло
Всем существом, своею сутью самой.
Да, ты - дитя. Но, увлеченный тьмой,
Ты постигаешь холод жизни краткой,
Вперив глазенки в темное трюмо
Напротив детской маленькой кроватки.
Там - то ли тень, а то ль твое лицо,
А то ли кто-то третий, страшный, страшный,
Кто время сна жестоко сжал в кольцо...
Но думать, кто, не важно. Нет, не важно.
...Страшилка это или анекдот,
Воспоминанье, ставшее лишь знаком?
При свете мир давно уже не тот...
Но в темноте он вечно одинаков.
Днем - жизнь, дела: не выйти за черту.
А ночью - тот же детский страх спасенья,
И тот же лай собак на пустоту,
И тот же Третий меж тобой и тенью,
И - сквозь пространство - мамино тепло...
* * *
Пропись в клеточку. Ручки. Пеналы. Учебники. Книжки.
В клетку - фартук девчонки, потрепанный свитер мальчишки.
В школе мы то дрались, то мечтали быть вместе годами...
Мы за клетками парт в клетках классов сидели рядами.
Нас свобода звала, словно небо - проверенных асов,
Мы сбегали из клеток домов, и занятий, и классов,
И бродили всю ночь, и мечты, словно вина, бродили...
Мы по шахматным клеткам судьбы, как фигуры, ходили.
А потом, не боясь, что понизит судьба нам отметку,
Словно в классы, играли и прыгали с клетки на клетку:
Из мальчишества - в зрелость, от счастья - к прозренью и плачу,
От него - кто в запой, кто-то - в бизнес, кто - в храм, кто - на дачу...
А страна - посмотри с небосвода - вся в клетках огромных,
Словно дни нашей каверзной жизни, то светлых, то темных.
Создавали решетку следы от плетей и ударов:
Белый след - от сведенья лесов, черный след - от пожаров.
Где теперь те девчонки, что в клетчатых платьях ходили?
Где мальчишки, что, с ними враждуя, их горько любили?
Словно клетчатый лист из тетради, помяты их судьбы:
Кто-то жив и здоров, а кого-то -успеть помянуть бы...
Каждый в клетке сидеть обречен до скончания века:
Кто-то в офисе, кто-то - в тюрьме, кто-то - в библиотеке...
...А кому-то, наверно, родные леса и сады
Прямо в клетчатый фартук земные роняют плоды.
Предчувствие
Всё просто. Прогремят раскаты
Артиллерийского огня-
И я, ни в чем не виноватый,
Паду с летящего коня.
Не нужно боли, слёз. Так надо!
Настанет, видно, скоро час,-
И синью девичьего взгляда
Не очарует небо нас,
Не отвлечет, не околдует
Лесов дурманящая тишь,
И шорохом не зачарует
речной камыш, речной камыш...
Прошла пора очарований.
Остались-подвиг, смерть и кровь,
И зной безвыходных скитаний,
И посвист пуль, и блеск клинков.
Осталось право быть героем,
И-умирать, и-убивать,
Осталось мужество простое
Под грохот гаубиц-дышать...
Но можно от войны проснуться,
Приняв, как милость, пулю в грудь,
Остановиться, оглянуться
На пройденный огромный путь-
На жизнь, исполненную темной,
Лихой, несбыточной мечтой,
На мир, немыслимо огромный,
сожженный страшной красотой.
Везде-бой вечный, неминучий.
На небе-бесконечный фронт:
Войска заката, солнце, тучи,
Багровый, страшный горизонт.
Лишь голубеющие тени
Лежат у раскаленных стен,
Как обещанье утешений
Среди невзгод, среди измен.
Лишь облака в лучах заката
Горят в величии своём,
Как обещание расплаты
Средь жизни, выжженной огнём.
* * *
Я листал, словно старый альбом,
Память, где на седых фотоснимках
Старый мир, старый сад, старый дом, -
Прошлый век с настоящим в обнимку.
Деды-дети, мальчишки, друзья,
Что глядят с фотографий бумажных, -
Позабыть вас, конечно, нельзя,
Помнить - трудно, и горько, и страшно...
Вы несли свою жизнь на весу,
Вы ушли, - хоть неспешно, но быстро.
Не для вас стонет птица в лесу,
Не для вас шелестят ночью листья.
И, застыв, словно в свой смертный час,
Перед камерой, в прошлой России,
Вы глядите с улыбкой на нас -
Дурачки, скоморохи, родные!
Не спасло вас... ничто не спасло:
Земли, сабли, рубли... все пропало.
Вероятно, добро - это зло,
Что быть злом отчего-то устало.
Что ж, пора отдохнуть. Жизнь прошла.
Спите, прожитых лет не жалея.
Легок сон... а земля - тяжела.
Только жизнь может быть тяжелее.
Последний казак
Снег поднялся столбом над дорогой,
Снег поднялся столбом над судьбой.
В нем видны мне глаза -в них тревога,
Боль и грусть утомленных борьбой,
Что мерцали в глазах у народа,
Обращенного временем в прах...
Лишь один сохранился в природе
Расказаченный нищий казак.
Он уходит заснеженной тропкой,
Он уходит в последнюю ночь...
Нашей речью, обыденной, робкой,
Ты страданий ему не пророчь!
Снег поднялся столбом над Россией,
И глядят молодые глаза
Сквозь века, сквозь страну, сквозь стихию
В душу внука... Но плакать -нельзя.
Из пурги смотрят очи живые,
Тает, словно печаль, ночи тьма...
Если нету на свете России,
Нашей родиной станет-зима.
Комментариев нет:
Отправить комментарий